Филип Дик - Лучший друг Бога
— Спасибо, — смущенно улыбнулся Аллан.
Когда они с Дженет поднимались к себе в квартиру, она спросила:
— В чем дело? — Собрание осталось позади, поэтому она впала в состояние болезненного возбуждения. — Почему у тебя такой мрачный вид?
— У меня мрачное настроение, — ответил он.
Глава 8
Доктор Мальпарто проговорил:
— Доброе утро, мистер Коутс. Пожалуйста, снимайте пальто и садитесь. Располагайтесь поудобнее.
И тут доктора охватило странное неприятное чувство, потому что стоявший перед ним человек был вовсе не «мистер Коутс», а Аллан Перселл. Мальпарто поспешно поднялся на ноги, извинился и вышел в коридор. Его затрясло от волнения. Лицо оставшегося в кабинете Перселла выражало смутное недоумение. Высокий, привлекательный, пожалуй, чересчур серьезный мужчина лет тридцати в тяжелом пальто. Вот он — человек, которого Мальпарто надеялся встретить. Но он не ждал его так скоро.
Он вынул ключ, открыл свою картотеку и взял досье Перселла. Бегло просмотрел его на обратном пути в кабинет. Содержание оставалось таким же загадочным, как и прежде. Вот крайне ценная энцефалограмма, неустранимый синдром тоже на месте. Мальпарто вздохнул от удовольствия.
— Прошу прощения, мистер Перселл, — сказал он, закрывая за собой дверь. — Сожалею, что заставил вас ждать.
Пациент нахмурился:
— Давайте придерживаться имени Коутс. Или старый принцип насчет врачебный тайны больше у вас не в чести?
— Пусть будет «мистер Коутс». — Мальпарто сел и надел очки. — Скажу вам откровенно, мистер Коутс, я ждал вашего прихода. Примерно неделю назад мне в руки попала ваша энцефалограмма с заключением Диксона. У меня возник большой интерес к вам, и я испытываю глубокое удовлетворение, поскольку мне представился случай заняться… — Он кашлянул. — Вашей проблемой. — Он чуть было не сказал «вашим делом».
Мистер Коутс беспокойно заерзал в удобном, обтянутом кожей кресле. Он закурил сигарету, нахмурился, потер складку на брюках.
— Мне необходима помощь. У нас ее никому не оказывают, и в этом состоит один из недостатков МОРСа; людей просто объявляют неполноценными и изгоняют из общества.
Мальпарто кивнул в знак согласия.
— К тому же, — сказал мистер Коутс, — меня разыскала ваша сестра.
Это известие обескуражило Мальпарто. Гретхен не только ввязалась в это дело, но и проявила изрядное хитроумие. Со временем мистер Коутс пришел бы и сам, но Гретхен сократила срок ожидания вдвое. Он задумался над вопросом: к чему ей это?
— А вы не знали? — спросил мистер Коутс.
Он решил ответить честно.
— Нет, не знал. Что, впрочем, не важно. — И зашуршал страницами карточки. — Мистер Коутс, не могли бы вы охарактеризовать своими словами, в чем заключается ваша проблема?
— В работе.
— А именно?
Мистер Коутс закусил губу.
— Пост директора ТИ. В понедельник мне предложили его занять.
— В настоящее время вы являетесь главой независимого исследовательского агентства? — Мальпарто сверился со своими бумагами. — Когда вы должны дать ответ?
— Не позднее послезавтра.
— Крайне интересно.
— Не правда ли? — сказал мистер Коутс.
— У вас не очень много времени. Как вам кажется, вы сможете принять решение?
— Нет.
— Почему нет?
Пациент замешкался с ответом.
— Вы боитесь, не прячется ли у меня в шкафу недомерок? — Мальпарто ободряюще улыбнулся. — Здесь единственное во всей нашей благословенной цивилизации место, куда недомеркам закрыт доступ.
— Я слышал об этом.
— Счастливая прихоть истории. Кажется, жена майора Стрейтера питала благосклонность к психоаналитикам. Последователь Юнга с Пятой авеню исцелил ее от частичного паралича правой руки. Представляете себе женщин такого типа?
Мистер Коутс кивнул.
— Поэтому, — сказал Мальпарто, — после создания Правительственного Комитета и национализации земли нам позволили продолжать свою деятельность. Нам, то есть бойцам психофронта, оставшимся в живых после войны. Стрейтер был человек осмотрительный. Необычное свойство. Он понимал, что необходимо…
Мистер Коутс сказал:
— В воскресенье вечером кто-то передвинул рычажок у меня в голове. И я превратил статую майора Стрейтера в карикатуру. Что и мешает мне принять предложение и стать директором ТИ.
— А-а, — сказал Мальпарто и впился взглядом в энцефалограмму, в неустранимую кривую. У него возникло ощущение, будто он повис вверх ногами над океаном и пляшущая пена забивает его легкие. Он осторожно снял очки и протер их носовым платком.
За окном кабинета раскинулся город, — плоская поверхность, лишь шпиль МОРСа возвышается точно в центре… От него концентрическими кольцами расходились зоны, аккуратные линии и завитки, упорядоченные пересечения. «По всей планете», — подумал доктор Мальпарто. Словно шкура огромного млекопитающего, наполовину погрузившегося в грязь. Увязшего в подсыхающей глине суровой пуританской морали.
— Вы родились здесь, — проговорил он наконец.
Все сведения, история жизни пациента у него в руках; он перелистал страницы.
— Все мы здесь родились, — отозвался мистер Коутс.
— Вы познакомились с женой в одной из колоний. Что вы делали на Бет-4?
Пациент сказал:
— Проверял пакет. Я работал консультантом в тогдашнем агентстве «Уинг-Миллера». Мне хотелось создать пакет, основанный на опыте колонистов-сельскохозяйственников.
— Вам понравилось там?
— В каком-то смысле — да. Похоже на границу продвижения поселенцев. Мне запомнился дощатый фермерский домик с белеными стенами. Он принадлежал ее родственникам… ее отцу. — Он приумолк на мгновенье. — Мы с ним часто спорили. Он издавал местную газету в маленьком городке. Мы спорили и пили кофе ночи напролет.
— А… — Мальпарто заглянул в карточку. — Дженет принимала участие в спорах?
— Изредка. Она слушала. По-моему, она боялась отца. И, может быть, чуть-чуть побаивалась меня.
— Вам тогда было двадцать пять лет?
— Да, — ответил мистер Коутс. — А Дженет — двадцать два года.
Мальпарто сверился с досье:
— Ваш отец к тому времени уже умер. А мать еще была жива, не так ли?
— Она умерла в 2111 году, — сказал мистер Коутс. — Немногим позже.
Мальпарто поставил видео- и аудиопленки.
— Можно мне записать нашу беседу?
Пациент подумал.
— Да, пожалуй. Все равно я у вас в руках.
— В моей власти? Как будто я — волшебник? Вряд ли. В моих руках оказалась ваша проблема: рассказав о ней, вы как бы переложили ее на меня.
