Мартин Джексон - Деревня страха
- Не будет, если с нами полицейский, - заметил Стрелок.
Повернувшись к остальным, которые, как обычно, ждали его указаний, он сказал:
- Пошли. Нет смысла мокнуть, да и домой в такую погоду не поедешь.
Пока они перебегали через автомобильную стоянку, дождь усилился. Некоторые из них громко сожалели о том, что только незадолго до этого отполировали свои мотоциклы.
В тепле винного погребка сержант снова спросил, не видел ли кто-нибудь из них незнакомых людей в районе центра в прошлые выходные. Молодые люди, как могли, напрягали свои извилины, но никто не припомнил ничего необычного. Сержант заволновался. Он не сбрасывал со счетов возможность того, что аппаратуру, и фильмы уничтожил кто-то из посетителей центра. Но тут возникал целый ряд трудностей. Будут сложности с директором центра: любое предположение о том, что он не доглядел за своими посетителями, в результате чего пострадала чужая собственность, находившаяся на хранении в помещении центра, вызвало бы бурю недовольства с его стороны и поток контробвинений. Сразу возникла бы атмосфера напряженности и подозрительности, деревня превратилась бы в разбуженный улей. И тогда могли появиться дополнительные неприятности. Слухи - величайшее зло для общественного сознания, и Клайд не хотел стать причиной появления каких бы то ни было домыслов. Пока что все пребывали в состоянии относительного спокойствия, полагая, что преступление совершено кем-то из парней на мотоциклах или каким-нибудь приезжим. Но Клайд не верил, что преступление - дело рук приезжего. Злодеяние спланировал и осуществил человек, который знал, где хранилась аппаратура. Существовали десятки причин, почему местные жители могли напакостить Редклифу: тот демонстративно афишировал свои связи с распутными женщинами, одевался нарочито причудливо, отпускал язвительные замечания по поводу дорогих их сердцу учреждений и приглашал странных личностей на просмотр фильмов сомнительного содержания. Да каждый второй мог бы сделать это. Убедившись в непричастности "Желтых шлемов" к совершению преступления, Клайд с ужасом осознал, что перед ним замаячила перспектива искать иголку в стоге сена.
Одна из девушек, которая сидела на подоконнике, вдруг начала подавать Стрелку отчаянные знаки.
Тот посмотрел на нее и нахмурился.
- Что случилось?
Она была так возбуждена и растеряна, что с трудом выговорила:
- Там на стоянке... Быстро!
Они все подбежали к двери и выглянули наружу.
Стоявшие в куче блестящие мотоциклы отражались в мокром от дождя бетоне, и отражение это походило на удивительную многоколесную машину с торчащими во все стороны рулями. Через мгновение стала ясна причина взволнованности девушки. Над мотоциклами поднимался дымок, а между колес пробивалось пламя.
- Черт возьми, мой мотоцикл! - проревел Стрелок. - Какой-то ублюдок поджег мой мотоцикл!
Он побежал к мотоциклам; его приятели в напряженном ожидании и тревоге застыли в широком дверном проеме. Внезапно дым стал гуще, вблизи топливных баков взметнулись языки пламени.
- Вернись! Назад! - выкрикнул Клайд хриплым голосом.
Он рванулся было вслед за Стрелком, но притормозил, увидев, как взвивавшиеся вверх снопы пламени закружились в бешеном вихре и охватили баки трех мотоциклов. Одна из девушек закричала, и голос ее звучал все пронзительнее и пронзительнее, пока его не перекрыл оглушительный грохот разорвавшихся топливных баков. Одновременно поднялся вверх ослепительный огненный шар оранжевого цвета, и они увидели, как ударная волна подбросила Стрелка в воздух и швырнула его лицом вниз недалеко от ворот стоянки.
В течение невероятно долгой секунды сержант Клайд безуспешно пытался сдвинуться с места - ноги не слушались его. В состоянии полного шока Клайд, как завороженный, смотрел на разверзшийся перед ним ад. Разорвался еще один бак и струя горящего топлива перелетела через стену и разлилась по дороге. Клайд почувствовал, что движется, бежит туда, где лежало тело Стрелка, и на бегу машет рукой, призывая всех оставаться на своих местах. Девушка больше не кричала - она в обмороке лежала на земле, но этого никто не видел, потому что все ошарашенно вперились глазами в одну точку.
Для того чтобы потушить пожар, потребовалось двадцать минут. В дополнение к местной добровольной пожарной команде было вызвано подкрепление из трех округов. Какое-то время существовала серьезная опасность, что здание общественного центра сгорит дотла, но его удалось спасти, а вот уберечь от значительных повреждений - нет. Из-за сильного жара вылетели все стекла в окнах с тыльной стороны здания, горящее топливо попало через одну из дверей внутрь, в результате чего сгорел дверной косяк и дочерна прокоптился потолок. Директор центра Мэрриот в страшной злобе носился вокруг, как полоумный, и готов был придушить любого, на кого бы ему указали как на возможного виновника случившегося. В конце концов на то время, что пожарные тушили пожар, его силой увели в полицейский участок.
Стрелок был жив, но получил повреждения столь серьезные, что, пожалуй, ему было бы лучше умереть. На него со всей силой обрушилась первая и самая мощная ударная волна, а в лицо полыхнул горящий бензин. Но основные травмы он получил при падении. От лба до уха его лысую голову прорезала рваная, зияющая рана. Пострадала вся правая сторона лица: через рваное месиво щеки и ноздри проглядывали осколки белых костей. Левая сторона была обожжена, изуродованные веки прикрывали пустую глазницу. На него пало проклятие не только выжить, но и остаться в сознании: он корчился в муках и жутко кричал сквозь обломки зубов; так продолжалось целую вечность, пока не приехала машина скорой помощи и врач не сделал ему укол, на время избавив его от мучений.
Никогда в жизни Клайд не чувствовал себя так отвратительно. Пока он осматривал тело Стрелка, его не покидало ощущение мрачной реальности насилия, с которым за годы службы в полиции он сталкивался, в основном, теоретически, и вот теперь оно перестало быть далеким и отвлеченным. Рядом с ним лежал изломанный, изорванный, искалеченный человек. Только минуту назад это было живое, разумное и полное сил существо. Пока парня не увезли в больницу, Клайду еще удавалось скрывать обуревавшие его чувства. Но когда он снова взглянул на место невероятной трагедии и увидел столб дыма, поднимавшийся над черными обломками некогда красивых и ухоженных мотоциклов, почерневшую штукатурку и зияющие пустотой окна общественного центра, бледные испуганные лица ребят, сбившихся в кучу у входа в винный погребок, его охватили гнев, ужас, и в то же время ему стало так мерзко и тошно, что он упал на колени и его стошнило. Рвало его долго, так долго, что ему подумалось - он не выдержит такого напряжения и умрет.
