Евгений Сыч - Еще раз
Стол дубовый старомодный, пара кресел под парусиновыми белыми чехлами, пара стульев. Картина на стене старого письма. Налево - обитая дерматином дверь, замок не автоматический, без ключа не откроешь, а вышибать - сил не хватит. Направо - другая дверь, тяжелая, железная, крашенная суриком. На манер сейфовой, с ручками запоров: пережиток времени, когда еще надеялись от атомного взрыва за такими дверями отсидеться.
Что бы это значило?
Вчерашний и позавчерашний день Леонид Григорьевич в основном помнил. Ситуация, по зрелом размышлении, скорее устраивала, чем нет. Он был жив, относительно неплохо себя чувствовал и изолирован от людей. Последнее имело большое значение. Людей Мисюра не то чтобы избегал или боялся, просто вина перед ними ему пришлась не по плечу, не по размеру - тяжела, и сейчас легче было бы общаться с изгоями, с подонками общества, чем с нормальными людьми. Марьюшка составляла исключение. "Марьюшка?" мелькнула и сразу пропала мысль.
Леонид Григорьевич не спеша оделся в чужое, поискал, чего бы съесть, еды никакой не нашел и не особенно этим огорчился. Потолкался в железную сейфовую дверь, она поддалась, и Мисюра обрел за нею коридор - подвальный тупик с другими такими же дверями. За одной звонко капала вода. Там оказался санузел - душ на десяток кабинок, четыре унитаза и раковина с краном.
Но где же Марья?
- Где Мария Дмитриевна? - спросил Мисюра пришедшего к нему старичка. К его приходу Леонид Григорьевич уже успел оглядеть немудреные окрестности, вернуться на свой диван и устроиться там поудобнее.
- Нет ее, - ответил старик. - И скоро не будет.
Пододвинул одно из парусиновых кресел, уселся. Сам сухонький, стручок-сморчок, глазки белесые, с усталинкой, со скучнинкой. Нечто без пола и возраста в тренировочном черном трико.
- Простите, а вы - кто? - вежливо поинтересовался Мисюра.
- Вы вчера к кому шли? - вопросом на вопрос ответил старичок. - Вот он я и есть.
- Вы - дьявол? Нечистая сила? - удивляясь произносимым вслух нелепым словам сформулировал давно вертевшееся в голове Мисюра.
- Что уж так грубо - "нечистая сила"? - заворчал старик. - Вроде интеллигентный человек, образованный, науки превзошедший. Предположим, дьявол. А с кем вам сейчас хотелось бы общаться? Кого предпочли бы увидеть? Агента иностранной разведки? Сотрудника госбезопасности? Или непосредственного вашего начальника, ныне покойника и, замечу, перешедшего в нынешнее состояние не без вашего участия? Могу, кстати, встречу организовать. Желаете?
- Значит, все-таки дьявол. А я, признаться, не верил никогда в дьявола. Я и в бога не верил, но бог - нечто более близкое. Бог моих отцов.
- Скорее уж - прадедов, - не согласился старик. - Отцы же были сплошь безбожники не по убеждению - от дурного воспитания. А деды сбрасывали кресты с колоколен, щепали иконы об угол и крутили собачьи ножки из писания. Но какая разница для вас-то между богом и дьяволом, лично для вас, правоверного материалиста: ведь дьявол не что иное, как диалектическое продолжение бога, оборотная сторона. И что вы, собственно, имеете против дьявола?
- Что же, договор кровью подписывать будем? - мрачновато усмехнулся Мисюра.
- Полно, начитались сочинений, - махнул сухой лапкой старик. - Да и какая у вас кровь, одни лейкоциты. Такой кровью разве серьезный документ подпишешь...
- Тогда что вам от меня надо?
- Ничего, - со вкусом сказал старик. - Но ты-то зачем сюда шел помнишь? Хотел жизнь сначала начать? Ну так возрадуйся: дается тебе шанс. Последний шанс. Будешь жить второй раз - свой последний раз на земле.
- Фильм такой был: "Живешь только дважды", о Джеймсе Бонде, вспомнил вдруг Мисюра. - Не наш фильм, английский.
- Русский, английский - какая разница... - отозвался старичок. - Ты, главное, не суетись, отдыхай. Газетки можешь почитать, за двадцать лет собраны. Я тебя сейчас чайком угощу. Чай у меня свой, не купленный. Пей, не стесняйся.
- А где я сейчас? В аду? - полюбопытствовал Леонид Григорьевич, с наслаждением делая глоток фиолетового густого чая. - Или в чистилище? добавил с сомнением, припоминая то, что увидел здесь, в подвале, и не удержался, заулыбался вяло.
- Да не все ли тебе равно? - покачал головой старик. - Разберешься со временем, успеешь еще наречь да заклеймить. Так уж вам надо обязательно всякой сущности свое название дать!
- И все-таки почему именно дьявол? - упрямо спросил опять Мисюра. Упрямство ему трудно давалось, по крупицам собирал он его в истощенном, усталом сером веществе своего мозга, в разбитом своем организме.
- У бога своих много, - непонятно сказал старик и посмотрел на сопротивляющегося Мисюру ласково, будто погладил его взглядом. От этого взгляда стало Лехе легко и все понятно. И все безразлично. Дьявол так дьявол, почему бы и нет? Дьявол всегда был слугой прогресса. Не зря же считалось: паровоз - от дьявола, электричество - от дьявола, об атомной энергии и говорить нечего. А бог? Что он может сегодня, старый бог пастушеских племен, который кое-как управлялся с несколькими тысячами подданных? Где ему углядеть за миллиардами, которые к тому же при компьютерах и термояде?
- ...Он, знаете ли, все замедляет, а надо на акселератор жать. Попробуйте на повороте, на хорошей скорости затормозить, - ворковал старик, - куда вас выбросит?
- Я не умею водить машину.
- И зря. Удивительнейшее ощущение, ни с чем не сравнить. Послушайтесь совета, научитесь. Скорость, овладение пространством - почти то же, что летать.
Леха вздохнул с надеждой. Захотелось выпить еще фиолетовой жидкости из стакана, и стало ясно, что кончится все хорошо-хорошо, а все плохое уже кончилось.
Он выпил еще глоток и увял. А проснулся бодрым. Жизнь продолжалась, даже если это была жизнь по ту сторону смерти.
Несколько дней Леха усиленно читал. За одной из дверей в тупике коридора оказалась длинная комната с грубыми деревянными стеллажами, где пыльными грудами лежали подшивки газет, стопки журналов, в том числе специальные, и - почему-то - "Крокодил". Он взялся за "Природу" двадцатилетней давности: всегда уважал это издание, но руки редко доходили, разве что иногда - глянуть переводную статью. Пролистал "Успехи физических наук", словно собственный детский дневник, с тем же чувством конфуза и удивления, когда вдруг среди наива находишь любопытную мысль, потом забытую и утерянную.
"Американский теоретик А. Гелл-Манн высказал очень интересную гипотезу о наличии особых "наиболее элементарных" частиц с дробными электрическими зарядами, названных им кварками", - читал Леонид Григорьевич, чуть усмехаясь.
"Картина нуклон-нуклонного взаимодействия при высокой энергии, основанная на концентрации файербола, наталкивается на определенные трудности и не является общепринятой..."
