Александр Казанцев - Том 3. Планета бурь. Фаэты
– О'кэй, – равнодушно отозвался робот и стал вычислять.
Ливень почти стих. Мимо пещеры неслись мутные ручьи, по воде плыли сорванные ветви и не то рыбы, не то ящерицы.
Было жарко и душно, парило. Лужи, из которых выпирали корни деревьев, словно дымились, от них поднимался туман.
Робот щелкнул и размеренным голосом произнес: – Вероятность того, что русские решатся оказать помощь, рискуя не вернуться на Землю, равна семи и трем десятым, помноженным на корень квадратный из минус единицы.
– Корень квадратный из минус единицы. О безошибочность математической логики! Она показывает в итоге вычисления мнимую величину! Логический вывод – шансы на возможную помощь мнимы!.. Это математика, Вуд, а не хиромантия…
Гарри Вуд покачал головой.
– Здесь все мнимо, – хрипло сказал он. – Мнима дружба, мнима надежда… Даже жара мнима. Вода испаряется, как на раскаленной плите, а мне холодно. Вуд стучал зубами.
– Перестаньте, Вуд! – прикрикнул на него Керн. – Никто еще так не хотел жить, как я! Мы должны жить, черт возьми! Должны, хотя бы всю Землю разнесло на миллионы кусков в термоядерном взрыве океанов… и нам некуда было бы вернуться!
Вуд поднял на Керна воспаленные глаза: – Выжить? Выжить на этой планете? Одним?
– Да! Одним! Раз дышать здесь можно, должно и выжить… хотя бы нас навеки забыли в этих чертовых джунглях и не искали сто лет!..
– Вы бредите, шеф, – сказал Вуд, видя неестественный блеск у Керна в глазах.
– Вот наш первый дом! – указал Керн на каменный свод. – Пещера! Великолепная первобытная пещера, ничем не хуже, чем у наших предков на Земле. Разве у нас с вами мозги устроены хуже, чем у людей каменного века?
– Мозги у нас устроены, кажется, так же., и объем мозга такой же…
– Но знаний у нас побольше, чем у первобытных охотников!
– Зачем нам эти знания, если мы сами станем здесь первобытными охотниками?
– Я не уверен, что мы смогли бы передать знания нашим потомкам. Но охотниками своих внуков сделали бы не худшими, чем были неандертальцы, кроманьонцы или австралийские аборигены. Недостатка в мясе гадов, которые напали на нас у болота, не будет, даже когда разрядятся через год аккумуляторы несравненного Джона и его разберут на ножи и топоры.
– Вы рассуждаете, шеф, о потомках, словно моя Мэри с нами.
Керн криво усмехнулся: – Вы уличили меня. Я действительно начинаю бредить.
– На этот раз вы бредили, как ясновидец.
– Что вы имеете в виду?
– Запасной планер, сэр.
– Ага! Значит, бредите все-таки вы…
– Ничуть. Не думайте, что Мэри отдаст русским топливо на обратный рейс и полетит с ними.
– Ах, вот зачем вам запасной планер!
– Не планер, а Мэри, которая им воспользуется. На «Просперити» ее удерживал только долг, сэр. Если планер занес нас сюда, то почему другой планер не даст ей возможности найти нас?.
– Этого я не знаю, – мрачно сказал Керн. – У меня иные взгляды на людей и их чувства. Пусть мой несравненный брат заложил и в меня и в робота принципы отжившего мира, но… изменились ли люди вместе с переменой формации? Например, мы оба? Мы выживем с вами, если не передеремся. А передраться нам нельзя потому, что в одиночку не выжить. О'кэй! Считайте меня вождем нового племени венерианских дикарей! Обещаю вам полнейшую западную демократию. Мы будем выбирать меня каждые четыре года, как в доброе старое время!
– Шеф, я ценю, что вы пытаетесь подбодрить меня. Вы лучше, чем я о вас думал.
– Наплевать мне на то, что вы обо мне думали! Не подбадриваю я вас, а убеждаю: надо выжить, черт возьми! Целый год с нами будет Железный Джон! А пещеру мы найдем и поуютнее этой.
Робот глубокомысленно прореагировал на последние слова:
– Уют пропорционален пещере, помноженной на корень квадратный из минус единицы, – И здесь мнимая величина! – мрачно констатировал Вуд. – Впрочем, здесь ваша чертова машина права.
– Она всегда права! И она не сказала, что жизнь на Венере – мнимая величина! – торжествующе воскликнул Керн. – Черт с ним, с уютом, комфортом и цивилизацией! Лучше стать пещерным человеком, чем подохнуть… И мы приспособимся, пусть без университетских знаний, но приспособимся, Вуд. Отныне вы будете называться не Вуд, что означает на последнем земном и первом венерианском языке «дерево», вы будете называться Дубина. А я уже не Керн, что означало «инструмент, оставляющий при ударе отметину», а Удар. Итак: Дубина и Удар! Неплохо для первых старейшин племени. Черт возьми, даже неплохо было бы, если бы спустилась ваша Мэри. Мэри Стрем… Мы назвали бы ее Стремя! Вождю племени будут нужны охотники и воины.
Глаза Керна лихорадочно блестели. Он вскочил и стал хлопать Железного Джона по плечу:
– Клянусь памятью Томаса, ты неплохой парень, Джон! Целый год ты будешь равноправным членом нашего племени, последним остатком ненужной здесь цивилизации… пока не разрядишься. А потом… потом цивилизацией здесь будут Дубина и Удар!
Керн нервно захохотал и повалился на каменный пол.
Вуд лежал без движения, он с тоской смотрел на Керна, словно хотел что-то сказать ему.
Обоих било в лихорадке.
А они… хотели выжить! Хотели, не веря в людей…
Часть вторая
Закон космоса
«Разумное существо? Это высшее млекопитающее! Его организм должен быть построен на высшей энергетике млекопитающего, он должен обладать теплой, горячей кровью!.. И у него должны быть свободные от ходьбы конечности, способные к труду, который и делает существо разумным. Оно должно ходить вертикально, имея наибольший обзор местности, иметь стереоскопические органы зрения и слуха в непосредственной близости от мощного мозгового образования, оно должно обладать, короче говоря, человеческой головой, а не головой диплодока!..»
Глава первая. Удар дубиной
В багровых зарослях шел дождь.
Косые струи гнули деревья, отламывали ветви. Болото бурлило и вздувалось.
Сверкали звездоподобные молнии. Гром прокатывался волнами, как косо набегающий на берег морской прибой, усиленный в сотню раз.
Не обращая внимания на ливень, по лесу, крадучись, пробирались двое. Их мокрые косматые плечи переходили в могучую шею, слипшиеся волосы скрывали крутой лоб с выпуклыми надбровными дугами. Маленькие и острые глазки настороженно смотрели из-под лохматых бровей с густо заросшего лица. Длинные бугристые руки раздвигали колючие лианы, не боясь шипов.
С волосатых плеч спускались чешуйчатые шкуры, скорее напоминающие панцири, чем одежду.
