Уильям Моррис - Вести ниоткуда, или Эпоха спокойствия
Дик расхохотался и не сразу совладал с собой. Он похлопал меня по плечу и сказал:
- Я вас понимаю, сосед. Вас, конечно, удивляет, что мы сохранили это здание. Я многое знаю о нем: мой прадед давал мне книги о той странной игре, которая там велась. Пользуемся ли мы им? Да, оно служит в одной части крытым рынком, а в другой складом навозного удобрения. Здание очень удобно для этих целей, так как стоит на берегу реки. Я слышал, что в самом начале нашей эпохи его собирались снести, но против этого восстало некое общество любителей старины, в свое время оказавшее стране какие-то услуги. Это общество протестовало против разрушения и других зданий, которые большинством признавались негодными и бесполезными. Общество действовало так энергично и приводило такие веские доводы, что в большинстве случаев одерживало верх. Признаюсь, в конечном счете я этому даже рад, так как несуразные старые здания служат контрастом к прекрасным постройкам нашего времени. Вы увидите здесь еще несколько таких зданий. Например, то, в котором живет мой прадед, и еще другое - огромное, которое называют собором святого Павла. Видите ли, нам нет необходимости сносить эти жалкие и к тому же немногочисленные сооружения, они не мешают нам, так как мы можем строиться в любом месте. И мы не боимся упадка строительного искусства, так как при постройке новых зданий, даже самых скромных, приходится решать немало художественных задач. Например, я лично так ценю простор внутри дома, что при необходимости готов пожертвовать для него внешней формой здания. Что касается украшений, то они вполне допустимы в жилых домах, но неуместны в общественных сооружениях - залах для собраний, рынках. Впрочем, по словам прадеда, я немного помешан на архитектуре. И в самом деле, я убежден, что энергия народа должна быть направлена главным образом на подобную созидательную работу. Ей не видно конца, тогда как в других областях человеческой деятельности поставлены известные границы.
Глава VI
ЗА ПОКУПКАМИ
Тем временем мы неожиданно выехали из лесной местности и очутились на довольно короткой и красивой улице, которую мой спутник назвал Пикадилли. Нижние этажи домов я принял бы за магазины, если бы мог усмотреть какие-либо признаки купли и продажи. Товары в витринах были живописно разложены как бы для приманки прохожих, и действительно люди стояли и любовались ими, входили и выходили со свертками в руках, будто в самом деле тут шла торговля.
По обеим сторонам улицы тянулись изящные аркады для пешеходов, как в старинных итальянских городах. Посреди улицы возвышалось огромное здание, которое я уже ожидал увидеть, так как догадывался, что это место служит каким-то центром, а каждый центр имеет особое общественное здание.
- Это тоже рынок, - сообщил Дик, - но он отличается от многих других. Верхние этажи домов отведены для приезжих, которые стекаются сюда со всех концов страны. Здесь очень густое население, - вы в этом сейчас убедитесь, так как многие стремятся в людные места, чего, правда, не могу сказать о себе.
Я невольно улыбнулся при мысли, как долго сохраняется традиция. Здесь царил дух Лондона, удержавшего за собой права центра, умственного центра, как мне казалось. Однако я промолчал и только попросил спутника ехать медленнее, чтобы я мог полюбоваться удивительно красивыми вещами в витринах.
- Да, - сказал он, - на этом рынке можно приобрести только самые ценные товары, между тем как рынок в здании Парламента, до которого отсюда рукой подать, поставляет капусту, репу и другие овощи, а также пиво и дешевые сорта вин.
Он посмотрел на меня с любопытством и спросил:
- Не хотели бы вы, как говорится, походить по лавкам?
Я взглянул на свою невзрачную одежду из грубой синей материи, которую уже имел достаточно случаев сравнить с яркими нарядами горожан, встречавшихся нам по дороге, и подумал: "Похоже на то, что скоро меня будут показывать праздной публике, как любопытную диковинку". Но я совсем не хотел походить на пароходного кассира в отставке, и, несмотря на то что произошло на лодочной пристани, моя рука потянулась в карман, где, к моему ужасу, не нашлось никакого металла, кроме старых, заржавленных ключей. Тут я вспомнил, что во время нашего разговора в хэммерсмитском Доме для гостей я вынул деньги, чтобы показать монеты хорошенькой Энни, и забыл их на столе. У меня вытянулось лицо, и Дик, заметив это, поспешно спросил:
- В чем дело, гость? Вас ужалила оса?
- Нет, - ответил я, - но я забыл кое-что взять с собой.
- Что бы вы ни забыли, вы все найдете на рынке. Поэтому не расстраивайтесь!
Тем временем я вновь обрел душевное равновесие, вспомнив удивительные обычаи этой страны. Не имея желания услышать новую лекцию по политической экономии и нумизматике, я сказал:
- Мой костюм!.. Могу ли я... Как вы полагаете, что можно сделать по этой части?
Дик спокойно ответил:
- Знаете что: отложите приобретение нового платья. Мой прадед - знаток старины. Он захочет посмотреть на вас в таком виде, в каком вы здесь появились. И затем.. я, конечно, не смею делать вам указания, но, по-моему, даже нехорошо с вашей стороны лишать людей удовольствия разглядывать ваш костюм. Вы не согласны со мной? - совершенно серьезно добавил он.
Я вовсе не считал себя обязанным оставаться пугалом среди этих людей, влюбленных в красоту, но ясно увидел, что столкнулся с какими-то укоренившимися предрассудками и, не желая ссориться с моим новым другом, ответил только:
- Ах конечно, конечно!
- Ну что ж, - любезно сказал он, - вы можете, если хотите, заглянуть в магазины. Что вы хотели бы приобрести?
- Табак и трубку, если можно, - ответил я.
- Разумеется, - сказал он. - Как же я не спросил вас об этом раньше! Боб всегда говорит, что мы, некурящие, - большие эгоисты, и, кажется, он прав. Но пойдем, вот как раз нужный нам магазин.
С этими словами он остановил лошадь, выпрыгнул из экипажа, и я последовал за ним. Очень красивая женщина, роскошно одетая в узорчатые шелка, медленно проходила мимо, разглядывая витрины.
- Не будете ли вы добры присмотреть за нашей лошадью, - обратился к ней Дик, - пока мы на минутку зайдем сюда?
Она кивнула нам, приветливо улыбаясь, и стала гладить лошадь своей прелестной ручкой.
- Что за очаровательное создание! - сказал я Дику, когда мы вошли в магазин.
- Кто? Наша Среброкудрая? - шутливо спросил он.
- Нет, - ответил я, - та, Златокудрая.
- Да, правда, - сказал Дик, - очень хорошо, что их много, - на каждого Джека по Джилли. Иначе нам, пожалуй, пришлось бы драться за них. Я не говорю, - продолжал он серьезно, - что этого не случается даже теперь. Любовь не очень-то рассуждает, а нравственные извращения и своеволие встречаются чаще, чем думают наши моралисты. Всего лишь месяц назад, - добавил он уже мрачным тоном, - у нас произошло печальное событие, которое стоило жизни двум мужчинам и одной женщине. Оно произвело на нас очень тяжелое впечатление. Не спрашивайте меня об этом теперь, я расскажу когда-нибудь позже.
