Артем Каменистый - Цветы для настоящих мужчин
Спустя полтора часа во всем мире осталось лишь семьдесят девять точек, в которых полного успеха достичь так и не удалось. В одном случае это был полк индонезийской армии, сумевший удержать удобные позиции на западной оконечности маленького острова. В другом российская погранзастава на южной границе – русским пограничникам не впервой было ломать планы агрессоров.[14]
Во всех этих случаях подразделения, сохранившие боеспособность, были наглухо блокированы превосходящими силами агрессора, и стать центрами организации сопротивления не могли. Да и жить им оставалось недолго – подвоза боеприпасов нет, подкреплений тоже не предвидится, а вот у противника всего хватает – десятки танковых орудий и гаубиц ведут непрерывный обстрел.
Неблокированными остались лишь суда военных флотов, которые в период проведения стадии "Шок" находились вдали от берегов. Корабли на рейдах не избежали судьбы сухопутных частей – противник во многих случаях сумел атаковать и их. Танки, непонятно откуда появившиеся на палубах авианосцев и пехота, возникшая чуть ли не во всех уголках одновременно, в большинстве случаев управлялись с делом за полчаса.
Гражданское население на стадии "Шок" зачастую не успело сознать, что происходит нечто странное. Агрессор не трогал мирных граждан, если те не подворачивались под ноги или не пытались предпринять какие-либо негативные действия. Власть не объявляла тревогу, никто не информировал граждан о начавшейся войне. Те, кто слышал стрельбу или наблюдал за нападениями на объекты первой стадии, пребывали в недоумении. Даже в Интернете почти полная тишина – по причине колоссального повреждения линий связи и электроснабжения, всемирная сеть была практически парализована. Абсолютный информационный вакуум.
Стадия "Шок" была закончена. Началась стадия "Сев".
Глава 4
Второе утро отдыха оказалось лишь немногим лучше первого. Тоха, в N-ный раз преданный "верной" подругой, весь вечер целенаправленно заливал мозговое вещество пивом. Малое содержание алкоголя в "лекарстве" пришлось компенсировать количеством. Организм, надломленный позавчерашней пьянкой, отреагировал адекватно – ответил похмельем средней степени тяжести. Получше, чем вчерашнее пробуждение, но тоже неприятно. Спал бы еще и спал, но нет же – растолкали. Народу припекло ехать к этим четырежды проклятым соленым лужам пораньше. Кондиционер в "лимузине" Олега не работал, тащиться по местной дороге в полуденный злой удовольствие сомнительное.
Единственный плюс – Натаха не стала капать на мозги с утра. Эта самка собаки была полностью занята своим новым приобретением – Пашей (сифилитическим самцом гориллы). Тоха, знакомый с ее повадками, понимал, что долго эта благодать не продлится. Возможно еще одна развеселая ночка и эту гору протеина ткнут лицом в дерьмо. Или нет – Ната сперва извозит в дерьме пару туфель, потом тщательно вытрет их о свинскую морду этого поднадоевшего фаллоимитатора.
Возле машины суетился Лысый, делая вид, что работает. Он хватал удочки, затем бросал их, брался за пакеты, и оставлял их на месте. А увидев Тоху, перестал демонстрировать зрителям, что на нем здесь все держится и молча предложил товарищу банку пива.
Тоха отказываться не стал. Открыл, отпил, неспешно кивнул:
– Спасибо братан – ты настоящий друг.
Потягивая пивко, они лениво наблюдали за процессом погрузки. Работали Алка и Юлька. Первая вообще деваха покладистая, вторая… Вторая шизанутая на всю голову, но, похоже, работящая. Идиллию прервал Олег. Выбравшись из домика с каким-то ящиком в руках, он припахал обоих похмельных товарищей – пришлось загружать машину бесчисленными пакетами, сумками, свертками, удочками, дровами и вообще непонятно чем. Тоха, с трудом пристроив здоровенный мангал, обернутый грязной мешковиной, уточнил:
– Мы к этим соленым прорывам канализации на один денек едем или на полгода? Рессоры сейчас не выдержат – полопаются.
Олег, осторожно ставя эмалированное ведро с маринованным мясом, ответил спокойно:
– Машина большая – все влезет.
– Для лохов у тебя машина – сарай на колесах. Я думал, что у тебя тачка покруче.
– Так зачем в эту глушь крутую? Тут как раз семейная рулит – и груза много берет, и пассажиров. Вся наша толпа спокойно влезет и полтонны барахла прихватить можно. А попробуй в "Мазерати"[15] столько набить – там багажник меньше скворечника.
Решив, что ведро установлено надежно и проливов маринада не будет, Олег достал телефон, поднес к уху. Поморщился, посмотрел на дисплей, недовольно буркнул:
– Не могу никуда дозвониться. Сети нет. Сигнал вообще не ловится.
Тоха, добив банку до дна, жестоко смял ее в руке и прокомментировал:
– Потому что телефон у тебя такой же лоховской, как и машина. И про "Мазерати" ты соврал – раньше говорил, что у тебя другая тачка.
– Я не говорил сейчас, что у меня "Мазерати" – я для сравнения сказал. И дай-ка тогда свой телефон – проверим.
Убедившись, что и телефон Антона не обнаруживает сеть, Олег ухмыльнулся:
– Продолжая твою мысль, можно прийти к выводу, что твой телефон не менее лоховской, чем мой.
– Не умничай – тебе это не идет. И вообще – когда поедем уже? Зачем меня разбудили – мог бы еще часа четыре валяться с такими сборами.
* * *
Денек намечался солнечный – на небе ни облачка. Ветер задувал с моря, что радовало – при ветре с суши на побережье мгновенно оказывались стаи голодающих комаров с Сиваша[16] и вечерами они устраивали геноцид отдыхающих. Машина продвигалась медленно – местная грунтовая дорога в профиль напоминала листы шифера из-за накатываемых в песке поперечных бугров. При малой скорости трясло терпимо, чуть повыше – надолго станешь клиентом стоматолога. Есть еще один вариант – идти нахрапом, на скорости не ниже шестидесяти-восьмидесяти километров в час. При этом колеса цепляются за вершины бугров, не успев толком провалиться в ложбины. Но здесь, на косе, подобный стиль езды требовал слишком многого от амортизаторов машины и водителя – Олег рисковать не любил.
По дороге он, как "старожил", подвизался в роли гида, накачивая мозги спутников бесполезной краеведческой информацией:
– Арабатская стрелка[17] это самая большая коса в мире. Она уникальная. Начинается на Керченском полуострове и тянется на сто километров к северу почти до Геническа. Ширина этой полоски обычно в районе полутора километров, но есть место, где расширяется до восьми, а есть, где сужается до пары сотен метров. На ней нет природных холмов или глубоких ложбин – почти везде ровная как доска. Местами есть дюны, но несерьезные. Это самая молодая суша на Земле – еще тысячу лет назад здесь не было ничего. Море плескалось. Потом волны нагнали из песка линию прибрежных островков и со временем они соединились в сплошной песчаный вал. В этом валу остался единственный разрыв – перед Геническом есть пролив. Мы через него проезжали по мосту.
