Татьяна Гнедина - Беглец с чужим временем
Раздался гудок, и вокзальная площадь опустела. Ушли бойкие спекулянты, торговавшие какими-то вещами не по сезону. На дворе стоял июнь, но отъезжающие почему-то покупали меха. Трассен прошел на перрон и увидел, что вокруг человека, одетого в черную железнодорожную форму, стоявшего у паровоза, образовался почтительный круг.
- Машинист, - прошептал кто-то рядом с Трассеном.
Какая-то женщина что-то говорила машинисту с умоляющим видом. Для Трассена эта сцена была загадочной. О всесильной власти машиниста он еще ничего не знал. Бывший ассистент кафедры физики не предполагал, что управлять человеческой молодостью можно с помощью обыкновенных железнодорожных тормозов.
Выйдя снова на площадь, Трассен почувствовал, что голод мешает ему размышлять о гаммельнских чудесах. Он славился среди приятелей кулинарными способностями. Готовил он вдохновенно и рецепты свои ревниво скрывал. Но сейчас, когда Трассен оказался без денег и без работы, он мечтал о любой еде и грезил о любом применении своего поваренного искусства. Увидев часовую мастерскую под вывеской "Чиню часы на всех скоростях", Трассен подошел к окошку и увидел лысого человека с лупой на лбу. Часовщик лениво смотрел в окно. Клиентов не было. Увидев перед собой человека в потрепанном костюме, с грязной бахромой на брюках, он брезгливо поморщился.
- Добрый день, - сказал Трассен.
- День добрый. Смените часы, молодой человек, - лениво предложил часовщик, с пренебрежением глядя на трассеновские часы,, и бросил на прилавок ручные часы с тремя циферблатами. - Для поездов-экспрессов! - сказал он, отлично понимая, что его ложь вряд ли кого может обмануть: это была устаревшая модель часов для велосипедистов.
Но вошедший не возразил ни слова и стал внимательно разглядывать часы.
- Для поездов-экспрессов? - переспросил он.
- Экспрессы у нас уже лет десять не запускали. Топливо кончается. Говорят, скоро дома отапливать будет нечем, - торопливо пояснил часовщик.
Лео внимательно слушал.
- А сколько топлива потребляет экспресс? - неожиданно спросил он.
Тут мастер подозрительно на него покосился.
- А вам зачем это знать?
Трассен повертел в руках часы.
- Мне-то все равно! Только ведь, наверное, много топлива расходуется оттого, что масса поезда на больших ускорениях сильно возрастает.
Часовщик перегнулся через окошко и зашептал Трассену в ухо:
- Молчите! Говорят, будут запускать только по два вагона... А билеты будут стоить бешеных денег. У нас таких денег не водится. Пускай начальники ездят.
- А вы не скажете, где можно устроиться на хорошо оплачиваемую работу?
- Смотря с какой специальностью...
- Я физик.
Часовщик с живым любопытством посмотрел на Трассена.
- Да вы что, спятили? Кому сейчас нужны физики?
- Та-а-к,- протянул Трассен. - А не нужны ли хорошие повара?
- Повара? - вскричал часовщик в восторге. - Повара? Да что же вы, милейший, раньше этого не сказали! - и он выскочил из-за прилавка. - Мы только что потеряли нашу лучшую повариху. Вот уже две недели, как Гаммельн лишен национальной немецкой пищи.
- Какой?
- Рагу из потрохов, например.
- Я могу приготовить рагу из потрохов, - скромно заменил Трассен.
- Голубчик, - часовщик взял Лео под руку, - если вы, действительно знаете секрет этого блюда, не будем медлить. Проведем испытание на кухне городского ресторана!
- Все очень просто. Хорошо очищенные и промытые потроха домашней птицы посолить и слегка обжарить на сковородке, уверенно декламировал Трассен. - После чего посыпать их мукой и жарить еще несколько минут...
Часовщик запер мастерскую, и они понеслись мимо сокращающихся домов с готическими крышами, мимо сужающихся витрин маленьких магазинчиков, и, если бы не шарканье подошв о тротуары, Трассену могло бы показаться, что это не он бежит по улице, а улица несется мимо, сокращаясь, как детская книжка-гармошка.
Часовщик очень торопился.
АННА-МАРИ ПРИГЛАШЕНА НА ТАНЦЫ
Случилось так, что Трассен вскоре снова увидел "девушку своей мечты". Сереньким туманным утром он торопливо бежал на работу мимо сужающихся окон гаммельнских домов. На кухне его уже давно ждали у кипящих кастрюль кухарка Тони и ее племянник. Кастрюли от нагрева так "тяжелели", что без помощи своего шеф-повара они их сдвинуть не могли. Закон превращения энергии в массу требовал от повара большой физической силы, и Трассена на работе очень ценили.
К большому дому с паровозными трубами на крыше подъехала машина. Трассен остановился. Дверца распахнулась, и из машины вышла она. Девушка, не оглядываясь, пошла по тротуару. Трассен увидел, как к рулю ее машины пересел человек в железнодорожной форме и ввел машину во двор дома.
Лео догнал девушку. Анна-Мари плакала.
- Что случилось? Почему у вас отобрали машину?
Она отвернулась, продолжая плакать.
- Я вас уже видел. На площади перед ратушей. Вы тогда так странно изменялись...
Девушка удивленно на него поглядела.
- Изменялась?
Трассен смущенно поправил очки: "Значит, ей и в голову не приходит, что зависимость размеров от скорости - удивительное явление".
- А-а... Это вас задержал полицейский около бензоколонки? Вы, кажется, что-то кричали? - насмешливо спросила девушка.
- Я был поражен изменением цвета ваших волос золотых до фиолетовых.
Девушка улыбнулась и поправила выбившуюся из прически прядь.
- Какой же цвет вам больше понравился?
- Обыкновенный. Когда машина остановилась.
- К сожалению, мне больше не придется ездить на машине.
- Почему?
- Отца уволили с железной дороги и отобрали служебную машину.
- Почему уволили?
- Физики больше не нужны.
- Он физик?
- Был.
- Я тоже...
- Вы физик? Но... я вас не знаю...
- Я теперь работаю не по специальности...
- Кем?
- Поваром.
Наступило молчание.
- Я бы хотел вас увидеть снова, - сказал, наконец, Трассен.
- А сейчас вы торопитесь на кухню?
- Я тороплюсь на работу.
- Можно было бы найти занятие поинтереснее!
- Я готов заняться тем, чем вы пожелаете, - обещал Трассен.
Она засмеялась.
- Но мы даже не знакомы.
- Лео Трассен.
- Анна-Мари.
Она вытерла ладонью слезы со щеки и улыбнулась широкой мальчишеской улыбкой.
- Я очень редко плачу, - сказала она.
- Потеря машины, наверно, большое горе, - сказал Трассен. - У меня ее никогда не было.
- Разве дело в машине? Дело в том, - у нее задрожали губы, - отец больше никому не нужен... Вам этого не понять!
- Почему же? Я ведь тоже не нашел работы по специальности. Послушайте, у меня идея. Пойдемте вечером танцевать.
У Анны-Мари так просияло лицо, что Трассен понял: ее еще никогда не приглашали на танцы.
