Константин Жемер - Когти Каганата
Герман вскочил, губы его затряслись.
– Да вы сидите, Герман Иванович, – примирительно улыбнулся Берия. – Шуток не понимаете, да? Ваши действия, как уже сказано, вполне понятны. А я такой человек… Мне, если что-то понятно в других, значит, я не стану изводить себя подозрениями – что, да как...
Герман опустился назад в кресло, Берия подошёл и ободряюще похлопал его по плечу.
-…Более того, мне понятно и другое, а именно, почему вы скрыли своё родство с недавно умершим уважаемым академиком Щербатским Фёдором Ипполитовичем, основателем советской школы буддологии. Да-да, мы всё знаем! Это ведь он, покойный Щербатский, свёл вас с Востриковым, да дядю вашего, профессора Харченко, к изучению восточных тайн приохотил тоже он.
– Когда мы с вами виделись здесь последний раз, я полагал себя арестованным и не хотел бросать тень на академика, – прижав руку к груди, сказал Герман. – Да и какие мы с ним родственники – так, седьмая вода на киселе.
– Конечно, конечно, – развёл руками Берия. – От себя добавлю: никто ничего такого и не спрашивал, да и анкет вы никаких не заполняли. Спешка с отъездом та ещё была, если помните. Уже потом мы узнали о Щербатском, а ещё о другом вашем родственнике – Сергее Ефимовиче Крыжановском. Это тот, который из царского правительства, и чьими усилиями было подавлено революционное восстание тысяча девятьсот пятого года. Махровый монархист, заместитель самого изувера Столыпина!
– Но я совсем не помню этого человека, – застонал Герман. – Когда его видел в последний раз, то ещё на горшок ходил…
– Ка-ак, вы до четырнадцати лет ходили на горшок?! – изумился Берия.
– Почему до четырнадцати?
– Ну, прихлебатель самодержавия Сергей Крыжановский удрал заграницу в восемнадцатом году, вам тогда было четырнадцать.
– Нет-нет, мой дядя Александр Васильевич Харченко году этак в тринадцатом крепко повздорил с тем человеком, с Сергеем Ефимовичем, и наши семьи прекратили общение навсегда, – несколько нервозно рассмеялся Крыжановский. – Так что я говорю правду.
– А разве я сомневался в вашей правдивости?! – Лаврентий Павлович изобразил обиду. – Знаете, с каким словом рифмуется моя фамилия? Не знаете? Доверие, вот с каким! Кто стал бы поручать вам ответственные задания, не пользуйся вы доверием, а? Это вы нам не доверяете, раз жену не привезли! Я слышал, она у вас красавица…
– Товарищ нарком! – Герман в очередной раз прижал к груди руки.
– Ладно, шучу я, – Берия уселся за письменный стол и около минуты рассматривал Германа, поблёскивая стёклами очков. Затем продолжил разговор.
– С доверием у нас всё в порядке, но насчёт понимания, всё же, остаётся кое-что, нуждающееся в разъяснении. В донесении товарища Дорджиева значится, что вы гипнозом заставили его делать то, чего он не собирался делать. Поинтересуюсь, что это был за гипноз?
– Как вам сказать, – опустил глаза Крыжановский. – На самом деле, это не очень-то и гипноз… Так, фокусы из арсенала индийских факиров, на европейцев они практически не действуют. Выучился, знаете ли, у местного населения – подумал, не помешает в работе…
– А если – по сути?
– По сути, представляет собой такую…э-э…, речевую агрессию. Стараешься говорить настолько быстро, чтобы собеседник не успевал соображать – забиваешь ему баки, одним словом…
– А-а, понимаю, как цыгане, да?
– Д-да, примерно… Цыгане, они ведь родом из Индии, хотя мне лично никогда не приходилось иметь дела с цыганским племенем.
– Зато мне приходилось! Мой отец как-то раз коня купил у одного цыганского мошенника. Денег дал как за скакуна, а домой привёл клячу. Вот дело было…, – воспоминание развеселило генерального комиссара госбезопасности. – Пожалуй, вы правы, подобное умение в нашем деле не помешает… Говорите, на европейцев не действует? Дорджиев, действительно, бурят, но мой отец – чистый менгрел, как же так?
– Не знаю, товарищ нарком, – быстро проговорил Герман. – Впрочем, если вы согласитесь, я могу попробовать…
– Не надо! – нарком капризно закрылся руками. – В другой раз. Давайте вернёмся к вам, товарищ Крыжановский. Расскажите о своей встрече с Дорджиевым. Он доложил, что в лесу выругался вслух по-русски, и вы этого не могли не слышать. Зачем в таком случае понадобился дальнейший цирк, если у вас имелся пароль для идентификации наших агентов? Только не убеждайте меня, будто вы забыли пароль!
– Нет-нет, что вы…, – поспешил возразить Герман, а затем, набрав полную грудь воздуха, пустился в объяснения. – В течение несколько дней я преследовал опасного приспешника фашистов, фанатика, входящего в так называемое «Зелёное братство».
– В курсе я этой операции, ознакомился уже с данными. И про «Зелёное братство» наслышан.
– Понятно, товарищ нарком. Ну, так вот, после того, как довелось…э-э… повстречаться в лесу с товарищем Дорджиевым, я смекнул, что к чему, и пришёл к выводу: определённо, он за мной прислан, причём, дело весьма срочное, иначе специального человека не послали бы. Значит, стоит только пойти на контакт, как немедленно последует приказ, отменяющий текущее задание. По крайней мере, вероятность такого развития событий показалась очень высокой. Между тем, текущее задание близилось к завершению. Связника же наверняка не наделили полномочиями принимать на месте ответственные решения – он бы просто передал отменяющий приказ, и вся недолга. И мне пришлось бы оставить в живых «зелёного», который мог натворить множество гадостей. Вот я и подумал: а почему бы, до времени сохранив инкогнито, не прихватить с собой связника: пара лишних часов – невелика потеря, зато будет ликвидирован опасный гад. Вот, товарищ нарком, всё как на духу…
Берия подошёл к Герману и, глядя в глаза, произнёс:
– Молодец, ай, какой молодец! Хорошо, что как на духу, а то не люблю полуправды. Смотрел на тебя и удивлялся: вроде, домой человек вернулся, радоваться должен, а он – нет!.. Речь ускоренная, руки то и дело прижимаются к груди, плечи напряжены – всё это явные признаки волнения. Что такое, думаю, может, по жене человек скучает? Спрашиваю – оказывается, нисколечко. Еле-еле удалось растормошить, чуть ли не клещами пришлось вытягивать. Ну, да ладно, нам и не такое привычно – главное, всё выяснили, дошли до конца, так сказать. Я вот что скажу: схитрил, ну и хрен с ним, раз для дела понадобилось – в общем, правильно сделал…
– Правда?! – обрадовался Крыжановский.
– Конечно, правда, – с некоторой обидой подтвердил нарком. – Я же говорю, что не люблю полуправды с неправдой заодно. В этих стенах кто такими нехорошими вещами занимается, быстро жалеть начинает…
