Павел Амнуэль - Ветер над яром (сборник)
— Вы прекрасно помните!
— Боже мой, в тот вечер мы впервые поссорились. Потом помирились, он приезжал ко мне опять, но все было уже иначе. Уолт смотрел на меня с жалостью. Раньше он так не смотрел: зачем было меня жалеть? Когда любишь, жалость не нужна, жалеть начинаешь, когда бросаешь…
— Погодите, Джекки, — Портер жестом остановил ее. — Давайте вернемся. Уолтер переменился, говорите вы. Были какие-то внешние события? Ну, кроме вашей ссоры, но ведь и она была следствием, а не причиной, верно? Скажем, ему угрожали? Или что-то еще?
Жаклин покачала головой.
— Ничего такого, о чем бы я знала. Ему не угрожали, это точно, этого он бы от меня не скрыл. Он решил так сам… После этого вечера он никогда не приносил бумаг с нашим знаком, и платье я спрятала, но все равно было поздно. А знак этот я потом видела еще один раз. В Дарлингтоне. Я приехала туда, потому что знала: Уолт там. Искала его и нашла. Я думала, что замешана женщина. Это первое, что приходит на ум, самое простое и глупое. Он пошел на Капитолий, я подошла к нему, у входа. Уолт был поражен. Он сказал: “Хочешь послушать, что от всего осталось?” Я ничего не поняла, но сказала “хочу”, и мы пошли на какое-то заседание. Там обсуждали фирму, у которой был наш знак. Сенатская подкомиссия обвинялась в том, что растратила на эту фирму много денег. А фирма растратила деньги на исследования, которые не стоят ни цента. Но я смотрела только на знак и думала, что Уолт специально привел меня, чтобы я убедилась: у нас все кончено, как с этой фирмой… Когда мы выходили, он сказал что-то вроде: “Они-то выпутаются, а вот все мы как?” Потом сказал, что нам нужно расстаться, со мной он становится слабым и ни на что не может решиться. А он должен. Стоял совершенно чужой мужчина и говорил: я должен. Мне стало страшно… Почему вы молчите?
— Джекки, — сказал Портер, — я еще не знаю, что буду делать, но обещаю вам две вещи. Во-первых, у меня в Нью-Скопе много знакомых, и я поговорю о работе для вас. Во-вторых, я разберусь с этой фирмой. Вы только вспомните ее название. И фамилии. На заседании называли чьи-то фамилии… Вспомните.
— Нет… У меня отвратительная память на фамилии. Честно. Другое дело — музыка, звуки. Вот только если… Если бы вы называли фамилии, я бы, может быть, вспомнила, были там такие или нет. Почему вы молчите?
— Джекки, — это бессмысленно. Неужели нет никакой зацепки?
— Хотите, поделюсь безумным? Я пыталась склеить, но у меня с логикой плоховато. Фамилий я не запоминаю, но однажды, примерно год назад, я прочитала в газете про одного химика. Его обвиняли в том, что он сексуальный маньяк. И я вспомнила, что его фамилия тогда называлась в сенате. Это промелькнуло, и я опять забыла… Месяц спустя была другая фамилия, и тоже из тех. Биолог, довольно известный, судя по всему, оказался наркоманом. Кронинг?.. Нет… Или… Не буду врать, не помню. Вскоре — новая фамилия. Философ. Связь с мафией. А потом были еще. Я даже хотела записывать. Один из них, кажется, торговал девочками, представляете? Честное слово. Конечно, в газетах много чего пишут, но тут было что-то неладное…
— Сколько же было названо фамилий тогда, в сенате? — осторожно спросил Портер.
— Наверно, сорок… или больше. Но вот что меня поразило. Одна фамилия. Генетик. Я обратила внимание потому, что он погиб в первом году. Я еще подумала: он-то при чем, ведь тогда и фирма только-только образовалась. Но фамилию я все равно забыла. А полгода назад прочитала в газете: он был связан с подпольными игорными домами. Зачем же покойников трогать, а? И эту фамилию я запомнила. Джеймс Скроч. Точно. Генетик… А теперь вот моя очередь…
— Разве ваша фамилия тоже…
— Нет, конечно. Но все равно — на мне знак. Понимаете?
— Джекки, — Портер встал, — извините, я ненадолго вас покину. У вас ведь нет компьютера? А мне он срочно нужен, я передам информацию и вернусь.
Портер действительно был уверен, что вернется, отправив инструкции Воронцову.
* * *Он зашел в ближайшее кафе и позавтракал. Сидел перед чашкой кофе — второй за утро — и думал, имеет ли смысл эта игра. Что получил в результате лично он, Портер? Материал, которым придется делиться с Воронцовым. Стоит ли материал траты нервов? Кто стоит за Льюином? После разговора с Жаклин Портер был убежден, что речь идет о научных проблемах. Некая фирма провела исследование, результат которого заставил физика изменить взгляды на жизнь. Скомпрометированные ученые — вот что интересно. Если это только не фантазии Жаклин.
Портер подошел к стойке и спросил хозяина, есть ли здесь компьютер — ему срочно нужно дать материал в редакцию, он репортер, вот удостоверение. Хозяин не сдвинулся с места, что было, впрочем, не удивительно — в нем было фунтов триста веса. Он сидел за стойкой как Будда, но руки, смешивая коктейли, действовали быстро и ловко. Портер положил перед ним бумажку в пять долларов, и хозяин, спихнув ее в ящичек кассы, кивнул официанту.
В соседней с баром комнате был компьютер и, что не без удовольствия обнаружил Портер, — выход во двор. Официант скрылся, оставив дверь открытой, чтобы массивный хозяин мог наблюдать за клиентом. В свою очередь, Портер видел уголок кафе. Он передал на резервированный блок сообщение для Воронцова, немного подумал и затребовал информацию из “Нью-Скоп таймс” и “Дарлингтон пост” за последние два года. Он знал, что национальный банк данных хранит колоссальную информацию, рассортированную по темам, которая выдается по требованию пользователя, если, конечно, данные не заблокированы кодом. Кодов тоже было множество, в частности, репортеры пользовались данными, которые можно было затребовать, набрав номер личной карточки, — машина сверялась с реестром и после этого выдавала нужный материал.
Набирая запрос, Портер подумал о том, что в этих проклятых компьютерах заложено гораздо больше, чем он подозревает, и уж, наверно, бесконечно больше, чем думает любой средний американец. Наверняка в голографических ячейках хранится все, о чем Портер хочет знать. Но упрятана эта информация надежно. Обратиться к банку данных именно так, чтобы получить нужный ответ, — высокое искусство, своего рода талант. Чаще бывает (Портер сталкивался с этим не раз), что роешь носом землю в поисках фактов, находишь их, исколесив страну, выясняешь почти все. Остается единственный вопрос, с ним и обращаешься к банку данных. И с ответом получаешь еще и все то, за чем охотился неделю, а то и больше. Один кибернетик, у которого Портер как-то брал интервью, сказал, что техника хранения и выдачи информации опережает сознание среднего потребителя лет на сто, если не на двести. Все равно, как если бы в семнадцатом веке начали продавать личные автомобили. Люди держали бы машины в гаражах, а ездили бы на лошадях, потому что понятия не имели бы о том, как обращаться с транспортом будущего.
