Александр Щербаков - Суд
- Тогда и играть не стоит, - сказал О'Ши. - Потому что он господь бог и все равно будет так, как ему заблагорассудится.
- Так вот, этот режиссер - я, - с нажимом сказал Ван Ваттап. - Если ваш дом или город отключаются от телефонной сети, вы потратите годы на то, чтобы найти неисправность, а опытный техник справится с этим за пять минут, потому что знает приемы поиска и законы построения системы. Я не бог, я техник, который знает правила анализа и синтеза ваших личных телефонных и телевизионных сетей. Я единственный такой техник на земле, потому что со вторым расправилась присутствующая здесь дама. Я могу сделать так, что форвард расслышит команду "Ешь!", хотя большинство болельщиков кричит "Бей!". Я могу за несколько дней изобразить точную схему вашей памяти, шериф, и, скажем, вашей, асессор, и потом дней за пять могу поменять их местами. Приведите мне гениального скрипача, я перепишу его память на пьянчужку с городской свалки, и пьянчужка выйдет отсюда вдохновенный и талантливый, как Паганини. Впрочем, вы не приведете и он не выйдет, поскольку мы под замком. Но в принципе это так.
Ван Ваттап умолк. Асессор опомнился первым. Может быть, О'Ши опередил бы и тут, но О'Ши был занят - он записывал речь Ван Ваттапа.
- Так что же? - спросил асессор. - Вы переписали память доктора Лущи на тело Бро, а память Бро на тело доктора Лущи?
- Почти что так, - ответил Ван Ваттап. - Я очистил мемодромы Бро и записал на них память доктора наук. Это был первый комплексный опыт переписки. Он не лишен был впечатляющей зрелищности. Алкоголик, мелкий мошенник разом превращается в респектабельного доктора наук. Ведь вы доктор наук? - спокойно обратился Ван Ваттап к тощему.
- А память Бро вы перенесли на тело доктора Лущи? - поспешно и настойчиво повторил асессор, стараясь принять удар на себя.
- Ну, кому это нужно, - поморщился Ван Ваттап. - Такой пакости на земле в избытке. В ту пору мои технические возможности были довольно ограничены, я не смог бы заложить ее в кассеты, даже если бы захотел. Я просто выбросил ее вон. Ее нет.
- А какова судьба тела доктора Лущи? - тихо спросил асессор.
- Видите ли, - ответил Ван Ваттап, - узор на коврах мемодромов штука нежная. Молекулярный уровень - вы должны понимать, что это такое. Любые доступные сейчас средства прочтения этого узора слишком грубы. Это все равно что вслепую пересчитывать кочергой сервизы в посудной лавке. Узор неминуемо разрушается при считывании. Теперь у меня есть метод, позволяющий обойти эту трудность. Я могу, читая узор, одновременно записать его в память парка вычислительных машин. По этой записи я всегда его восстановлю. Но в то время этот способ еще не был разработан, и тело, о котором вы спрашиваете, после считывания узора памяти было, что называется, "табула раса", чистый лист, на котором ничего не записано. Разбуди мы его, нам пришлось бы иметь дело с сорокачетырехлетним младенцем. Расходы по содержанию таких объектов очень велики, и, к сожалению, нам пришлось уступить тело в гипотермированном виде тем, кто интересуется такими вещами.
- Кому именно уступить? - настаивал асессор.
- Не знаю. Мы получили его от агентства и передали агентству.
- Какому агентству?
- Агентству, которое поставляет материал для подобных опытов.
- Значит, вы утверждаете, что существует коммерческое агентство, занимающееся добычей и торговлей живыми людьми для исследовательских целей?
- Странно! Это для вас открытие? Да оно существовало еще тогда, когда я о научной работе и не помышлял! Рекламных объявлений оно, конечно, не печатает, но все, кому это нужно, о нем знают и с ним сотрудничают.
- Великолепно! - взвился О'Ши. - И почем, простите, например, я?
- Не знаю. За доктора наук семь лет назад с нас взяли что-то около двухсот тысяч, а за Бро - что-то около десяти. Бро шел без сертификата, а на доктора наук мы потребовали сертификат. Агентство гарантировало, что мы получим доброкачественный образец интеллектуала с удовлетворительными способностями к научной работе. Оно приложило список ваших научных трудов, - вновь обратился Ван Ваттап к тощему.
- Вы с ним ознакомились? - продолжал асессор отвлекать огонь на себя.
- Чисто поверхностно. Это не моя специальность. Что-то геофизическое, если не ошибаюсь. Но выглядело это достаточно солидно.
- Вы сами вступали в контакт с агентством?
- Нет. Всеми внешними связями ведал Нарг. Я по складу характера не люблю и не умею поддерживать внешние контакты. Я, как улитка, лучше всего чувствую себя в четырех стенах, когда никто не мешает мне думать и работать.
- А вы подумали о том, - тихо сказал асессор, - что у доктора Лущи тоже могут быть какие-то пристрастия к своим четырем стенам? Я имею в виду его собственное тело.
Ван Ваттап пожал плечами.
- Прекрасно понимаю, куда вы метите, - ответил он. - Это меня заботило, но я вынужден был свести заботы к плану послепроцедурных психологических отклонений. Нам пришлось убедить себя, что именно этим нам следует ограничиться. Ведь не по нашей злой воле доктор Луща оказался объектом купли-продажи. Насколько мне известно, его приобрели у какой-то клиники, где необходимость в нем миновала.
- У какой именно клиники? - перебил асессор.
- Такими подробностями обычно не интересуются, - ответил Ван Ваттап. - Уж не хотите ли вы возложить на меня ответственность еще и за создание общества, в котором такие объекты продаются и покупаются?
- Некоторую часть хотел бы, - сказал асессор. - А именно ту, в которой вы обеспечиваете его процветание.
- Что ж так мало! - возразил Ван Ваттап. - Ведь я в вашей власти. Смешно ожидать, что кто-нибудь из тех, кто нам нужен, сам добровольно согласится на подобный опыт, а он был необходим, и подбор пары - дело не такое простое. Имеется ряд ограничений, обмен осуществим для двух людей из миллиона, а результаты первого опыта были практически непредсказуемы. Нарг и я - мы долго колебались, тщательно готовили процедуру, и, если учесть, что это был первый комплексный опыт, любой признал бы его результат блестящим. Любой, но не я. Меня интересовали тончайшие детали, и тут я потерпел неудачу. Объект оказался неполноценным и страдает рядом расстройств, природа которых неоднозначна. Отчасти они могли быть результатом несовершенства нашей методики, а отчасти - следствием органических нарушений, вызванных инцидентом, жертвой которого доктор Луща оказался в Африке. Об этом инциденте и о том, что агентство, таким образом, поставило нам не полностью доброкачественный материал, я, к сожалению, узнал слишком поздно - уже после опыта. От самого доктора Лущи в его новом облике, когда начал обсуждать с ним возможность продолжения его научной карьеры. Не сомневайтесь: прояви он способности к этому - он получил бы соответствующий пост и разумную компенсацию за ущерб.
