Андрей Измайлов - Слегач
Римайер, сказал Жилин, что-то я не пойму. Здесь у вас плохо, здесь у вас надо навести порядок. Здесь хуже чем там, Римайер. Хотя вам, Римайер, вероятно, так не кажется. Вы ведь именно там, Римайер, превратились в слегача. Вероятно, на взгляд слегача, я глуповат и прекраснодушен, я как спец убог. Но, Римайер, я очень надеюсь, что все это лишь на взгляд слегача.
Добро пожаловать в наш клуб! Жилин, сказал Римайер, взгляните на мир глазами НЕ слегача, Жилин, трезво взгляните!
Не понял, вскинулся Жилин. Кто слегач? Я слегач? Это ты слегач! Твой идеал -- дерьмо Римайер. Именно так, Римайер. Так. Так... Стало похоже на детскую перебранку... Впрочем, Римайер не подхватил.
Жилин, сказал Римайер, "наводитель порядка" нужен там, где бардак. Там, где все в порядке, мы не нужны. Ни Марии, ни Оскару, ни Пеку, ни мне, ни тебе, вообще прогрессорам просто нечего делать ТАМ И ТОГДА! Мы -- золотари. А там и тогда нет дерьма, ну нет его -- с точки зрения (внимание!) каждого гражданина, живущего ТАМ И ТОГДА. И тут явление м-м... тимуровцев: "Мы большие специалисты! Если бы вы знали, как мы умеем выгребать дерьмо! Нет? Дерьма нет? Щас! Надо откуда-то достать или, в крайнем случае, что-нибудь объярлычить дерьмом -- и уничтожить! Чтоб вы оценили уровень нашего мастерства". Не навреди! Ах, видите ли, почему не каждый стремится к высокому! А почему, черт побери, все должны стремиться к высокому! Отстаньте!
Угу, поддакнул Жилин, и "наводители порядка" деквалифицируются и штабелями укладываются в ванну и включают транзистор с вакуумным тубусоидом... Вы виделись с Пеком?
Я и теперь вижусь, пожал плечами Римайер, не так часто, как хотелось бы, но по оперативной необходимости...
Ага, поддакнул Жилин, слегач слегача видит издалеча, ча-ча-ча! Сон разума рождает...
Не юродствуйте, Ваня, сказал Римайер. Вас извиняет недоинформированность, но Петр Александрович -- наш президент, извольте соблюдать этикет.
Чиво-чиво, неожиданно по-детски гадко удивился Жилин.
Колычев. Петр Александрович. Заставивший капитулировать шпану в Кремле тогда, в августе. Ну, вы помните, Ваня. Впоследствие -- вице-президент. И... как вы понимаете, после внезапной кончины первого президента Свободной России -- законный преемник, согласно Конституции. Согласитесь, Ваня, лучшей кандидатуры здесь и теперь просто не найти.
Пек умер, сказал Жилин. Он стал слегачом и умер.
Ну разумеется, сказал Римайер. Что еще Пеку делать там и тогда?! Он, кстати, выдвигал свою кандидатуру в мэры -- там и тогда. Я был его доверенным лицом. О, это была песнь песней! Уроженец! Герой, дравшийся с гангстерами! Энергия так и прет! Плюс "визит-эффект" -- вот он, вот он!.. Он набрал меньше трех процентов голосов, Ваня. Трубочист набрал восемь процентов, а Пек -- меньше трех. Нынешний мэр -- бывший пляжный спасатель, смазливый самец и бездарь набрал семьдесят процентов, Ваня. И знаешь почему? Там никто не тонет. Там не нужны ДЕЯТЕЛЬНЫЕ спасатели. То есть пусть будет на всякий случай, но мы-то с вами зна-а-аем, что он не понадобится. Такие, как Пек, там не нужны. И я там не нужен. И, надеюсь, вы, Жилин. Вы ведь еще не конченый человек? Уже хотя бы потому, что вы -- здесь и теперь.
Римайер, сказал Жилин, ты бредишь. Ты живешь в нереальном мире, который считаешь реальным. Тебя надо лечить, Римайер, и впоследствие ни в коем случае не допускать до нашей работы!
Наша работа, сказал Римайер. Ты еще глупый тявкающий спросонок щен, Жилин. К тому же не желающий просыпаться. Я вынудил тебя там и тогда вернуться в "здесь и теперь". Я втемяшил в твою склонную к анализу головушку мысль о слеге. Я через Пека всучил тебе тубусоид. Я, можно сказать, за ручку подвел тебя к ванне. Личным примером воздействовал!.. И -- вот ты здесь. А там... Ты же знаешь, Жилин, в иллюзорном мире все гипертрофировано: мысль? гениальная! шутка? архисмешная! поступки? сверхчеловеческие! И просыпаешься с единственным желанием: только бы не забыть, только бы не... И если не забыл, затвердил, -- на поверку оказывается плешь какая-то.
Наша работа, сказал Римайер. Поступки!.. Может быть, я буду его бить. Если понадобится, я буду его пытать. Мы разгромим и сожжем! А их самих мы увезем так далеко, что они никогда не смогут вернуться (не иначе, как последним вагоном на Север, однозначно!). Мы выловим всех, и их мы тоже изолируем... Вот, Ваня, твой образ действия, сказал Римайер. Узнаешь? Сверхчеловеческие поступки!
Наша работа, сказал Римайер. Мысли! Умозаключения! Интели это не гангстеры, это отчаявшиеся люди, патриоты. Они жертвуют собой, они вызывают огонь на себя, пытаются возбудить в городе хоть одну общую для всех эмоцию, пусть хотя бы ненависть... Вот, Ваня, твой образ мысли. Хороши патриоты, культивирующие ненависть, еще и общую для всех! Право слово, Жилин, если бы вы брякнули эдакое в реальном мире, то по физиономии заработали бы моментально! От любого интеля. Нас и так-то веками ненавидят, в землю норовят вбить. Мы с таким трудом ухватили поводья, мы работаем пять лет непрерывно и на износ -- и реальный результат только-только забрезжил. А вы, Жилин, откровенных провокаторов и экстремистов называете отчаявшимися людьми. Вы надеетесь, что не все же они там дураки и истерики, что вдруг удастся найти Человека. Вы, Ваня, ищете там, где светлей, а не там, где потеряли.
Наша работа, сказал Римайер. Два изначальных позыва при попадании в иной мир: спрятаться поглубже и найти врага... С такими позывами идти познавать иной мир нельзя. Или вы, Ваня, искренне считаете, что наша работа -- не познавать иной мир, но приводить его к общему знаменателю? Что ты, щен, "символ"... фаллический, знаешь о нашей работе!..
Римайер, сказал Жилин, ты закончил свое to be or not?! Теперь ответь, Римайер... Да, здесь и теперь у тебя не царство теней, это именно бытие, настоящее, без скидок, без грезовой путаницы... А там и тогда мне и самому иногда казалась -- недифференцируемая невнятица. Но если ты прав, что мне делать с прошлым? Космос, школы, борьба с фашизмом, с гангстерами -- что же, все это зря? Сорок лет я прожил зря? А другие? Тоже зря?
-- Вступайте в ряды "Коммунаров за коммунизм", Ваня! Вы слово в слово повторяете их стенания. Им очень не хватает знамени -- вот такого, большого, умного, красивого, энергичного, Символа... Вы же коммунар, Ваня, не ошибаюсь?
-- Не ошибаетесь!
-- Благими намерениями, благими намерениями... вверх до самых высот, -- обескураженно пробормотал Римайер. -- Впрочем, не так и глупо! Жилин, -- осенился Римайер, -- что если вас действительно внедрить к коммунарам?! Их бы энергию в мирных целях! А мы бы тогда получили шанс сделать этот процесс управляемым хоть отчасти! Жилин!
-- Мы... -- интонационно переспросил Жилин.
-- Хорошо. Если угодно, интели. Чтоб вам, Ваня, было привычней. Но интели -- не провокаторы, не дураки, не психопаты. Но интели, умеющие дать в морду тому, кто заслужил в морду. Вы же сами, Ваня, всегда готовы дать в морду тому, кто заслужил в морду. И вы интель, Ваня. Мы пять лет у власти, и... Впрочем, это другая история. Это совсем-совсем другая история. Вам будет предоставлена возможность освоить весь материал. Нет, действительно! А, Жилин?! Вы. Пек. Я... Нас много, нас все больше. Дети подрастают, они уже пять лет живут при интелях, Жилин. Главное, здесь и теперь у нас, у прогрессоров, обширное поле действия. Свободная Россия не значит Аркадия!
