Валентин Рич - Мушкетеры
Кстати, помните, вчера вы спросили у меня, почему профессор Френсис Клайд из Лайкского университета мог выступить против гипотезы вашего друга? Да ещё наговорить при этом ерунды, хотя он серьёзный учёный. Так вот, я сегодня кое-что выяснил. Президентом попечительского совета состоит там духовное лицо - епископ католической церкви. Когда истинный виновник какого-либо действия неизвестен, я всегда задаю себе вопрос: а кому на пользу это действие? Пользуюсь советом древних римлян... И обычно угадываю.
Конечно, сейчас двадцатый век, а не пятнадцатый. Сейчас не разожжёшь костер в Риме, чтобы сжечь саму мысль о населённых мирах, существующих во Вселенной во множестве. Но почему нельзя опорочить предположение о чьём-то прилете оттуда к нам на Землю?
- Занятно! - мрачно произнес Тарасюк. - Об этом надо подумать. А теперь скажите, как дела с рентгеном?
- Лучше, чем я предполагал. В Бейруте, оказывается, есть сносная лаборатория. Там довольно мощный аппарат...
- Отлично! Не будем терять времени. Мне осталось только рассчитаться с хозяином - и я в полном вашем распоряжении!
Тарасюк в последний раз проверил, открыты ли объективы киноаппаратов, надёжно ли закреплены лапы манипулятора, сжимающие чёрно-зелёный цилиндр свитка, и скомандовал:
- В укрытие!
Их отделила от аппарата толстая бетонная стена. В маленькое окошко, защищённое свинцовым стеклом, был виден только экран.
Григорий надел на руки перчатки, словно взятые напрокат из рыцарских доспехов в историческом музее. Теперь манипуляторы стали как бы продолжением его рук. Фернан уселся за пульт, и они впились взглядом в чуть мерцающий зеленоватым светом экран.
Фернан медленно поворачивал рукоятку. Мощность излучения нарастала. На экране всё заметнее вырисовывался контур цилиндра. Края его были размыты время сильно повредило металл.
- Давайте полный! - сказал Григорий.
Экран стал ярко-зелёным. Цилиндр, бережно поддерживаемый лапами манипулятора, был виден совсем резко. Тарасюк - железные руки там, в камере, повторяли все его движения - поворачивал медный цилиндр с боку на бок, подставляя его потоку лучей со всех сторон.
Весь свиток был покрыт язвами окиси. Маленькие островки неповреждённого металла тонули в море ржавчины. Самый большой островок был как раз в середине цилиндра.
- Приглушите! - попросил Григорий.
Зелёное мерцание стало мягче.
- Стойте! - закричал Фернан. - Стойте! Неужели вы не видите? Сейчас я сделаю порезче!
Теперь и Тарасюк увидел, что тёмный островок в центре изображения покрыт причудливым переплетением более светлых линий.
Григорий нажал кнопку постоянного режима. Через несколько минут можно было разглядеть такие же, едва заметные знаки и на других неповреждённых островках меди.
Но как ни пытался он сделать изображение более чётким, это ему не удалось. Мешали толстые слои окиси.
- Придётся разворачивать! - проговорил наконец Фернан. - Другого выхода нет! Включаю киноаппараты!
Стальные лапы за экраном задвигались. Фернан с уважением покосился на большие руки Тарасюка.
На экране было видно, как начал раскручиваться свиток. Цилиндр стал шире на несколько миллиметров, потом на сантиметр, потом ещё на сантиметр...
- Резче! - тихо скомандовал Григорий.
Экран вспыхнул, и на краю свитка показались чёткие замысловатые значки, нечто среднее между иероглифами и буквами.
Неожиданно край свитка вместе с письменами начал таять и через мгновение совсем исчез. Цилиндр стал тоньше.
И хотя они знали, что отогнутый край неминуемо должен рассыпаться в пыль, хотя к этому печальному событию хорошо подготовились и были уверены, что все подробности надежно зафиксированы киноаппаратами, в укрытии раздался громкий вздох.
- Разворачивайте дальше! - произнёс Фернан.
Большие руки Тарасюка снова осторожно задвигались, и снова начал пухнуть на мерцающем экране тёмный цилиндр.
...Через два часа медный свиток перестал существовать. Вместо него осталось около двухсот жёлтых чешуек с выгравированными на них письменами и шесть кассет киноплёнки.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава первая
МАЙЯ КРЕМНЕВА
Чёрные следы атомов на пластинке были намного короче, чем полагалось. Почти в два раза короче. Матвей взял таблицу эталонов и внимательно просмотрел ее от начала до конца.
Неужели радиоактивные изотопы бериллия и алюминия? Это же великолепно! Значит, саммилит ещё совсем молод - ему не больше миллиона лет.
Матвей открыл футляр пишущей машинки и начал отстукивать результаты опыта.
Сзади скрипнула дверь, но он не обратил на это никакого внимания и продолжал печатать.
- Ещё одна статья в газету? - с легкой иронией произнес за его спиной звонкий голос.
Белов обернулся. В дверях стояла тоненькая девушка в брюках и свитере.
- Вы ко мне?
- Если вы Белов, то к вам.
- Извините, что-то я вас не припоминаю...
- Ничего! Я вас тоже не узнаю. Вы представлялись мне совсем не таким. Очень высоким и непременно брюнетом - по контрасту с фамилией.
- Астроному не обязательно быть высоким. До звёзд все равно не дотянешься. Да вы садитесь...
- Терпеть не могу сидеть. Насиделась на всю жизнь! Девять лет в школе, пять - в университете...
- А потом?
- Потом получила диплом. А вы тоже умеете говорить в рифму?
- Не знаю, - сказал Матвей. - Вообще сочиняю с большим трудом.
- Это я давно заметила, - согласилась девушка.
- Каким образом? - Белов посмотрел на агрессивную гостью подозрительно.
- А вы до сих пор никак не сочините мне хотя бы открытки.
Матвей удивился:
- Вам? Открытку? Постойте, а как вас зовут?
- Майя Кремнева!..
Как известно, всё человечество можно разделить на две части. И основанием для такого деления могут быть самые различные признаки. Можно, например, разделить людей на тех, кто рано встаёт и рано ложится, и тех, кто поздно ложится, но зато поздно встаёт. На тех, кто делает зарядку, и тех, кто её не делает. На тех, кто, завидев наезжающий автомобиль, быстро перебегает улицу под носом у машины, и тех, кто в подобном случае непременно пятится назад.
Майя относилась к той половине человечества, которая встаёт на заре, делает зарядку и никогда не пятится назад.
Но и эту половину можно, в свою очередь, разделить на две неравные четвертушки. В большую входят люди, уверенные, что спешить некуда, что их время ещё не наступило, а уж когда оно наступит, тогда они покажут себя. В меньшую входят люди, всегда готовые к действию, как заправленная ракета. Именно из этой четвертушки выходят те, которым, по мнению остальных, "чертовски везёт", которые "своего не упустят", "рождаются в сорочке", и так далее.
