Наталья Деева - Хирург
— Посмотрим, кто ты есть, — проговорил он.
В углу спальни висело небольшое зеркало. Мимолётного взгляда хватало, чтобы понять: это необычная и очень дорогая вещь. В почерневшей оправе без труда узнавалось серебро. Внизу была подставка в форме рук, такие подставки часто делали на старинных трюмо. Казалось, что эти руки держат зеркало, перетекая мизинцами в оправу. Большие пальцы зажимали наполовину сгоревшие свечи. На ладонях лежал обычный маркер с зелёным ободком и казался нарушителем гармонии.
Этим маркером Хирург обвёл голову переродившегося и прислонил фотографию к зеркалу. Перед тем, как лечь спать, он зажёг свечи и выключил свет.
Вечером следующего дня, вернувшись с работы, Хирург перевернул фотографию: зелёный ободок почернел. Значит, девочка не ошиблась.
Спустя три дня
Нелепая смерть
Двадцатого мая в девятнадцать часов тридцать минут от полученных травм скончался Роман Глушко — бронзовый призёр по прыжкам в воду. Выходя из бассейна, он поскользнулся, ударился головой о борт. Травма была смертельной.
И — чёрно-белая фотография в траурной рамке. Хирург прочёл заголовки, скомкал газету и бросил в мусорное ведро. Прокатившись по ободку, бумажный "мяч" свалился-таки внутрь. Жил-был человек… нет — человечек. Были у него человечековые мечты сомнительного качества, человечековые душевные метания, привязанности, и вот появился нехороший дядя, скомкал его, как эту газету, и — в мусор. Не потому что дядя злой и ему так хочется — таковы условия, так надо.
Истерично завопил телефон. Хирург в два прыжка очутился возле тумбочки.
— Алло.
— Эдуард Евгеньевич, — протараторил взволнованный голос медсестры Кати. — Извините, что беспокою в выходной, но тут парнишка молодой — язва прободная. Очень сложный случай. Оперировать Куница будет, и подстраховать некому! Угробит мальчишку — жалко! Сможете подъехать?
Кто-то словно шептал на ухо: "Ты нужен. Ты можешь спасти его. Только ты". Как же не хочется уезжать! Надо.
— Буду через двадцать минут, — сказал он.
"Надо, надо, надо, — думал он, выкручивая руль — его видавший виды "Додж" влился в автомобильный поток. — Живёшь, потому что надо, работаешь, потому что надо. Вычищаешь человеческий мусор. Не то, чтобы тебя это мусор раздражал, — опять-таки надо. Я настолько погряз в обязанностях, что уже разучился хотеть. Чего ты хочешь, старая развалина?" Хирург включил магнитолу, и зазвучало фоном:
Ты что-то за собой скрывал,
Ты должен был скрывать, не правда ли?
И твой вчерашний идеал —
Глаза пусты, стремленья неоправданны…
Хуже нет, чем ездить в час пик. Пробок на дорогах нет, но толпы пешеходов на переходах тормозят движение. В атмосфере витает дух псевдосвободы — временный и суетливый, толкающий водителей на непредсказуемые манёвры.
Второй день Хирурга не оставляло смутное беспокойство. Как будто кто-то смотрел в спину. Задумался, отвлёкся, и предчувствие опасности притуплялось, но стоило расслабиться, и голова непроизвольно поворачивалась, глаза искали врага. Паранойя начинается. Пора в отпуск.
Переход. Толстенная бабка с авоськами. Перекатывается, как утка. Скорее же! Хирург посигналил. Бабка скорчила рожу и показала кукиш. Жаль, фотоаппарата нет. Вот это был кадр!
Серебристый "Мерседес", стоящий позади, рванул с места, подрезал. Вот урод! Купил права, а ездить не умеет! Взять бы дробовик — да по бензобаку.
Опять переход! Перебегает стайка школьниц в коротких юбках. Хохочут, аж пополам сгибаются. Следом — парочка, муж и жена. Жена высокая, статная, плечи отведены назад, морщины у переносицы, губы сжаты. Тягловая лошадь. В противоположность ей муж расхристанный, красномордый, сизоносый, глаза — мутные стекляшки. Классическая рабочая семья.
Наконец загорелся зелёный…
И вдруг во рту появился привкус металла. Ноющая боль за грудиной. Что за… Перестроиться в правый ряд! Он ударил по тормозам прежде, чем ощутил прикосновение — давление невыносимо плотной внешней среды, как будто голову сжимали невидимые тиски. Откуда-то издалека — из сужающегося разноцветного тоннеля — донёсся визг тормозов. Глаза застелила бурая муть. Хирург ощупью нашёл ручку, открыл дверцу, вывалился из салона. Под ладонями — холодное и скользкое. Пахнет бензином, душно, нечем дышать…
Очнулся он в придорожной траве. Вместо солнца нависало круглое женское лицо, жёлтые волосы свешивались сосульками. Женщина пыталась нащупать пульс на сонной артерии. Осторожно отстранив её руку, Хирург приподнялся на локтях, огляделся. Его машина задними колёсами выехала на обочину.
— Я в норме, — проговорил он, попытался подняться, движение отозвалось рвущей болью в затылке.
— Лежите! У Вас сердечный приступ, нужно скорую помощь вызвать. Не беспокойтесь, я медсестра.
— А я — врач, — Хирург сел, отряхнул испачканный пиджак. — На срочный вызов ехал. Поверьте, моей болезни ещё не нашли название.
Со второго раза подняться удалось. Превозмогая боль, он добрался до передней дверцы, сел за руль. Собравшиеся зеваки понемногу разошлись. Только медсестра не сдвинулась с места.
— Спасибо вам огромное, — прохрипел он. — Мне, действительно, не нужна помощь.
Женщина пожала плечами, отвернулась.
…Чужак здесь…
Всю жизнь Хирург готовил себя к этой встрече и в итоге оказался поверженным. Даже не поверженным — размазанным по стенке.
…Чей облик оно приняло?..
Мир продолжал кружиться. Зрение восстанавливалось медленно. Вдоль обочины проехала рыжая девочка на велосипеде. Хирург видел её, как при замедленной съёмке: шевелящиеся губы, движущиеся ноги со сбитыми, смазанными зелёнкой коленками.
Как я мог упустить его? Наверное, он уже взрослый…Может, он приезжий? Или приезжая… Но сила! Одному не справиться!
При мысли, что это залётный чужак, на душе полегчало. Чужой недосмотр, чужая работа.
Интересно, жив ли тот, чей это недосмотр? Потенциал чужака таков, что он выводит из строя действующего киллера одним своим присутствием! Что это? Мутация? Ни один известный ему действующий не справился бы. Странно, что раньше он не слышал о настолько мощных чужаках. Такого невозможно не заметить! Или он не оставляет свидетелей, или недавно родился. Лучше бы — второе!
Хирург запрокинул голову, закрыл глаза. Темнота ритмично качалась по ту сторону сомкнутых век. По-прежнему тошнило, но с каждой минутой становилось легче.
Операция!!! Чёрт! В любом случае оперировать он не будет: внимание рассеяно, руки непослушны, но вполне сможет ассистировать. Куницын сам не справится: он глуп и чрезмерно халатен.
