Вячеслав Рыбаков - Вода и кораблики
– Ты действительно Симе позировать будешь… с медведем?
– Нет, конечно.
Помолчали. Небо истекало призрачным светом.
– Чего ты киснешь? – спросил Коль.
– Видно? – Макбет воровато взглянул на Коля и сказал: – Люблю ее очень.
– А она знает? – глупо спросил Коль. Макбет только усмехнулся.
– Конечно.
– И – нет?
– Не-а.
– Зачем же поехали вместе? У тех – пара, а вы… мучительство одно.
Макбет помедлил.
– Разрешила… А мне так все равно лучше. Лучше рядом мучиться, чем вдали.
– Экий ты, братец, не мужественный. А еще южанин. Это Симке такие фортеля позволительны, у ней кровь холодная, северная…
Макбет опять помолчал. Даже не обиделся, чудак.
– Кровь у нее, как я понимаю, бурлит и пенится… Ладно, – он вдруг встал. – Пойду-ка залягу. Спокойной ночи, дед, – и, пригнув голову, чтобы не задеть притолоку, ушел в темноту скита. Слышно было, как он ворочается, умащиваясь на скрипучем полу. Потом затих, все совсем замерло.
Так. Их могли прислать. Для какого-то очередного надо мной эксперимента. В целях адаптации. Дальнейшей. Успешной. Дали годик погнить в лесу, чтобы спесь поотшибать, и – подбросили тщательно подобранную и вызубрившую роли опергруппу. Вот, мол, наша здоровая молодежь, наша смена, подрастающее поколение. Симпатичные, правда? Попробуй-ка не согласиться, старый козел! Но проблемы есть, без проблем не бывает, не ты один, хрен космический, с проблемами. Все с проблемами, и никто от них не умирает. Счастливая пара – да, это нормально. Но девушка явно не во вкусе козла – чтобы не запутать его рефлекторных движений. А вот несчастная пара. И девушка, гляньте-ка, полный персик! Сейчас как выйдет из-за дерев мокрой русалкой – брюки ведь лопнут. Если, конечно, мхом все не заросло… Ничего, подлечат, главное, чтобы наживку заглотил. И – у-тю-тю, к нам, в наш светлый мир! Ходи среди нас единственным уродом, мы посочувствуем!
Какая чушь лезет в голову! Замечательные ребята свалились с небес, радоваться надо!
Станешь шпиономаном, когда у тебя в башке хозяйничает, кто хочет, а ты, этого даже не чувствуя, даже не ведая, что им видно, что нет, стоишь посреди зрячих бельмастым козлом и знай себе мемекаешь только: ме-е!.. ме-е!.. десять ме-е-ет-ров! Да там, может, целый институт пахал весь год, чтобы меня наколоть!
А зачем им, собственно, меня накалывать?
А что, собственно, имеется в виду – наколоть Коля Кречмара?
Стал бы я выдирать из его грязной норы безногого спившегося калеку и селить в своей квартире, чтобы им любоваться постоянно – и не просто выдирать, а с ухищрениями, с интригами, с пятерным обменом цепочкой, с обильным подмасливанием городских властей… Да черта лысого! А они?
О господи…
Из-за угла, держась за руки и не то молча, не то воркуя, медленно ступая по росистой траве, показались Цию и Даума. Улыбнулись Колю, сказали «Спокойной ночи» и вошли в скит. Коль тоже улыбнулся и сказал «Спокойной ночи». Задребезжали старенькие пружины дивана. Даума тихонько засмеялась, потом они явно поцеловались, опять поцеловались, старательно пытаясь соблюдать тишину, и через несколько секунд раскатистым басом гаркнула какая-то особенно подлая пружина; Даума снова засмеялась, и тогда уже действительно все затихло.
Земля плыла сквозь дымчатый хрусталь.
Где ж это красавица-то застряла, подумал Коль. Русалка выискалась! Тревога стремительно вспухала, затопляя сознание. Я тут сижу, гнусь измышляю – а она действительно заблудилась, что ли? А может – течением об камень?..
Против воли он сделал несколько шагов к реке, но в этот миг из сумрака выступила Сима и, ни слова не говоря, поманила Коля рукой. Коль задохнулся. Что такое? Пересек поляну, подошел. До скита метров тридцать. До Симы – шаг. Она сказала смущенно:
– Прости, я ждала, когда Мак уйдет, боялась, услышит. Я не хочу спать в скиту. Мак… ему тяжело, когда я так рядом. Он не спит, и я не могу.
– Чавой-та? – спросил Коль.
– Он не спит, горюет…
– Чего ж это он горюет в таку погоду?
Она озадаченно взглянула на Коля.
– Он же меня любит.
– А-а, – отозвался Коль. – И спать тебе не дает, фулиган несознательный!
– Ну что ты… Зачем ты так говоришь?
И Светка тогда кричала: «Зачем?!»
Она же слышит!!!
– Мне… его жалко, но что же делать?
Коль сдержанно предложил:
– Хочешь, в скорди ложись, на сиденье. Там, правда, тесновато, а ты девка голенастая… поместишься?
– Помещусь, – Сима улыбнулась. – А ты где?
– Как зайчик, под самой дальней сосенкой, – и внезапно вырвалось: – Чтоб тебе не стало меня жалко.
– Послушай, – заговорила она очень поспешно, – я шла и наткнулась на крест. Я знаю, так раньше хоронили. Ты кого-то здесь… потерял?
Коль помолчал.
– Кабарга у меня была, дружили очень. Красивая, как ты вот. В холода ее волки порешили.
– Расскажи.
Коль стал вспоминать. Глаза Симы влажно заблестели, она вслушивалась жадно и грустно.
– Спасибо, я поняла…
– Ну вот, – сказал Коль, – распечалил я тебя, старый дурень…
– Дед, – сказала она вдруг. – Ты ведь не дед. Ты Коль Кречмар, звездный пилот, – и она несмело коснулась кончиками пальцев его плеча. Произнесла чуть удивленно: – С кем свела судьба…
Все.
– Честное слово, я не нарочно подслушивала! – с отчаянием сказала она. – Пожалуйста, поверь! Я просто ждала, когда Мак уйдет!
Все.
Он проиграл опять. Он с самого начала знал, что проиграет, вот и проиграл. Наконец-то. Скоро снова будет покой, они уедут.
Она слышала его.
– Хочешь, уедем? – ее голос дрожал.
– На чем? У вас же скорди сломался.
– Мы его сами сломали. Решили поробинзонить… Мы даже не знали, что ты здесь, Коль.
– А сказали, сломался. Меня, значит, обманывать можно?
– Да нет же! Мы еще до тебя просто сами так договорились: сломался, и все. Цию вынул интераптор, мы завязали ему глаза, он отошел и закопал вслепую, чтобы труднее было найти. Мосты сожжены, мы в дремучем лесу одни-одинешеньки… Мы не врали! Но если хочешь…
– Что ж ты словами спрашиваешь, красавица? Али я нечетко мыслю?
Она помедлила, будто прислушиваясь.
– Ты и хочешь, и не хочешь. Разве мне… нам выбирать?
– Тебе, – честно сказал он.
Она не нашлась, что ответить словами. А что она подумала – знать ему было не дано.
– Ты знаешь, как я к тебе отношусь? – спросил он.
– Да, – ответила она мгновенно.
– Как?
– Как Макбет.
Коль закашлялся смехом. Да если бы он был способен чувствовать то же, что этот мальчик!
Она слышала его.
– Я для примера сказала… Чтобы не называть словами, – и вдруг храбро разъяснила: – Я знаю, тебе нужно все… всю… прямо сразу.
Запнулась. Конечно, уже услышала, что он хочет спросить. Но ждала, когда спросит вслух – из вежливости? Из сострадания к его уродству? Из уважения? Пес их разберет…
