Игорь Росоховатский - Загадка «акулы». Научно-фантастические рассказы
Семена Евгеньевича оторвал от раздумай голос лаборантки:
— А что это за объект Б-47?
— Волки, — ответил профессор.. — Очень интересный и чувствительный объект.
— Ах, да, волки, — произнесла лаборантка, раскрывая пудреницу: она торопилась на день рождения к подруге.
Но ее задержал телефонный звонок. С недовольным видом лаборантка взяла трубку, выслушала сообщение и сказала профессору:
— Cпрашивают, что делать с этими волками. Там есть матерые, не подпускают никого к ограде. Особенно беснуется один, очевидно, вожак стаи.
— Позвоните в управление, — коротко ответил профессор и перевернул несколько страниц лабораторной книги. Сюда заносились общие итоги опытов. Под записями «Истребление комаров, летящих на запах» и «Подтвердились данные о залегании руд, полученные по оттенкам запаха цветов и трав» Семен Евгеньевич дописал:
«Объект Б-47 прибыл в заданный пункт».
НАСЛЕДСТВО
1
Фиолетовый луч метался по шкале. Он выписывал сложные спирали, перепрыгивал деления, как будто перечеркивал их.
Хьюлетт Кондайг в полном изнеможении опустился в кресло. Он не в силах был понять свое детище. Он убрал из кабинета и даже из лаборатории все, что могло давать нейтронное излучение, и все же регистратор не угомонился.
Этого нельзя было объяснить. Все, что знал Кондайг, не давало ключа к разгадке. Куда бы приемник ни помещали — в экранированный кабинет, в подземелье, под воду — луч совершал невообразимые скачки.
После опыта, который был записан под четырехзначным номером, Хьюлетт обессилел. Конечно, можно было бы выдвинуть красивую смелую гипотезу, успокоиться на этом и продолжать работу с менее чувствительными приемниками. Но Хьюлетт Кондайг не любил фантазировать и выдвигать гипотезы. Его чопорная пунктуальность и сухость стали притчей в институте. Вместо «думаю» или «надеюсь» он употреблял осторожное «предполагаю». Для него прибор, сконструированный в лаборатории, был важнее любой теории. И вместе с тем Хьюлетт обладал способностью судить о вещах и явлениях не по их подобию чему-то, уже открытому раньше, а по их отличию от него. Поэтому он и зашел в тупик, не имея возможности ни остановиться на гипотезе, ни согласовать необычное явление с обычными, то есть попросту пройти мимо него.
Хьюлетт сидел в кресле и пустыми глазами смотрел куда-то в угол. Там мелькали фиолетовые блики, ломаясь на гранях приборов. Ни о чем не хотелось думать. Его состояние было похоже на полудрему.
Он принудил себя снова взглянуть на шкалу. И сразу же подался всем телом вперед, к прибору. То, что он увидел, было удивительно. Неуемный луч регистратора словно тоже задремал. Он был похож на маятник останавливающихся часов. Вяло, однообразно, в угасающем ритме раскачивался он из стороны в сторону.
«Что случилось за эти минуты? — думал Хьюлетт. Теперь, когда я смертельно устал, не в силах думать, луч впервые за все время ощутимо замедлял движение. Он ведет себя словно… отражение моей мысли!»
Волнение проявилось в легком ознобе. Мысли, будто кони, которых хлестнули по вспотевшим спинам, помчались сломя голову.
И одновременно луч тоже заплясал на шкале, не задерживаясь на делениях.
«Значит ли это, что я нахожусь перед разгадкой передачи мысли? Стоп! приказал себе Хьюлетт. Сначала перестать волноваться!»
Он как бы натянул поводья своих мыслей, и они вздыбились, противясь приказу. И снова случилось то, чего Хьюлетт раньше не замечал или чему не придавал значения; луч начал плясать уже на по всей шкале, а только в центре ее.
Этот приемник значился под номером 18. Кондайг работал над усовершенствованием аппаратов для регистрация нейтринного излучения, которые изобрел французский физик Мишель Фансон. В специальных камерах потоки нейтрино попадали в молекулы газа, благодаря своей электрической нейтральности легко проникали в ядра, изменяя внутриатомные силы. Возникали изотопы, и луч регистрировал их рождение на шкале.
Хьюлетт строил все более чувствительные приемники, пока не создал этот — № 18 — с одним только входом для лучей.
И сейчас он рассматривал его так, будто увидел впервые. Он думал: «Всюду — в подземелье, в батисфере, в лаборатории — я находился рядом с аппаратом. Волновался, мучился, бесился, не в силах найти источник излучения, Искал его всюду — в космических лучах, в движении волн и их взаимодействии с обшивкой батисферы, в самой обшивке — где угодно, но тольно не в себе самом. А, может быть, именно я был этим источником, и напряженная работа моего мозга раскачивала луч?»
Он представил себе, как мчатся через вселенную, свободно пронизывая звезды, нейтринные потоки загадочные «волны мысли». Их могут принимать разумные существа в разных мирах и считывать информацию.
Хьюлетт поморщился. Он не любил ничего величественного, даже в воображении. Он подумал: «Можно ли с точки зрения моих заключений объяснить, что происходит при телепатии? Ядро атома не остается безразличным к изменению электронных орбит и внутриатомных сил. В ответ на любое событие оно попускает разночастотные потоки нейтрино. Когда эти потоки, свободно проходя сквозь землю и скалы, море и деревья, попадают в мозг человека, обладающий памятью данной частоте потока, — они, проникая в ядра атомов, вызывают изменение внутриатомных сил и электронных орбит. Это приводит уже к электрическим явлениям в мозгу. А впрочем, — тут же возразил он себе, — это пока лишь мои предположения. Этому явлению, как и всем другим, можно дать десятки разных объяснений. Все они будут казаться правильными и ни одно не будет верным…»
У Хьюлетта сильно закружилась голова. Он откинулся на спинку кресла. Кабинет окрасился в багровый цвет. Хьюлетт видел огонь и кровь на полу, на стенах. Сверкало оружие. Кого-то убивали, кто-то звал на помощь. Из тумана появились две маленькие человеческие фигурки. Хьюлетт видел их удивительные, прекрасные лица. С горы, поросшей оранжевыми кустарниками, скатилось многолапое металлическое чудовище, а люди почему-то застыли на месте и не смогли бежать от него. «Что с ними будет?» — отчаянно подумал Хьюлетт.
Чудовище сверкнуло глазами — это были яростные человеческие глаза — и метнуло молнию…
Затем видение рассеялось, исчезло, как мираж. Учащенно дыша, Хьюлетт рукавом смахнул пот со лба. Его взгляд упал на окошко регистратора. Фиолетовый луч замедлил свою пляску.
«Что это означает?» — думал Хьюлетт. Ему отчего-то стало страшно.
![Никита [ИАКИНФ] Бичурин - ОПИСАНИЕ ПЕКИНA (перевод)](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
