Кристофер Кубасик - Подмененный
Питер почувствовал на себе чей-то взгляд - повернулся и увидел отца.
- Что ты делаешь? - спросил тот.
- Проверяю свои дискеты.
- Зачем?
- Хочу изучить их. Хочу научиться читать.
Отец недовольно поджал губы. Потом шагнул в комнату так, словно собирался завести какой-то долгий разговор, но, сделав несколько шагов, запнулся и замер...
- Зачем... Питер?
Питер обрадовался. Наверное, стоит объяснить папочке свой план поиска генетического средства, которое могло бы исцелить и его и многих подобных ему металюдей. Но вдруг понял, что это глупое объяснение, и смутился. Отец одним своим присутствием страшно давил на подростка. Питер ничего не ответил. Тогда доктор Клерис, помявшись, сказал:
- Я только... Я бы хотел, чтобы ты...
На отцовском лице явственно обозначилась глубокая печаль.
- Питер, прости... Делай, как пожелаешь. - Он уже собрался уходить, но неожиданно задержался на пороге - словно уперся в стену. Плечи у него безвольно опустились. Он тяжело вздохнул и только потом обернулся к сыну. Уильям Клерис задумчиво почесал висок. Питер невольно заметил, как побледнело папочкино лицо. Губы сжались, и полногубый, красиво очерченный рот превратился в узкую прямую щель. Отец на глазах постарел и осунулся. А ведь ему только перевалило за сорок...
- Может, ты не совсем понимаешь, что с тобой произошло? Может, ты до сих пор в неведении... - неуверенно промямлил Клерис-старший.
Ужас ударил в голову Питера. Он не смог удержаться от вскрика:
- Папочка! Что же со мной случилось?! Чего я не понимаю?..
- Ты еще слишком юн, чтобы до конца разобраться в этом. И кроме того... мне неизвестно, сможешь ли ты понять это до конца. Ты теперь тролль, Питер. Ты привык считать себя вундеркиндом. Ты умел многое из того, чего не умели твои сверстники. У тебя действительно были удивительные способности. Точнее, задатки... Кроме того, ты имел все, что хотел. Теперь... Я просто не могу понять, на что ты рассчитываешь? Ты отдаешь себе отчет, чем ты располагаешь на этот день?
Питер хотел ответить, что у него есть он сам, и ты, папочка, и все, что вокруг... Но этого было явно недостаточно. Чего-то существенного не хватало в этом новом мире, который так неласково принял его. Он тихо ответил:
- Я хочу с чего-то начать. Вот и взялся за кассеты. Я хочу все повторить, пройти сначала...
- Питер, но ты не тот, что прежде. Тебе это не под силу, - с явным раздражением крикнул отец.
- Почему?
Папочка яростно крутил головой.
- Эта твоя цель... - Он опять запнулся и не стал договаривать до конца.
- Я собираюсь отыскать средство, чтобы излечиться! - неожиданно для себя выпалил Питер. - Поэтому я и взялся за оптические дискеты. Я хочу отыскать ключ к тому, что со мной произошло. Я хочу вновь стать человеком!
Отец положил руку на дверной косяк.
- Это невозможно, Питер. Это находится за пределами нашего понимания генной основы трансформации. Никто не может сказать, возможно ли это вообще!
- Нет, это возможно! - упрямо заявил Питер.
- Что?! - заревел отец и ткнул пальцем в сына. - Это только такой юнец, как ты, может гордо заявить - это возможно! Знаешь, какова цена подобному заявлению? Да, я не отрицаю, кто-то сможет отыскать разгадку. Когда-нибудь... Но только не ты! Ты вдумайся, если сможешь, в мои слова! Только не ты!
Он вышел из комнаты и хлопнул дверью. Питер догнал его в коридоре, схватил за плечо. Слезы душили подростка. Ярость, боль и отчаяние мешались в душе. Он чувствовал, что сейчас наговорит такого...
- А чего же ты ждешь от меня? Чем я должен заниматься? Сидеть сиднем или смотреть это глупое тридео? И так всю оставшуюся жизнь?.. - отчаянно крикнул он.
Отец повернулся, с некоторым удивлением посмотрел на сына, потом осторожно убрал его руку со своего плеча.
- Я бы хотел, чтобы ты жил здесь. В нашем доме ты можешь чувствовать себя в безопасности, - сухо сказал он.
- Остаться здесь? - Питер сплюнул на пол - Жить здесь? А чем прикажешь заниматься?
- Питер, вдумайся! - Отец смотрел твердо и холодно. - Ну что ты теперь можешь? Все корпорации на всех континентах, во всех странах больше не берут на работу подобных тебе. Они боятся вас. Люди боятся вас. Судьба против вас, мир вас отвергает. Я знаю, я не самый лучший отец, но я пытаюсь делать все, что я могу. Я позабочусь о тебе.
Питер некоторое время молча смотрел на отца, потом резко повернулся и ушел в свою комнату. Со всей силы хлопнул дверью. От удара отлетела ручка замка, упала и покатилась по полу. Питер уставился на свои толстенные руки, на пальцы, обтянутые мерзкой зеленовато-серой кожей. Ярость поднялась в нем... Он еще докажет. Всем докажет... И папочке! В первую очередь папочке... Он сам устроит свою жизнь. Должен устроить. Потом посмотрим...
Ярость неожиданно угасла, и на него накатила волна отчаяния и безнадежности. Он представил себе годы, которые ему придется провести в этом доме. День за днем, месяц за месяцем. И все в ожидании смерти. Мелькнула минута - он еще на один шажок приблизился к своему концу, а о чем он думал в тот момент, кому это интересно? В конце концов, и думы станут похожи одна на другую, как дни, месяцы, годы, пока не сольются в единый, нераздельный, однообразный миг. Муторный и бесконечно тоскливый...
Если сиднем сидеть, так оно и будет. Что ж, так и ждать, когда время остановится и тоска подступит к самому горлу?
Ни за что!
Он должен доказать, что папочка на его счет здорово ошибается!
Питер достал свою старую спортивную сумку, когда-то подаренную ему доктором Лендсгейтом, и начал собираться. Сунул в сумку несколько комплектов нижнего белья, одежду соответствующих ему размеров, потом подумал, добавил десяток оптических дискет и персональный компьютер.
* * *
Ночью он осторожно пробрался на кухню и включил экран телекома. Потом, обдумав все еще раз, стал сочинять послание отцу.
"Когда мы снова встретимся, я буду человеком".
Прочитав несколько раз, решил, что этого мало. Сухо как-то, бездушно... Подумал немного и добавил: "Я люблю тебя. Ты будешь мною гордиться".
Вот так будет получше.
Он осторожно вышел на крыльцо и направился в ночь.
5
До станции надземки, расположенной в северной части верхнего города, он дошел быстро, там сел в поезд и добрался до Уилсон-авеню. Когда-то Питер слышал, что в этом районе живут бедняки, и теперь рассчитывал найти себе здесь пристанище.
Когда поезд остановился, тролль вышел на платформу и стал спускаться по лестнице, ведущей на улицу. Было два часа ночи, вокруг - ни души, и тем не менее он ощущал присутствие жизни - тайной, скрытой, подернутой ночной мглой и все равно ясно присутствующей здесь. Ему казалось, что все окружающее - срамные надписи на стене и перилах лестницы, холодный, сыро поблескивающий асфальт, закрытые витрины магазинов - является частями неведомого многоликого существа, в чрево которого он с каждой ступенькой погружался глубже и глубже. Чудище затаилось и, казалось, только ждало момента, чтобы заглотнуть его целиком. А может, оно уснуло, прикорнуло после дневных трудов? От этой мысли стало еще тревожней. Что, если вот сейчас, в ту самую секунду, когда он ступит на асфальт, - окружающий мир проснется?
