Алексей Калугин - Два шага до горизонта
– Пойми, Фирон, – с тоской в голосе произнес Граис. – Йер не имеет достаточно сил для того, чтобы выступить против империи. Это будет бессмысленная бойня, которая закончится уничтожением большей части йеритов.
– Да все я понимаю, – Фирон тяжело вздохнул, плечи его поникли. – Вот только невыносимо жить под пятой завоевателей. Порою думаешь, хотя бы раз вдохнуть воздух свободы, а после можно и умирать.
– Так может говорить человек, который заботится только о себе, а не о своем народе, – ответил ему Граис. – Нет худшего преступления, чем попустительствовать стремлениям. Я скажу тебе даже больше, Фирон: сейчас власть империи – благо для Йера. Завоеватели не раздавили нашу страну, а, напротив, заставили сплотиться прежде разрозненные кланы йеритов, которые, должно быть, впервые за всю свою историю почувствовали себя единым народом. Сегодня на базаре меня называли северянином, но это звучало не оскорбительно, как прежде, когда под словом «северянин» подразумевалось «дикарь». Теперь оно звучит, как слово «друг». Если бы Йер не захватила империя, то его растащили бы на куски воинственные соседи.
– И что же дальше? Так и жить с Кахимской империей, сидящей на загривке?
– Ни одна империя не может существовать вечно. Ее раздирают изнутри собственные противоречия. Кахимская империя, так же, как многие другие до нее и после нее, вскоре рухнет, и тогда Йер станет единым сильным государством.
– И сколько же ждать падения Кахима?
– Все во власти Поднебесного, – развел руками Граис. – Хотя я не стал бы надеяться на то, что нам доведется это увидеть.
Фирон покачал головой и, залпом осушив свою кружку, закусил рыбой.
– И что же ты собираешься делать? – спросил он Граиса после долгой паузы.
– Я должен помочь Сирху вернуть доверие народа, – ответил Граис.
– Неблагодарное занятие, – криво усмехнувшись, покачал головой Фирон.
– Быть может, ты слишком строго судишь Сирха, – мягко и даже чуточку вкрадчиво произнес Граис.
– Как уж заслужил, – довольно резко отозвался Фирон.
– Замените умелого мастера-плотника, – и редко найдется такой, кто не поранит себе руку, – сказал Граис.
На это Фирон ничего не стал отвечать, только как-то неопределенно мотнул головой.
– Пойми, Фирон, Сирх сейчас единственный в Йере, кто может свободно нести свое слово людям, – продолжал Граис, словно оправдываясь за слова, произнесенные перед этим. – А время не ждет. Бунт, как ты сам говорил, может вспыхнуть не сегодня, так завтра. Поэтому приходится выбирать меньшее среди двух зол: возвышение Сирха или гибель Йера.
– Учитель, – преданно посмотрев на Граиса, сказал Фирон. – Я пойду за тобой, куда бы ты ни приказал.
– Ах, Фирон, Фирон, – с досадой покачал головой Граис. – Разве ты забыл, что я всегда требовал от своих учеников не слепой веры, а понимания моих слов.
– Умом я понимаю: то, что ты говоришь – правильно. Но сердце мое, – Фирон безнадежно всплеснул руками, – отказывается принимать такую правду!
– Через слабость побеждают силу, – сказал Граис. – Через мягкость побеждают твердость.
– Хорошо, учитель…
Фирон не успел закончить начатую фразу.
Дверь, распахнутая ударом ноги, с грохотом ударилась о стену, так что один из трех пьяниц даже вскинул голову, которая, впрочем, через миг снова стукнулась лбом о доски стола.
С улицы вошли трое шалеев. Ночная стража, понял Граис, увидев черные плащи, накинутые поверх их обычной формы. Он почему-то сразу догадался, что это пришли за ним. Обмануть фантомом троих бдительных стражей вряд ли удастся. К тому же рядом был Фирон, который, не зная, что происходит, мог вмешаться в самый неподходящий момент.
Двое шалеев остались возле двери. Третий, окинув взглядом помещение, направился сначала в сторону пьяной троицы. Из всех троих его интересовал только один, светловолосый.
Схватив пьяницу за волосы, шалей приподнял его голову, чтобы взглянуть на концы сползшего с плеч платка. Пьяница что-то недовольно замычал, но, получив по зубам, тут же затих.
Оставив пьяных, шалей подошел к столу, за которым сидели Граис и Фирон.
– Ты с севера? – спросил он, вытянув руку в сторону Граиса.
– Да, – спокойно ответил тот.
– Ты пойдешь с нами, – шалей махнул рукой в сторону двери.
– В чем моя вина? – спросил Граис.
– Какой-то светловолосый северянин учинил сегодня беспорядок на рыночной площади, – безразличным голосом ответил шалей. – Видевшие его опознали в нем опасного бунтовщика.
– Этот человек не имеет никакого отношения к происшествию на рыночной площади, – быстро заговорил, глядя на шалея, Фирон. – Он мой родственник. Я постоянно проживаю в Халлате и могу поручиться за него.
– После разбирательства всех невиновных отпустят, – буркнул шалей и, посмотрев на Граиса, снова махнул рукой в сторону выхода.
– Я пойду с ними, – сказал Граис Фирону. – Все будет в порядке.
Поднявшись на ноги, он накинул на голову платок.
– Но, учитель…
– Не волнуйся за меня, – сказал Граис. – Эти достойные стражи не причинят мне никакого зла. Им нужен бунтовщик. Ты же слышал: завтра все невиновные будут освобождены.
Обращаясь к шалеям подчеркнуто уважительно, ксенос держался спокойно и уверенно. Главное – не вызвать у стражей преждевременных подозрений. А уж на улице он без труда сумеет от них избавиться.
Пропустив Граиса вперед, шалей направился к выходу следом за ним.
Фирон вскочил на ноги, опрокинув скамью. В глазах его пылала решимость.
– Нет, учитель! Я не могу допустить, чтобы с вами снова что-то случилось по моей вине! – крикнул он и, выдернув из-за пояса нож с узким лезвием, кинулся на сопровождающего Граиса шалея.
Оглянувшись, шалей увидел бегущего на него человека с ножом в руке и отшатнулся в сторону. Другой шалей, стоявший у двери, сдернул с плеча бич.
Конец бича, сплетенный из тонких кожаных полос, щелкнув в воздухе, захлестнулся на запястье руки Фирона, в которой он сжимал нож. Шалей рванул бич на себя. Конец бича сорвал с запястья Фирона широкую полосу кожи. Выпавший из онемевших пальцев нож закатился под стол.
Шалей, на которого попытался напасть Фирон, обнажил короткий обоюдоострый меч и, оскалившись, двинулся на йерита. Одновременно с выпадом шалея Фирон подпрыгнул и обеими ногами ударил противника в грудь. Шалей не устоял на ногах, но успел зацепить острием меча бедро Фирона.
Увидев, как обагрились кровью белые штаны ученика, Граис выбросил руки в стороны, и стоявшие по бокам от него шалеи, не издав ни единого звука, рухнули на пол. Бросившись к лежащему на полу Фирону, Граис на бегу провел раскрытой ладонью над затылком поднимающегося на ноги шалея с зажатым в руке мечом. На одно короткое мгновение в глазах кахимского солдата мелькнуло изумление, после чего он растянулся на полу, все еще продолжая тянуть руку с оружием в сторону Фирона.
