Валерий Брюсов - Гора Звезды
– Царица! Великий час пришел, – повторил верховный жрец.
Столь же внезапно к Сеате вернулась бодрость.
– Ну что ж, – сказала она, как-то странно устремляя глаза ввысь, не глядя ни на кого. – Не сама ли я желала того. Лучше великий час отчаянья и гибели, чем медленные часы томленья. Я готова, отец мой.
– Иди за мной, – сказал жрец и медленно указал ей на узкую лестницу, по которой сам сошел к нам.
Царица пошла к нему, я сделал несколько шагов за ней.
– Пусть чужеземец останется здесь, – сказал жрец. – То, что нам предстоит видеть, не для взоров непосвященных.
– Нет! – твердо возразила Сеата. – Он пойдет со мной. Я единственная из царского рода. Так я могу выполнить волю Звезды. Вам нельзя выбирать. Если пойду я, и он пойдет со мной.
Жрец не возражал больше. По узкой лестнице прямо из Царской Комнаты мы поднялись в четвертый этаж, в музеи и библиотеки. Сюда еще не проникли рабы. Статуи стояли еще неприкосновенными, как провели они двадцать столетий. Мирно дремали в углублении стен свитки – книги с летописями, величественными поэмами и страстными стихами о любви.
Из Музея камней, где собраны были величайшие в мире богатства, мы стали подниматься в пятый этаж, в Область Тайны, куда я шел впервые. Но во мне не было любопытства. Моя душа была полна одним чувством – тревогой за Сеату. Она уверенно и гордо шла за старцем.
Мы вступили в храм лэтеев. То был круглый покой с куполом. И этот гладкий купол и стены были выложены полированным золотом, в котором сотни раз повторялся свет факелов и где вновь и вновь встречали мы свое отражение. Никаких статуй и украшений в храме не было. Только по всему полу был сделан широкий желоб, по которому медленно катился большой золотой шар, подчиняясь какой-то непонятной мне силе.
В зале на четырех золотых ложах сидели четверо жрецов. Их помощник-мальчик стоял около. Когда верховный жрец вступил в храм, все встали.
– Великий час настал, – сказал он им.
Все пали на колени, закрыли глаза руками и повторили с ужасом:
– Настал великий час! Великий час!
Верховный жрец обратился к Сеате строго и властно:
– Дочь моя, кто были твои предки?
– Я из племени царей, – отвечала Сеата.
– Великий час настал. Знаешь ли ты, что должна делать!
– Знаю, отец мой.
– Иди же. Ты гордыней своей низвергла в бездну Царство Горы; за это сегодня мы произнесли на тебя проклятие. Но ты исполнишь волю Звезды, и я благословлю тебя.
Сеата наклонила голову, закрыв глаза рукой.
– Вступи, царица, в Покой Великой Тайны.
Потайная дверь открыла в стене отверстие, мы вошли. Эта новая [комната] была очень небольшой, шагов в двадцать в длину и ширину. Стены ее были без всякого убранства, серокаменные. Свет падал из широкого окна. У одной стены стояло каменное ложе. Посреди комнаты стоял челнок странной формы. Нигде до сих пор в стране Звезды не видал я лодок, так как здесь не было ни значительных озер, ни рек.
Но что было самым дивным в этой комнате – это левая, восточная стена ее. У этой стены во всю ее вышину стояла мумия. Она не была одета. К выпирающим костям плотно прилегали иссохшие мускулы, обтянутые пожелтевшей кожей. Но это не была человеческая мумия. Я не знаю, что это было за существо. Голова его была небольшая, с двумя совершенно рядом поставленными глазами, […] они сохраняли свой цвет и свою форму, словно глядели пристально. Костянистое тело было широко, напоминало несколько строением колокол. И кончалось целым рядом конечностей, руки были скорее крыльями, потому что на них я заметил перепонки. Наконец, все это кончалось как бы рыбьим хвостом, а может быть, рулем, чтобы забирать воздух во время полета.
Пока я смотрел, окаменев от изумления, жрец, приведший нас, исчез. Потайная дверь замкнулась. Мы были с Сеатой вдвоем.
– Кто это? – хрипло спросил я, указывая на мумию.
– Это он, – тихо ответила царица, – тот, кого мы почитаем. Он первый царь наш и вечный наш владыка. Прости меня, господин мой! Но я верю, ты сам хотел того. – Она поклонилась мумии.
– Сеата, но человек ли это? – опять спросил я.
– Он больше чем человек, – ответила Сеата еще тише. – Да! Есть другие миры, мой Толе! Есть высшие существа.
Она смотрела на меня восторженно…
22
Тогда невыразимый стыд сдавил мое сердце. Я вдруг отступил от Сеаты. Мне подумалось, что я краду ее милость.
– Царица, – с трудом выговорил я, – отвернись от меня, царица. Я недостоин твоего взора. Я лгал вам всем, и тебе я лгал. Я вовсе не житель Звезды. Я, как ты, родился здесь, на Земле.
Широко открыв глаза, еще не понимая, царица отшатнулась от меня, как от призрака.
– Да, – продолжал я угрюмо, – я не житель Звезды и не сын царя. Я бездомный скиталец, которого дома презирают, который убежал в пустыню от насмешек. Все время я обманывал тебя.
Ответ царицы был скорее угадан, чем услышан мною.
– Ах, Толе! Разбита прекрасная мечта, яркая надежда! Так близок был ко мне иной мир, не мир Земли. […] А теперь, теперь я снова приговорена навеки… Бедные крылья сломаны.
Потом, взглянув на меня со слабой улыбкой, Сеата добавила громче:
– Но ты не грусти, мой Толе. Разве я в тебе любила только жителя Звезды? Ты был дорог мне как учитель. Ты дал мне понять, что я только угадывала. Что может быть иная жизнь, что не все кончается на этой Горе, что не вся мудрость у наших мудрецов, не вся правда – то, чему учили нас старики… Я, как прежде, люблю тебя, Толе. Грусть эта только моя.
Но голос ее был надтреснутым. Я попытался ободрить ее:
– Царица! Я позорно лгал, говоря, что прибыл со Звезды. Но я говорил тебе великую правду об иной жизни, о человечестве, которое ждет тебя. Ты увидишь все те чудеса, о которых я говорил, будто они на моей Звезде. Увидишь, если мы спасемся…
– Может быть, мы спасемся, Толе, – грустно молвила Сеата, – но меня не утешат твои чудеса. Что мне в том, что они чудеса, если они здесь, на Земле! Если их создали люди, такие же, как я! Если есть границы моему миру! Нам сказано: до сих пор это твое, а дальше мы не смеем. О! Толе! Толе! В этом-то ужас.
Она ломала руки. Я мог многое возразить ей, но молчал, не смел говорить. Но вот она встала с видом пророчицы.
– Идем! Как бы то ни было, теперь больше чем когда-либо должно исполнить волю Звезды. Идем!
За ложем была еще одна потайная дверь и узкая извивающаяся лестница. Скользя во мраке, мы поднялись на круглую площадку, которой заканчивалась Гора Звезды.
Была безлунная ночь. Во мгле не было видно ни долины, ни террас. Ни звука не доносилось снизу. Мы были словно одни во всем мире. Среди крупных тропических звезд ярко сверкала красная звезда Марса. К ней простерла свои мраморные руки Сеата.
