Джек Лондон - До Адама
Красноглазый бросился искать палку. Трясущийся старик Мозговая Кость оказался на его пути. Длинная рука Красноглазого взлетела и вцепилась сзади старику в шею. Мне показалось что он сломал ему шею. Старик зашатался и попытался повернуться лицом к опасности.
На мгновение Красноглазый заколебался, а Мозговая Кость, дрожа, наклонил голову и закрыл лицо с руками. Тогда Красноглазый ударил его лицом о землю. Старик Мозговая Кость не сопротивлялся. Он издал крик предсмертного ужаса. Я видел Лысого, стоявшего на площадке, бившего себя в грудь, со вставшей дыбом шерстью, но боявшегося выйти вперед. И затем, повинуясь какой-то прихоти своей темной души, Красноглазый бросил старика и подобрал сук. Он возвратился к утесу и начал подниматься вверх. Дрожащий Вислоухий, наблюдавший рядом с мной за происходящим, спрятался назад в пещеру. Было ясно, что Красноглазый был растерян после убийства ребенка. А мне некуда было отступать, я был зол и почти спокоен.
Пробежав по соседним уступам, я набрал камней и сложил их в кучу у входа в пещеру. Красноглазый был уже в нескольких ярдах ниже меня, скрытый на мгновение выступом утеса. Как только показалась его голова, я бросил вниз камень. Он пролетел мимо, ударился в скалу и разлетелся на куски, но пыль запорошила ему глаза, и он пропал из виду.
Хихиканье и болтовня разразились над ордой, которая играла партию зрителей. Наконец, нашелся один член племени, который осмелился противостоять Красноглазому. Как только их одобрение и приветственные возгласы достигли слуха Красноглазого, он зарычал на них, и они сразу онемели. Воодушевленный этим доказательством своей силы, он повернулся в мою сторону и попробовал запугать меня хмуря брови, рыча и оскаливая зубы. Он жутко сдвигал к бровям кожу со лба, а волосы на голове встали у него дыбом и торчали вперед как гребень. Его вид произвел на меня впечатление, но я взял себя в руки, и пригрозил ему, покачивая в руке камень. Он все еще пытался перейти в наступление. Я бросил камень и промахнулся. Но следующая попытка была успешной. Камень ударил его шею. Он исчез из поля моего зрения, но, выглянув, я увидел, как он, вцепившись одной рукой в выступ стены, другой держит себя за горло. Сук с грохотом свалился на землю.
Я не мог его больше видеть, хотя и мог слышать, как он хрипел и давился от кашля. Публика хранила гробовое молчание. Я присел на уступе у входа и ждал. Давящийся кашель утих, и было слышно как он время от времени прочищал свою глотку. Немного позже он начал спускаться вниз. Он шел очень медленно, постоянно останавливаясь, чтобы повертеть шеей или пощупать ее рукой. При одном его виде вся орда, с дикими криками и воплями, в панике бросилась к лесу. Старик Мозговая Кость, хромающий и шатающийся, плелся сзади. Красноглазый не обратил никакого внимания на беглецов. Спустившись на землю, он обогнул подножие утеса и взобрался в свою пещеру. Он ни разу не оглянулся.
Я посмотрел на Вислоухого, а он на меня. Мы поняли друг друга. Немедленно, с большими предосторожностями и тихо, мы начали подниматься вверх по утесу. Добравшись до вершины, мы оглянулись назад. Стойбище опустело, Красноглазый оставался в своей пещере, а орда исчезла в глубине лесной чащи.
Мы повернулись и побежали. Мы мчались по равнинам и склонам, забыв о том, что в траве могут быть змеи, пока не достигли леса. Мы вскарабкались на деревья и понеслись, полетели, с ветку на ветку, с дерева на дерево, пока между нами и пещерами не остались мили пространства. И тогда, только тогда, расположившись в безопасности на огромном суку, мы посмотрели друг на друга и рассмеялись. Мы схватили друг друга за руки и ноги, из наших глаз струились слезы, у нас ныли бока, а мы смеялись, смеялись и смеялись.
ГЛАВА X
Придя в себя мы с Вислоухим снова помчались по деревьям и позавтракали на черничном болоте. Это было то же самое болото, к которому я совершил свои первые путешествия, открывая для себя мир, несколько лет назад в сопровождении своей матери. Я мало видел ее за прошедшее время. Обычно, когда она посещала пещерную орду, я был далеко в лесу. Раз или два я мельком видел Болтуна у подножия утеса и имел удовольствие состроить ему рожу и позлить его, стоя у входа в свою пещеру. Я расстался со своей семьей без особой печали. Их жизнь меня не очень интересовала, а мне и без них было неплохо.
Наевшись ягод, с двумя полными гнездами перепелиных яиц на десерт, Вислоухий и я осторожно пробрались через лес к реке. Там был мой старый древесный дом, из которого меня выгнал Болтун. Он был все еще занят. Семейство разрасталось. К моей матери крепко прижимался младенец. Кроме того, была еще девочка, сильно подросшая, внимательно наблюдавшая за нами с нижних ветвей. Это, очевидно, была моя сестра или, точнее, единокровная сестра.
Моя мать узнала меня, но издала предостерегающий крик, когда я попытался взобраться на дерево. Вислоухий, намного более осторожный, чем я, ударился в бегство, и я не смог убедить его вернуться. Позже, однако, моя сестра спустилась на землю, и там среди соседних деревьев мы возились и играли весь день. И затем произошла неприятность. Она была моя сестра, но это не мешало ей обращаться со мной отвратительно, поскольку она унаследовала всю злобу Болтуна. Она внезапно набросилась на меня из-за какой-то ерунды и стала меня царапать, рвать волосы и сильно укусила за руку маленькими острыми зубами. Этого я снести не мог. Я не поранил ее, но это был несомненно самый увесистый шлепок, который она когда-либо получала.
Как она вопила и орала! Болтун, который весь день был далеко и как раз был на пути домой, услышал шум и бросился к месту происшествия. Моя мать тоже устремилась туда, но он добрался первый. Он застал меня и Вислоухого врасплох. Мы бросились наутек, а Болтун охотился за нашими жизнями по деревьям.
После того, как преследование прекратилось, а Вислоухий и я перестали смеяться, мы обнаружили, что опустились сумерки. Наступила ночь со всеми ее опасностями для нас, а о возвращении в пещеры не могло быть и речи. Красноглазый сделал это невозможным. Мы нашли убежище на дереве, которое стояло в стороне от других деревьев, и провели ночь на высокой развилке веток. Это была печальная ночь. Первые несколько часов шел сильный дождь, потом похолодало и задул ледяной ветер. Промокшие до костей, дрожащие и стучащие зубами мы обнялись и свернулись калачиком в клубок. Мы потеряли удобную, сухую пещеру, которая так быстро нагревалась от теплоты наших тел.
Мы проснулись несчастными, но полными решимости. Больше у нас такой ночи не будет. Вспоминая древесное убежище взрослых, мы принялись за работу, чтобы сделать такое же для себя. Мы собрали грубый остов гнезда, и на верхних ветках даже сумели установить несколько растяжек для кровли. А потом выглянуло солнце, и под его теплом мы забыли ночные невзгоды и ушли в поисках завтрака. После этого, демонстрируя безалаберность первобытной жизни, мы с головой ушли в игры. Мы должно быть, потратили целый месяц, работая время от времени, чтобы построить свой древесный дом и, когда он был закончен, мы не прожили в нем ни дня.
