Юрий Глазков - Черное безмолвие (сборник)
«Вот они, могучие атланты-боги, по образу которых создано столько скульптур, столько построено храмов, вот он, прародитель атлантов — бог Гон», — вспомнил Бен великолепные каменные статуи атлантов.
На горизонте вставала стена — это гигантская волна катилась по саванне, сметая все живое и неживое на своем убийственном пути. Деревья, огромные камни, слоны, носороги — все перемешалось в этой смертоносной волне, все стало единым, как когда-то.
«Господи, — прошептал Бен, — спаси их, спаси, они же мои предки, они же дали мне жизнь, за что выпали им такие страдания, за что?» В сознании Бена промелькнула картина фашистских концлагерей. Трупы людей бульдозерами сваливали в огромные рвы. Строй бульдозеров, как волна, пытался смыть позор и изуверства над себе подобными, позор возомнивших себя богами.
«Сколько же страдало человечество, сколько нелепого, жестокого и неразумного совершил ты, человек», — рассуждал Бен.
Водяная стена подступала все ближе. Рев ее несся впереди, сея страх и ужас. Перед волной бежали стада зверей, но они, устав и чувствуя бессилие и обреченность, останавливались и покорно ждали, опустив головы, отдавая себя всепожирающей лавине воды, камней и тел. Сильные звери обращались к лавине, рычали и даже бросались на нее, оскалив пасти и выставив вперед клыки, бивни, когтистые лапы. Поток захватывал их, крутил, бил, мял, и вот уже бездыханные тела появлялись на гребне гигантской волны.
Птицы камнем падали с неба, принося смерть и ужас сверху. Это был настоящий ливень из птиц, остроклювых, когтистых и смертоносных. Чернокожая женщина, прижимая к себе козленка, кинулась к Гону, прося защиты и целуя его ноги. Гон поднял ее, окутал плащом и простер над ней свою мощную руку, спасая от стихии. Так и стояли они рядом, могучий исполин с поднятой рукой, словно подпирающей небо, и укрывающий женщину, символ продолжения жизни на несчастной земле.
Волна уже совсем рядом. Страх, кругом страх: и на земле, и в небе, в сознании людей, в их глазах и мыслях. Многие падали замертво, не выдерживая этого настоящего ада, всеобщей гибели. Дикие звери жались к людям, пытаясь у них найти спасение. Всеобщая дрожь охватила людей и зверей, дрожь страха и ужаса. Дрожала и земля. Казалось, горы встряхивают своими могучими плечами, пытаясь сбросить цепляющуюся за них жизнь. Соседняя гора раскололась, и из огромной впадины выплеснулась раскаленная лава, завершающая убийство. Облака пара, шипящей воды заволакивали все вокруг, раскаленный воздух сжигал легкие, люди судорожно кашляли, хватаясь за горло, вжимались в дрожащую землю.
И лишь Гон стоял, печально глядя на все происходящее, стоял и ждал, когда свершатся события, рожденные желанием его братьев и сестер, его народом. Он видел светлое будущее во мраке настоящего.
— Люди, — громоподобно обратился он к несчастным, — люди вы будете жить, вы будете любить, рожать детей, и в этом ваша бесконечность, вы, как и мы, уйдете далеко в поисках носящих разум, в поисках себе подобных, в поисках друзей. А сейчас терпите, надо пройти через невзгоды, надо будет еще много раз умирать и вставать снова, чтобы продолжить жизнь, умножать знания, совершенствовать разум. Я отдам вам Солнце, светящее и греющее днем, я освещу вам ночь, чтобы хищные звери не убивали вас в непроглядной темноте. Смотрите, люди, вот оно, ваше ночное солнце, его принесли вам мы!
Бен с трепетом наблюдал, как его темнокожие братья обратили свой взор на темное небо… Из-за горизонта вставало огромное, белое, холодное солнце.
— Это наш корабль, имя ему Луна, отныне это ваше ночное солнце, берегите его, берегите свою планету, берегите их, теперь они одно неразделимое целое.
Гигантская волна ударилась в горы, но, не дойдя до вершин, с грохотом и шипением стала сползать вниз, тучи развеялись, и звездное небо открылось взору, но, кроме звезд, в небе сияла Луна — виновница бед и подарок пришельцев.
А вода делала свое дело, взрезая горы, сметая лес с их отрогов. Горы стали голые, беззащитные, и лишь вершины сохранили изуродованные деревья. Гон поднимал лежащих без сознания людей. Вождь и красивая женщина помогали ему. Гон наклонялся над распростертыми телами, и они один за другим вставали, испуганно оглядываясь вокруг. Казалось, он вдыхал в них дух жизни, обладая чудодейственными чарами.
— Ты бог, Гон, ты навсегда останешься в нашей памяти, если даже уйдешь от нас. Ты не умрешь? Сколько ты можешь жить? — спросил вождь.
— Мы живем, сколько хватит сил и желания, пока не устанем и нам самим не захочется уйти из жизни, — ответил Гон, — Я увижу твоих потомков. И буду качать твоих далеких внуков, — сказал он женщине, укутанной в плащ.
Она доверчиво прижалась к исполину.
«Как хорошо, что Гон спас их, как хорошо, что спасли скот, зверей, лес, травы. Ведь теперь надо начинать все сначала. Можно быть спокойным, ведь с ними Гон и его друзья», — решил Бен.
И словно в подтверждение этих мыслей, в сознании Бена возникла другая картина. Преобразились люди, они стали стройнее, на них красивые одежды, женщины богато усыпаны украшениями. Пасется скот, быки тянут плуг, люди сеют. Стоят хижины, над ними дымок, лошади запряжены в нехитрые повозки. Веселая детвора бегает в только им понятном хороводе. Улыбки, счастливые лица. А вот группа женщин, стройные, чернокожие, гибкие, как пантеры. Одна, украсив свое тело узором белых точек, несет в руке лилии, ее голову украшает традиционная негритянская прическа, в руках у другой, с бритой головой, небольшое легкое копье. А вот черная женщина с прической, напоминающей стрижку египетских жриц, она несет лук и стрелы. В середине группы возвышается еще одна женщина, в одной руке у нее лотос, в другой лук и стрелы. Лук большой, как у мужчин, одежды ее не похожи на одежды других, прическа тоже.
«Какая-то она необычная, стройная, рослая, выше всех, в ней что-то не негритянское… — думал Бен. — Да она же белая… и черты лица ее совсем иные… это же жена Гона, Хара, это ее лицо, это она. Но где-то еще я видел это, как будто кинолента перед глазами, я видел это, видел… и это лицо, и эту сцену… Да, да, точно, видел в горах, в пещере Маше, в Южной Африке. Вот, стало быть, что высек на скале древний художник. Наверное, они шли упражняться в стрельбе из лука и метании копья. Мужчины уходят на охоту, а женщины не хотят быть беззащитными. Или Хара их учила быть наравне с мужчинами? А цветы зачем? Совсем забыл, ведь это же женщины, видно, уже тогда они не обходились без цветов. Женщины нашего времени много впитали от своих предков.
А это что? Неужели они научились строить города? Кругом каменные кружева, колонны, законченные архитектурные ансамбли, площади, дома, ажурные стены, фрески… Действительно, настоящий диковинный город. Необычный город. Да это же Тассили! — догадался Бен. — Это же скальный город — гордость Африки. Его никто не строил, его построила природа, вымыв реками, дождями, ручьями в песчаном плато. В нем жили наши предки, получив от природы жилье и крышу. Может, и потоп, вызванный кораблем пришельцев, приложил здесь свою творческую силу архитектора? А сколько там чудесных рисунков на скалах и песчанике, да разве только в Тассили оставили нам свое творчество древние художники? Гон их научил, что ли?»
