Влад Савин - Огонь и вода
— Вышло даже лучше, чем мы ожидали — подвел итог Директор, отложив в сторону исписанные листы — на мой взгляд, это самое лучшее, что выходило из-под вашего пера. Столько жара, такие образы и сравнения — интересно, как это вам удалось, учитывая условия, в которых вы находились?
— Господи, да не все ли вам равно! — бросил в ответ Штрих — я сделал то, что вы просили. Теперь вы можете отпустить меня к моей семье. Я сдержу свое слово — если вы сдержите ваше.
— Не все равно — заметил Директор — вы не просто сделали работу, вы искренне старались. Ради чего? Чтобы скорее вернуться к своей семье — или что-то другое?
— Другое — ответил Штрих — но вам, служивым, этого не понять. Это — последнее мое творение: я будто прощался с собой, прежним. По моему разумению, у человека должна быть цель — пусть даже иллюзорная или ошибочная, но это все же лучше, чем размеренно и бездушно тянуть лямку. Потому что лишь животные живут ради пропитания — а человек должен к чему-то стремиться. Может, я не разделял крайностей социализма — но я верил самой идее. Теперь я стал — таким, как вы. Пока я займусь благом своей семьи. А дальше — будет видно.
— Меня всегда занимало: почему благо государства, страны, никогда не было целью для таких, как вы? — спросил Директор — почему образованные люди говорят о "сифилисе патриотизма" и "пережитках защиты Отечества"? Чем плоха для вас — идея государства?
— Идея по казенной должности? — рассмеялся Штрих — обязанность способствовать и одобрять?
— Прогнило что-то в нашем королевстве — сказал Директор — самое страшное, молодой человек, что в этом я полностью с вами согласен. Тупые чиновники, бездарные министры, слабовольный государь — разрушают общество больше, чем вся ваша пропаганда. Выжившие из ума старцы, единственно озабоченные своей собственной властью, привилегиями и карманом — и талантливые, энергичные люди, существующим порядком вещей оттесненные вниз и могущие подняться и развернуться, лишь опрокинув весь этот порядок, поскольку его нельзя изменить иначе? По моему глубокому убеждению, это было, есть и будет главнейшей причиной всех революций, мятежей и переворотов! Желающие сесть на трон найдутся всегда — но даже произвести серьезное возмущение, не говоря уже о победе, они могут, лишь найдя широкую поддержку!
— Тогда нам не о чем больше говорить — ответил Штрих — отпустите меня: меня ждут дома.
— Не спешите: мы еще не закончили — сказал Директор — если мы лишили вас цели, то можем предложить другую. Как насчет работы на нас? Не на государственную тайную полицию — на нас?
— А кто это — вы? — спросил Штрих — неужели…
Он вспомнил вдруг — о деньгах, якобы полученных Организацией от соседней державы накануне той войны. Без сомнения, большая часть слухов о вражеском шпионаже была вымыслом дешевых газет и базарными сплетнями — но хоть малая доля должна быть истиной; все знали, что их разведка в ту войну была весьма опасна и эффективна. Имел ли право революционер, то есть враг существующего государства, принимать помощь от внешних его врагов?
— Мы, это подлинные патриоты — сказал Директор — те, кто просто делает свое дело, занимая пусть не высшие, но ключевые посты в правительстве, власти на местах, армии и полиции, а также среди промышленников, купцов и интеллигентов. Мы — третья сила, одинаково далекая как от краснознаменных призывов разрушить мир до основания, и построить заново во благо проклятьем заклейменных рабов так и от белизны монархической идеи половину перевешать, остальных перепороть. Потому что результатом и того, и другого будет бунт бессмысленный и беспощадный, и гражданская война — после которой победителю, кем бы он ни был, достанется не процветающая и богатая страна, а пожарище, залитое кровью. Мы не хотим великих потрясений, но также и не хотим застоя, накапливающего недовольство, как пар в готовом взорваться котле; мы не строим планов идеального общества, как и максимальных или минимальных программ перехода к нему. Нас нельзя даже назвать заговорщиками, потому что мы не посягаем на законную власть — мы просто замыкаем на себя все рычаги, чтобы при смуте, если верхушка опять покажет свое ничтожество и бездарность, быстро взять управление в надежные руки. Наш девиз — каждому по способностям, чтобы любой человек имел место по своему таланту, а не происхождению, связям и деньгам; бездарности наверху есть большее зло, чем все шпионы и революционеры.
— А государь император, правительство? — недоуменно спросил Штрих — если они не захотят уйти, что бы ни случилось?
— Государь — всего лишь человек. Следует быть верным ему, пока он справляется со своей работой, но если он ведет страну в пропасть, будет глупо погибать вместе с ним — спокойно заявил Директор — тем более что мы останемся чисты. Просто беда, сколько сейчас развелось террористов, бомбистов, анархистов, а попросту фанатичных глупцов, которых можно, как псов, науськать на какого-нибудь неудобного губернатора, министра или иное лицо… повыше. Даже с петлей на шее они поют революционные гимны, так и не поняв, чей в действительности заказ они выполняли. Только дурак идет на казнь за убийство. Умный сегодня пустит слух, что его враг — кровавый сатрап. И очень скоро — найдется кто-то прогрессивно мыслящий, кто поспешит избавить мир от тирана; а умный останется в стороне, считать свою выгоду.
— Трудно поверить таким словам, сказанным вами передо мной и в этом месте — заявил Штрих — это больше похоже на провокацию.
— Заметьте, что перевороты и путчи во всяких там карманных республиках чаще всего возглавляют не старые опытные генералы, а молодые, энергичные и честолюбивые капитаны и майоры — ответил Директор — как и у нас, войну начали, едва не проиграв, тупоумные старцы в золотых эполетах, закончили же победой молодые генералы, вышедшие по таланту из тех же капитанов. Реальное дело и настоящий противник отметают сословную и прочую мишуру, выдвигая людей исключительно по способностям. В отличие от иных департаментов и канцелярий, тайная полиция занята реальной работой, и должна знать и оценивать истинное положение дел, располагая исчерпывающими сведениями. К тому же открою вам маленький секрет нашей иерархии: если столичное Управление всегда возглавляло лицо, связанное с императорской фамилией, то в Зурбаган обычно ссылались люди умные, знающие дело, но доставляющие столичным чиновникам ненужное беспокойство. Вот почему это говорю вам именно я. Согласитесь также, что нет места, более укрытого от нежелательных ушей, чем этот кабинет; опасаться же, что вы можете разоблачить меня, просто смешно. Кому из нас поверят — тем более, что у вас нет никаких доказательств нашей беседы, и вы абсолютно ничего не выиграете от нашего разоблачения, зато рискуете навлечь очень крупные неприятности и на себя, и на свою семью.
