Михаил Тырин - Новогодний Дозор. Лучшая фантастика 2014 (сборник)
– А я не ношу.
– Почему?
– Потому что это противно воле Аллаха.
– Это тебе сам Аллах сказал? – усмехнулся я.
Она не ответила, только гневно сверкнула глазами.
– Дурочка ты какая-то, – пробурчал я. – Не носят ИД только бандиты.
– Ну, значит, я бандит.
– Значит, ты убила мою маму.
Девочка вздрогнула, и в глазах ее появился испуг – но уже совсем другой испуг. Я ждал, что она ответит. Она долго молчала.
– Зато вы убили моего отца и старших братьев, – произнесла Фарха.
Отчаянно застрекотали кузнечики.
– Это не я, – сказал я тихо.
– Я знаю, – ответила она, – ты, наверно, тогда был совсем маленьким.
– Послушай, Фарха! – крикнул я с отчаянием. – Да неужели ты не можешь зарегистрироваться и просто надеть себе на руку этот проклятый ИД?!
– Не могу, потому что он проклятый!
– Да хороший он! – закричал я. – И полезный!
– Чем полезный?
– Я бы тебе мог на него позвонить…
– Зачем? – удивилась Фарха.
– Ну, просто так… – Я смутился.
Мы снова помолчали.
– Я не хочу носить на руке смерть, – сказала Фарха.
– Смерть? – удивился я.
– А то ты не знаешь, что у него внутри иголка!
– Бред какой! – возмутился я. – Нет там никакой иголки!
– Ты его разбирал, что ли? – усмехнулась Фарха.
– Его запрещено разбирать. Его и с руки-то снять нельзя!
– Вот потому и запрещено.
Я фыркнул – говорить с ней было совершенно невозможно.
– Дурочка ты. Зачем там иголка?
– А затем, чтобы тебя со спутника убить, если нужно.
– Да кому нужно тебя убивать?
– Вот тебе, например…
Я обиделся и замолчал.
– Артур! – позвала она.
– Чего тебе?
– Твои тебя сильно накажут, если ты меня отпустишь?
– Да никто и не узнает…
– Ну а чего ты тогда?..
Я молча кусал губу.
– Я не убивала твою маму, – напомнила Фарха. – Честно-честно! И никто из моей семьи не убивал. Мы уехали сюда из Лондона, чтобы хранить веру и не носить ИД. Я не знаю, кто убил твою маму. Я не хочу никого убивать, правда.
– Врешь ты, – сказал я, шмыгнув носом. – Вы всех хотите убить, кто не верит в Аллаха, потому что мы для вас – неверные.
– Вы первые начали! – крикнула она. – Вам только нефть нужна и разврат!
– Разврат – это что такое? – удивился я.
– Ну… Это когда тетки в телевизоре пляшут голые.
– Фи! – Я рассмеялся. – Вам с Аллахом жалко, что ли? Какое ваше дело? Переключи на футбол или мультики. Убивать-то зачем?
– Это же ты меня приехал убивать, – напомнила Фарха.
– Проклятье! – взорвался я. – Ну а что нам с вами еще делать-то? Сидеть и ждать, пока вы нас всех перебьете, как вам приказала ваша гнусная религия?
Фарха вскочила.
– Не смей так говорить! Ты ничего не знаешь про ислам!
– Что вижу, то и говорю! – заорал я. – А ты думала, очередную бомбу взорвала – и эта бомба нам что-то хорошее про ваш ислам расскажет?
– Я не взрывала ничего!
– Ты или не ты – какая разница? Ваши! Спасибо вам, рекламщики ислама! Гнусная у вас религия! Гнусная-гнусная-гнусная!
– А у вас не гнусная? – возмутилась Фарха.
– У нас не гнусная, – объяснил я. – Потому что Иисус не велел никого убивать. Он прощал своих врагов, и сам на крест пошел. А людей учил любить и прощать!
– Так что ж вы не прощаете? – прищурилась Фарха.
Я даже захлебнулся от такой наглости.
– Да ты совсем обалдела? Вы нас будете убивать, а мы вас прощать?!
– Но вам же ваш Иисус велел? – возразила Фарха с усмешкой. – Это ж не я придумала. Если вы в него так верите, почему не слушаетесь? Значит, не верите в своего Бога. А мы в своего – верим. А кому вы такие нужны? Аллаху вы не нужны, раз вы даже своего Бога не слушаетесь.
От возмущения я снова потерял дар речи.
– Да вы хорошо устроились, я гляжу! Ваш Аллах велит всех нас убить…
– Неправда, – строго перебила Фарха.
– Правда! Нам на обороне рассказывали! У вас в Коране написано: «убивайте всех неверных, где встретите!»
Фарха топнула ногой:
– Нет такого в Коране! Там не так написано! Там написано: «сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается с вами, если они будут сражаться с вами, то убивайте их: таково воздаяние неверным». Вот вы и перестаньте сражаться!
– А почему это мы первые?! Не мы начали!
– Потому что ваш Иисус так говорит!
– Да с вами нельзя перестать сражаться! – закричал я. – Вы только обрадуетесь и всех перебьете! Вы же террористы, убийцы! Знаешь, что нам сержант Антон все время говорит на истории обороны? Что за всю историю человечества были три секты террористов-убийц! Были ассасины, которые всех резали на Востоке, были туги в Индии, которые всех душили, и еще были боксеры в Китае, которые всех били до смерти! И всех их в итоге победили, но только потому, что просто взяли и поубивали! Они так всех достали, что их просто пошли и убили! Всех подряд, каждого! Всю секту! Поняла? А иначе они бы до сих пор били, душили и резали! И гордились! Вот и с вами будет то же самое! Вы – четвертые! Понятно тебе?
Фарха с вызовом смотрела прямо на меня и молчала.
Я тоже молчал.
– Ну и стреляй тогда! – сказала она. – Чего не стреляешь?
– Иисус не велит, – буркнул я.
– Тогда отпусти.
– А я тебя и не держу, – возмутился я. – Иди себе, мне не жалко! Только если ты думаешь, что ваши после этого прекратят людей убивать, то они не прекратят! Я тебя сто раз могу отпустить, а они все равно не прекратят!
– Я не убиваю людей, – вздохнула Фарха, собирая свои тазики, – сколько раз тебе повторять… А ты мне в спину не выстрелишь?
– Не выстрелю…
– Ну… тогда я пошла?
Она надела сандалии, закрыла один тазик другим, взяла под мышку, развернулась и медленно поплыла над каменной пустошью.
– Фарха! – окликнул я.
Она замерла и обернулась.
– Фарха, ты обиделась?
– Немножко, – ответила она, подумав. Подняла свободную руку и показала пальцами: – Вот столечко.
– А ты совсем уходишь или когда-нибудь придешь?
Фарха долго молчала.
– Когда-нибудь приду, – сказала она наконец.
– Приходи завтра? – предложил я.
* * *На уроке обороны сержант Антон читал нам тактику, но я не слушал его, а думал о своем. Сначала я думал о маме – до сих пор не получалось поверить, что ее больше нет. А наверно, уже надо поверить. Мне казалось, что это какая-то шутка, или кино, или она просто уехала отдыхать и скоро вернется, мы переедем опять в наш дом, и все снова станет, как прежде. Но в нашем доме уже давно жили чужие люди. Потом я немножко думал про Алису и про Иисуса. А потом про Фарху.
– Артур! – послышался раздраженный голос сержанта Антона. – Встань и повтори, что я сейчас сказал?
Я встал и молча уставился в пол.
