Сергей Щепетов - Племя Тигра
Он топал ногами, мотал головой и орал, наверное, несколько секунд подряд. Под зажмуренными веками метались искры…
На очередном вопле он подавился болезненным комком в горле, закашлялся и открыл глаза.
Перед ним на земле лежал Головастик. Двое хьюггов дрожащими руками распутывали ремни, которыми он был обмотан с ног до головы. «Жив еще, – мелькнуло в затуманенных мозгах Семена. – Сейчас и его вскроют».
– А-р-ра!!! – Он выпустил посох и протянул к мальчишке руки со скрюченными, словно когти, пальцами. – Прочь!!! А-рр-а!!! Моя добыча!!
То ли это была истерика, то ли прилив вдохновения – мелькнула неясная мысль о том, что первобытное сознание не различает действие и его обозначение. Хьюгги шарахнулись в стороны, а Семен кинулся на мальчишку. Он упал на колени и начал с рычанием руками и зубами терзать его линялую меховую рубаху. Головастик не сопротивлялся.
«Если он в шоке или в ступоре, то все бесполезно…»
– Ты понимаешь меня? – прорычал Семен на языке лоуринов. – Слушай внимательно: если тебя отпустят, пойдешь в лагерь. Пойдешь домой! Понял? Бегом, что есть духу! Тебя там не тронут, понял? Ты понял?!
Семен приподнял за грудки худое костлявое тело ребенка и встряхнул. Головастик открыл глаза и тихо застонал.
– Ар-ра!! – вновь заревел Семен. Он переключил внимание на окружающих, стараясь внушить им зрелище кровавой сцены. Дальше он орал на самому непонятном языке, пытаясь контролировать лишь громкость (максимальную) и мысленный посыл:
– А-р-р-ра!!! Я съел его!! Растерзал!! Уничтожил!! Он теперь во мне!! Здесь его нет!!! Объедки я выбрасываю!! Они не нужны мне!! Я выбрасываю!!!
Семен поднялся и, вцепившись в рубаху, поднял и поставил на ноги Головастика. Чуть ослабил захват – парень, кажется, падать не собирался. На мгновение Семену показалось, что тот действительно весь в крови, а у него самого изо рта летят брызги не слюны, а крови. Очень хотелось что-нибудь сказать мальчишке и получить ответ, чтобы убедиться, что он все понял. Но Семен не рискнул – и так силы на пределе. Он оттащил свою жертву в сторону и, повернув спиной к костру, сильно толкнул вперед.
Головастик сделал несколько шагов в темноту, чтобы сохранить равновесие, и остановился.
– Уходи в лагерь!!! – завопил Семен на языке лоуринов.
Парень подпрыгнул так, словно получил удар бичом по спине. В следующее мгновение он исчез в темноте.
Несколько секунд стояла тишина – Семену пришлось задержать дыхание, чтобы хрип и свист в бронхах не мешали слушать удаляющийся топот босых ног. Кажется, ему не помешали…
За его спиной прозвучал голос Тираха – просительно и жалобно.
– Что-о?! – повернулся к нему Семен.
Выплеск огромного количества нервной энергии (бывает такая?) его опустошил. Нужна была хоть какая-то передышка. Может, получится?
– Не покидай нас, останься с нами, великий бхаллас!
Главный хьюгг смотрел на него и, кажется, плакал – во всяком случае, под глазами что-то поблескивало. Впрочем, возможно это было не от избытка чувств, а являлось результатом воздействия Семеновых воплей на его барабанные перепонки. Просьба-мольба, с которой он обращался, была со значительной смысловой нагрузкой, и, чтобы хоть как-то ее уразуметь, Семен спросил:
– Это почему же я не должен вас покидать?
Хьюгг заговорил. Мысленный контакт то и дело срывался – Семен никак не мог восстановиться, – и приходилось все время переспрашивать. Картина вырисовывалась безнадежно мрачная: хьюгги почему-то считают, что им нужен именно он. Они должны его куда-то доставить. Живым или мертвым – не ясно. Ради этого они готовы с ним сражаться и погибнуть. А потом оставшиеся все начнут сначала. В общем, без этого «бхалласа» они из степи не уйдут. А с ним уйдут – прямо на рассвете.
Семен трижды повторил ключевые вопросы в разных вариантах – результат тот же. В конце концов он оставил собеседника в покое и прикинул соотношение сил: полтора десятка (не меньше!) против одного…
– Ладно, я не покину вас, если…
– Если?
– Если здесь больше не умрет ни один ваш враг.
– Утром они начнут сражаться.
– Значит, вы уйдете сейчас. Со мной. Все.
– Уйдем. Ты примешь нашу пищу?
Увы, было совершенно ясно, что собеседник эти два действия не разделяет: вероятно, считается, что этот самый бхаллас, сожрав кого-нибудь из хьюггов, никуда от них не уйдет. А если жрать откажется, то его придется вязать.
Семен глубоко вдохнул воздух и, прикрыв глаза, медленно выдохнул – похоже, теперь настала очередь спасать самого себя: «Где набрать сил еще на один спектакль?! Может, лучше драться? Эх, Веточка ты моя, Веточка… Неужели чувствовала, что к ужину я не вернусь?»
Он поискал глазами свой посох, но взгляд наткнулся на вспоротые тела двух хьюггов. Кажется, в одном из них сердце еще билось…
Глава 3. Носорог
Наверное, он вполне мог потребовать, чтобы его несли, – и понесли бы! Но Семен отказался от такого сервиса, рассчитывая иметь больше степеней свободы. В итоге ему пришлось самому перебирать ногами по целым дням, а свободы это не прибавило – «конвой» состоял из полутора десятков воинов, и, как минимум, половина из них не спускала с него глаз ни днем, ни ночью.
Рассвет первого дня застал их в пути. Слава Богу, по степи хьюгги не бежали, а двигались шагом, стараясь зачем-то ступать след в след. В первой половине дня было несколько встреч с другими отрядами. Все они двигались в том же направлении – на запад. Это немного успокоило Семена – похоже, что с его пленением Большая охота закончилась. Как в течение ночи об этом смогли узнать разбросанные по степи группы воинов, для Семена так и осталось загадкой.
Кончился первый день, и второй, и третий, а у него так и не наладилось ни взаимопонимания, ни простого понимания своих спутников. Сколько ни пытался, он не мог отделаться от ощущения, что они – другие. И не просто другие, а какие-то чужие. Собственно, толком общаться он мог лишь с Тирахом, да и то лишь тогда, когда тот сам шел на контакт – глаза в глаза.
Давным-давно (кажется), когда он начал «разговаривать» с ожившим Черным Бизоном, контакт у них получался, конечно, в значительной мере ментальным, но эта форма общения была очень быстро вытеснена звуковой речью. Язык лоуринов Семен осваивал со страшной скоростью, не переставая удивляться самому себе. Понятно, что у него в мозгах развинтились какие-то винтики, но чтоб такое! В родном мире английский он учил чуть ли не полжизни, а когда этот язык впервые понадобился по-настоящему, выяснилось, что половины он не понимает. А вот кроманьонскую «мову» освоил, наверное, дней за десять. Да так, что стихи на ней сочинять начал. И какие стихи – про щуку, про мамонта! Приятно вспомнить, как смотрели на него слушатели… В общем, было впечатление, что он не столько запоминает, сколько вспоминает слова и выражения. Так преподаватели иврита подбадривают олим-хадашим: вам, дескать, надо не выучить, а вспомнить. На что те совершенно резонно отвечают, что это еще труднее. Или другой пример – литературный – по роману «Сегун». Средневековый европеец, знающий десяток языков, оказался в Японии. И языковая проблема оказалось для него почти неразрешимой, потому что почти все европейские языки родственны, а японский ничего общего с ними не имеет. Спрашивается, неужели между русским и английским родства еще меньше, чем между русским и речью лоуринов?! Да не может такого быть! Все наши языки идут от общего индоевропейского корня, славянские начали формироваться, кажется, в начале первого тысячелетия нашей эры – на сколько-то сотен лет раньше, чем западноевропейские. Это такие мелочи! Про кроманьонцев же есть версия или гипотеза, что все они говорили на одном языке, который возник 40–50 тысяч лет назад и который они принесли на территорию Европы – вот это действительно бездна времен! Хотя с другой стороны…
