Сергей Щепетов - Племя Тигра
В общем, эти глаза, этот взгляд Семен вспомнил и узнал. Это глаза тихого улыбчивого мальчика по имени Васек. Он сам привел его в секцию самбо. А через месяц они встретились на ковре – на районных соревнованиях, поскольку были одного веса и возраста. Семен занимался почти три года и потихоньку подбирался к первому юношескому. Васек, еще не отработавший толком ни одного приема, разделался с ним секунд за пятнадцать-двадцать. Причем так, что после этого всерьез борьбой Семен больше никогда не занимался – тяжелое растяжение (разрыв?) связок локтевого сустава. На выпускном экзамене учительница посадила их за одну парту и попросила (почти приказала!) дать Васе возможность переписать его сочинение. Семен не возражал. Много лет спустя директор вызвал к себе С. Н. Васильева, вручил ему тоненькую брошюрку – автореферат кандидатской диссертации – и по-дружески, почти с извинениями, попросил написать положительный отзыв. Автор не имел никакого отношения к тому однокласснику, но Семен прочитал текст и понял, что они родня, и отказался писать отзыв. Директор обиделся.
«Что ж, – вздохнул Семен, – будем считать, что ничего совсем уж нового перед нами нет. Надо работать. Главное – сосредоточиться».
С этой целью он решил спеть еще один куплет, но раньше, чем он набрал в грудь достаточно воздуха, хьюгг успел что-то негромко проговорить. И Семен понял. Или это ему только показалось. Или он так интерпретировал мимику безбородого лица – гримаса была явно болезненной.
– Это обязательно – так орать?
– Нет, конечно, – спокойно сказал Семен по-русски и попытался дополнить свои слова мысленным «посылом». – Можно еще громче: «…Сла-а-авна-ае море – священный Байка-а-ал!..»
Лицо человека сморщилось, мускулистые руки, спокойно лежащие на коленях, дернулись. Вероятно, хозяин хотел прикрыть ими уши, но усилием воли удержался от столь явной демонстрации слабости. Семен скосил глаза вбок, и в поле зрения оказался один из сраженных им воинов: хьюгг стоял, согнувшись пополам, но руки прижимал не к животу, что было бы естественно, а к ушам.
«Вот она – волшебная сила искусства, – мысленно усмехнулся Семен. – Я, как сирена (пожарная?), заворожил их своим пением. Впрочем, что-то я когда-то читал про неандертальские мозги. Они вроде бы больше наших, но устроены по-другому. Кажется, у них лучше развиты зоны, отвечающие за органы чувств. Если так, то слух у них может быть на порядок лучше нашего. Надо иметь в виду – может быть, для них акустические удары гораздо болезненнее физических?»
Главный хьюгг вновь что-то проговорил. Семен уставился на него – глаза в глаза – и напрягся: ну же, ну!
И контакт пошел! Мучительно, со скрипом, как говорится, через пень-колоду, но пошел!
– Ты ли тот, кто обещан нам, или искать нам другого?
– Безусловно, я – тот! – обмирая от собственной наглости, заявил Семен. – А кем это я вам обещан?
Хьюгг ответил, но Семен смог понять только, что имеется в виду не какой-то вождь-начальник, а нечто внешнее и чрезвычайно всесильное.
– Ага, – согласился он, – так я и думал. А зачем я понадобился?
И вновь ответ содержал очень мало конкретного. В том смысле, что его можно было понять и как «для установления хорошей погоды», и «для доведения до совершенства гармонии Мироздания».
– А ты кто? – спросил Семен и, на всякий случай, добавил: – Почему смеешь говорить со мной?
– Я – Тирах, – ответил хьюгг с таким видом, будто собеседник об этом и сам должен был давно догадаться.
Между тем из темноты стали появляться фигуры воинов. Их становилось больше и больше, но границу освещенного пространства они не переступали. Их свистящий шепот был невнятен – создавалось впечатление, что часть звуков Семен просто не слышит. Тем не менее он чувствовал, так сказать, общий настрой: глядя на него, они испытывают нечто похожее на замес мистического страха и радости.
В целом это Семена устраивало – во всяком случае кровожадных намерений в свой адрес он не чувствовал. Пауза грозила затянуться, и он решил, что следующий ход, вероятно, за ним: «Чего бы от них потребовать?»
– Эй, ты, Тирах! Дай мне еды и питья!
Главный хьюгг сморщился и повелительно прорычал вполголоса несколько фраз. Поскольку обращались не к нему, Семен почти ничего не понял. Различил только дважды повторившееся слово «бхаллас». За его спиной возникло какое-то движение, звук удара, стон. Стараясь сохранить величественный и грозный вид, Семен повернулся. И тут же пожалел об этом…
Те двое хьюггов, которых он угостил посохом на подходе к костру, уже лежали на земле: воины облепили их, словно мухи, прижимая тела и конечности к земле. Прежде чем Семен успел сообразить, что же происходит, они вскочили и отступили за границу освещенного пространства.
– Твоя еда, бхаллас, – почтительно произнес Тирах. – Это хорошие воины.
«Спасибо» Семен не сказал. Не смог: света от костра было достаточно, чтобы разглядеть, ЧТО ему предлагают.
Тела двух хьюггов были вскрыты от шеи до паха, ребра перерублены и разведены в стороны. Что-то пузырилось, хрипело и булькало – похоже, они были еще живы.
Что-то замкнуло в его сознании. Что-то откуда-то вынырнуло, мигнуло, сверкнуло…
– Где моя пища?!! – заорал Семен, оглушая самого себя. В этой ослепительной вспышке не то ярости, не то ужаса перед ним вспыхнуло зрелище растерзанного тела мальчишки – несостоявшегося нового жреца лоуринов. – Где моя пища?!!
Он топал ногами, мотал головой и орал, наверное, несколько секунд подряд. Под зажмуренными веками метались искры…
На очередном вопле он подавился болезненным комком в горле, закашлялся и открыл глаза.
Перед ним на земле лежал Головастик. Двое хьюггов дрожащими руками распутывали ремни, которыми он был обмотан с ног до головы. «Жив еще, – мелькнуло в затуманенных мозгах Семена. – Сейчас и его вскроют».
– А-р-ра!!! – Он выпустил посох и протянул к мальчишке руки со скрюченными, словно когти, пальцами. – Прочь!!! А-рр-а!!! Моя добыча!!
То ли это была истерика, то ли прилив вдохновения – мелькнула неясная мысль о том, что первобытное сознание не различает действие и его обозначение. Хьюгги шарахнулись в стороны, а Семен кинулся на мальчишку. Он упал на колени и начал с рычанием руками и зубами терзать его линялую меховую рубаху. Головастик не сопротивлялся.
«Если он в шоке или в ступоре, то все бесполезно…»
– Ты понимаешь меня? – прорычал Семен на языке лоуринов. – Слушай внимательно: если тебя отпустят, пойдешь в лагерь. Пойдешь домой! Понял? Бегом, что есть духу! Тебя там не тронут, понял? Ты понял?!
Семен приподнял за грудки худое костлявое тело ребенка и встряхнул. Головастик открыл глаза и тихо застонал.
