Юрий Никитин - На Темной Стороне
Глава 8
Посадка была такой же пугающе стремительной и страшной. Внезапно воющий свист турбин оборвался, Дмитрий ощутил толчок, потом еще два, и все затихло. Пилот крикнул раздраженно:
– Заснул? Вываливай!
Дмитрий вывалился в кромешную тьму. Сильные руки подхватили и повели по твердой земле. Дмитрий сразу ощутил запахи, а в свете звезд увидел справа и слева высокие фигуры со странными наростами на лице. Сволочи пользуются очками ночного видения, но и он уже по запахам, по их хватке, по шагам и другим неуловимым мелочам, что лихорадочно анализировало его подсознание, составил их портреты, уже чувствовал сколько им придется идти, почти точно знал, в какое помещение придут, и сколько человек там его ждет.
Дверь отворилась, свет был неяркий, короткий коридор, затем отворилась дверь в обычное помещение, каких полно в любой офицерской каптерке. Руки исчезли с его плеч, Дмитрий невольно повернул голову, посмотрел на сопровождающих.
Как и составил портреты по запахам, шагам, хватке – оба высокие, жилистые, в потертых джинсах, рубашки такие же, кроссовки, простые пояса, облик простых обычных парней...
И все-таки повеяло таким профессионализмом военных, что Дмитрий только крепче стиснул челюсти. Если в армии человек приобретает крепость железа, то эти выглядели так, словно это железо долго ковали в раскаленном виде, бросали в холодную воду, раскаляли и снова ковали, когда в одном и том же объеме помещается металла вдвое больше, а сам он обретает крепость алмаза и гибкость шелкового каната.
Оба, как говорится, шкафы, разве что один похож на шкаф бабушки, а второй на современный. Первый с короткой стрижкой, настолько характерной, что Дмитрий едва не огрызнулся: «Я сам сержант!». Второй явно лучше тренирован, пропорции рукопашного бойца и стрелка со всех видов оружия, чуть лучше одет, выглядит несколько... по-офицерски.
Офицер держался нейтрально, с полнейшим безразличием к новичку, а ко второму Дмитрий присматривался искоса и с опаской. От этого почему-то веяло непонятной угрозой. Огромный, тяжелый, рост почти под два метра, вес за сто двадцать, он говорил таким же огромным голосом, таким был огромным сам. Мышцы развиты как у культуриста, хотя люди такого роста и веса обычно обзаводятся приличными складками на животе, а этот двигается несолидно быстро и точно, словно из богатыря-гиревика превращается в балерину.
Огромная абсолютно лысая голова блестела как валун на берегу моря. Даже венчика волос за ушами не осталась, отчего острые как у волка уши выглядели еще страшнее и зловещее. Когда он поворачивал голову в сторону Дмитрия, всякий раз пробегал неприятный холодок по коже. Перебитый в неведомых схватках нос, широкие шрамы на лице, оборванная пулей мочка левого уха – все заставляло биться сердце чаше, но когда их взгляды встретились Дмитрий ощутил удар по нервам. Виной ли его чувствительность, но всеми нервами воспринял звериную ярость, что клокочет в этом человеке. Даже сейчас темных глазах время от времени вспыхивает молния, какую можно видеть далеко на горизонте, когда видишь только вспышку, а раскаты грома еще не докатываются.
Он покосился на второго, тот отвернулся и равнодушно смотрел в темное окно. Тот, который шкаф бабушки, прорычал с полнейшим равнодушием:
– Садишь, жди. Меня зовут Тарас.
– Дмитрий, – представился Дмитрий. – Это мое настоящее имя.
Он вопросительно посмотрел на второго. Тот с кислой миной поднес ладонь к виску:
– Валентин Трубецкой. Лейтенант. Вам придется подождать. Наш старший отсутствует, а на майора Волобуева свалилось слишком много. Он будет минут через пять-десять.
– Ничего, – пробормотал Дмитрий. – Я подожду. Пять-десять – это же сказка! Почему не час-другой, как обычно?
Валентин поморщился, а Тарас саркастически улыбнулся:
– Ты ж не считаешь себя обычным?
Дмитрий не нашелся, что ответить, а Валентин с некоторой брезгливостью отмахнулся от новичка, как от назойливой мухи:
– Мы все здесь не совсем обычные. Как и любая спецчасть.
В помещении воздух был пропитан как опрятным запахом свежего ружейного масла, так и запахом нестиранных носков, пива, сырого цемента, дерева, кожи, пыли, и даже горелого железа, хотя вдоль стен стояли солдатские койки, а полигоном не пахло.
Дверь хлопнула, через порог шагнул суровый и хмурый парень медведистого типа. При первом взгляде на него Дмитрий ощутил, что этот обладает чудовищной силой, настоящей, природной, а тренировки могут только удесятерить, и что для него убить человека проще, чем убить цыпленка. По правде, он и сам человека убьет с большей охотой, чем цыпленка: тот ни в чем не виноват, а человек, если верить христианству, виновен изначально, но все-таки это он, ему можно, но когда встречаешь еще такого же...
Он повернулся и встретился взглядом с угрюмым Тарасом. По спине пробежали мурашки, вдруг ощутил, что их таких уже не двое, а по крайней мере вот третий. А если вслушаться и вчувствоваться в запахи этой тесной казармы, то волосы встанут дыбом от сознания, что здесь подобраны такие все...
– Майор Волобуев, – рыкнул пришедший. – Ага, новенький... Да-да, Ермаков предупредил... Ну что сидишь? Ребята, заберите его в казарму. Не мое это дело – хозяйство. Ермаков вернется, пусть сам горбатится...
Голос его был грубый, не голос – рев, но Дмитрий ощутил молящую нотку. Тарас откровенно ухмыльнулся, а Валентин сказал почти интеллигентно:
– Мы хотели как правильно. Нельзя же... нарушение субординации!
– Заткни ее, – ответил майор и пояснил, куда и как. Дмитрий напряженно выслушал длинный маршрут с поворотами и эстакадами, развилками и ухабами, – Завтра я посмотрю тебя на полигоне, посмотрю!
Голос был угрожающим. Дмитрий поднялся:
– Спасибо за встречу, ребята. Я даже не ждал такого радушия! Но я бы в самом деле поспал малость. Это лучшее, что я умею.
Утром подъем, обильный завтрак, ему указали за стол, где признал вчерашних Тараса и Валентина. Третьим заправлялся калориями Макс, полного имени Дмитрий не слышал, то ли Максим, то ли Максимилиан, а то и еще что-нибудь круче.
Этому Максу подали только жареную рыбу с обильно политой маслом гречневой кашей. Тарас хохотнул:
– Фосфор улучшает работу мозга?
– От фосфора только светится, – поправил Валентин.
– Мозг? – удивился Тарас.
Валентин загадочно усмехнулся, смолчал. Его руки виртуозно и аристократически расчленяли огромный жареный кусок баранины. Макс ел молча, только двигал бровью, раздвоенной, словно через рощу пролег овраг. Там прятался сизый шрам, Дмитрий поглядывал искоса, но так и не понял происхождения: от пули или ножа другие...
