Цысинь Лю - Темный лес
Ло Цзи снова кивнул, а затем воспаленным горлом прохрипел:
— Я уеду завтра. Мне пора. Если я сделал что-то не так, прошу прощения.
Председательница лишь через два дня узнала, что означали его последние слова.
Ло Цзи, фактически, собирался уйти из поселка этим же вечером. Проводив председательницу взглядом, он неуверенно поднялся на ноги и поплелся в спальню за дорожной сумкой, в которую уже начал складывать вещи. Среди них была небольшая лопата с короткой ручкой — он нашел ее в подсобном помещении. Треугольная ручка лопаты торчала из сумки. Затем он поднял с пола замусоленный пиджак, надел его и вышел из квартиры. За его спиной продолжали мерцать информационные панели.
Коридор был пуст, но на лестничной площадке он встретил подростка, по-видимому, возвращавшегося из школы. Тот хмуро уставился на выходящего из здания Отвернувшегося. Оказавшись снаружи, Ло Цзи понял, что идет дождь, но возвращаться за зонтиком не хотелось.
Он не пошел к своей машине, чтобы не привлекать особого внимания охранников. Вместо этого он зашагал по улице и вскоре, никого не встретив, оставил поселок позади. Ло Цзи прошел сквозь окружавшую Новую Жизнь-5 лесополосу и выбрался в пустыню. Моросящий дождь казался парой прохладных рук, нежно ласкающих его лицо. Сумеречный туман, застлавший небо и землю, напоминал ему о белизне традиционной китайской живописи. Ло Цзи вообразил себя среди этого пустого пространства, как на той картине, которую оставила ему Чжуан Янь.
Он дошел до автотрассы и через несколько минут остановил попутную машину. Его тепло поприветствовала семья из трех человек — проснувшиеся, едущие в старый город. Молодая мать и маленький мальчик вдвоем втиснулись в кресло рядом с отцом-водителем; между ними шел негромкий разговор. Порой мальчик утыкался головой в грудь матери, и тогда все трое весело смеялись. Ло Цзи любовался очаровательной картиной, но их беседу заглушала музыка двадцатого века, льющаяся из динамиков. Он слушал песни одну за другой. После «Катюши» и «Калинки» ему страстно захотелось услышать «Тонкую рябину». Двести лет назад он пел ее девушке своей мечты, забравшись на поселковую сцену — а позже вместе с Чжуан Янь в саду Эдема, на берегу озера, в котором отражались заснеженные горы.
А потом фары встречного автомобиля осветили заднее сиденье в тот самый момент, когда мальчик невзначай оглянулся. Тогда он обернулся полностью, уставился на Ло Цзи и воскликнул:
— Эй, посмотрите, он похож на Отвернувшегося!
Родители мальца начали присматриваться к попутчику, и Ло Цзи признался, что он и есть Отвернувшийся.
И в ту же секунду зазвучала мелодия «Тонкой рябины».
Машина остановилась.
— Вылезайте! — бесстрастно произнес глава семейства. Мать с сыном наблюдали за ним взглядами такими же холодными, как моросящий за окном осенний дождь.
Ло Цзи не шевельнулся. Он хотел дослушать песню до конца.
— Пожалуйста, выйдите из машины, — повторил водитель. В его глазах читалось: «Вы не способны спасти мир, и это не ваша вина; но дать планете надежду, а потом ее разрушить — непростительный грех».
Ло Цзи был вынужден покинуть автомобиль. Вслед ему выкинули его дорожную сумку. Отвернувшийся дернулся было побежать за машиной, чтобы услышать хоть еще несколько тактов «Тонкой рябины», но успел лишь сделать несколько шагов, прежде чем песня угасла в сыром ночном сумраке.
Он теперь стоял недалеко от старого города. Вдали темнели дряхлые высотки. Редкие огоньки их жилых квартир казались глазами, уставшими от одиночества. Ло Цзи набрел на автобусную остановку и почти час сидел на скамейке, прячась от дождя, пока наконец не подъехал автоматический автобус, идущий в нужном направлении. В автобусе почти не было пассажиров — лишь шесть или семь человек, по виду — местные проснувшиеся. Они сидели, молча уставившись в темноту за окнами. Где-то через час кто-то узнал Отвернувшегося, и пассажиры в один голос потребовали, чтобы он вышел. Ло Цзи пытался объяснить, что он уплатил за проезд и имеет право остаться, но один седой старик достал из кармана пару монет — редкость в эти дни — и швырнул в Отвернувшегося. Пришлось сойти.
Когда автобус уже тронулся, кто-то высунулся из окна и спросил:
— Отвернувшийся, зачем тебе лопата?
— Чтобы выкопать себе могилу, — ответил Ло Цзи. Пассажиры автобуса рассмеялись.
Никто не догадывался, что он сказал правду.
Дождь и не думал прекращаться. На попутные автомобили надеяться не приходилось, но, к счастью, Ло Цзи уже приближался к конечной точке своего маршрута. Он закинул сумку за спину и зашагал вперед, а через полчаса свернул с асфальтированной дороги на тропинку. Здесь, вдали от уличных фонарей, было очень темно. Отвернувшийся выудил из сумки фонарик и стал освещать себе путь. Вскоре идти стало труднее; в промокших ботинках хлюпала вода. То и дело он поскальзывался и падал в грязь; наконец, достал лопату чтобы опираться на нее, как на посох. Впереди не было ничего, кроме тумана и дождя, но Ло Цзи знал, что движется в нужную сторону.
Через час ходьбы под дождем он пришел к кладбищу. Половина захоронений скрылась под песком, но другая, на возвышенности, уцелела. Подсвечивая фонариком, он ходил между рядами могил и читал надписи на небольших памятниках. На крупные он не обращал внимания. Мокрые от дождя камни мерцали в лучах фонаря, будто подмигивающие глаза. Ло Цзи отметил, что все захоронения относятся к концу двадцатого века и началу двадцать первого. Лежащим здесь людям повезло — они полагали, что их мир будет существовать всегда.
Он не слишком надеялся найти нужное место, но так получилось, что он наткнулся на него довольно быстро. К удивлению Отвернувшегося, он узнал его по прошествии двух веков, даже не глядя на надпись. Время не оставило следа на надгробии — а может быть, такое впечатление возникало под дождем. Казалось, что слова «ЗДЕСЬ ЛЕЖИТ ЯН ДУН» выгравировали не далее как вчера. Могила Е Вэньцзе находилась рядом с могилой ее дочери, и над ней возвышался такой же камень — лишь с другим именем. На памятнике Е Вэньцзе были указаны только имя и даты рождения и смерти, что напомнило Ло Цзи о маленькой табличке на развалинах базы «Красный Берег», мемориале давних событий. Оба надгробия молча стояли под дождем перед Ло Цзи, будто ожидали его прихода.
Усталый, он присел рядом с могилой Е Вэньцзе, но скоро холод и сырость пробрали его до костей. Ухватившись за лопату, он поднялся на ноги и принялся копать себе могилу рядом с захоронениями матери и дочери.
Промокшая почва легко поддавалась; но чуть глубже грунт оказался твердым, перемешанным с гравием. Ло Цзи подумалось, что он вгрызается в гору. Он ощутил силу и бессилие времени: возможно, за два столетия землю покрыл лишь тонкий слой песка, но понадобилась целая геологическая эра, задолго до появления человека, чтобы создать холм, на котором теперь располагалось кладбище. Ло Цзи продолжал копать изо всех сил, часто останавливаясь, чтобы передохнуть, и время летело незаметно.
