Роджер Желязны - Блеф
Подхватив свой груз, андроид полетел. По спирали спустился на крышу дома, где жил Травничек, рядом со слуховым окном. Протянул к нему руку.
– Я здесь, тостер.
Травничек стоял обнаженный, на заостренной крыше водонапорной башни, над крышей соседнего дома. Его голос шел не изо рта, который, похоже, окончательно сросся, а из одного из органов на шее, напоминающего раструб мегафона. Но акцент жителя Центральной Европы никуда не делся в ходе этой трансформации.
– Это тот самый Кройд, так?
– Так точно.
Андроид перенес свой груз на соседнюю крышу и положил на покрытую смолой поверхность, еще хранившую остатки летнего тепла после солнечного дня. Травничек спрыгнул с высоты в десять метров, с крыши башни, и с легкостью приземлился рядом с замотанным в ткань телом. Наклонился. Гирлянда его органов чувств зашуршала и зашевелилась, сосредотачиваясь на альбиносе. Из-под мешка доносился стук зубов.
– Я вижу вирусы внутри, сквозь этот мешок, который ты ему на голову надел, – сказал Травничек. – Пока не понимаю как, но я их вижу. Дикая Карта бурлит внутри, так и рвется вторгнуться в мое тело и… нарушить мое перепрограммирование.
Из раструба послышался смешок. Андроид почувствовал, как по его сознанию побежал холодок. Насколько же нечеловеческим кажется этот звук, когда он не рожден человеческим горлом.
Модульный Человек склонился над связанным телом Кройда.
– Я сниму капюшон и противогаз. Если вы наклонитесь, сэр, и вдохнете, то сможете получить еще одну дозу вируса.
Травничек снова засмеялся.
– Ты дурак, тостер. Дурак.
Чувство, охватившее андроида, не было отчаянием, это была лишь блеклая и безнадежная констатация отчаяния.
– Вы приказали мне принести его. Вы хотели заразиться заново.
– До того, как понял, чем я стал, – ответил Травничек, и снова засмеялся. – Теперь я силен, моложав, воспринимаю мир способами, о которых ни один человек и не мечтал даже.
Он повернулся спиной к андроиду и подошел к парапету. Стоял на краю крыши, и огни Джокертауна играли на его лазурной коже.
– Этот город такой вкусный, – сказал он. – Я ощущаю свет, воспринимаю движения и ветер.
Гирлянда его органов обратилась к небу.
– Я слышу, как поют звезды. Мои чувства воспринимают все, от микроскопического до макрокосмического. И зачем бы мне терять это?
– Ваш гений, сэр. Гений, создавший меня . Если вы не обретете его вновь…
– А что мне с него было хорошего? Какое удовольствие он мне доставил?
Он рассмеялся.
– Годами есть всякую дрянь, не спать, слушать бормочущие голоса в голове, годами ни с кем не дружить, трахать дешевых шлюх в переулках, потому что я не смел позволить им прийти в мою мастерскую…
Он издал рык и повернулся к андроиду.
– Этого больше не будет, блендер. Теперь я начну жить по-настоящему. И, для начала, ты добудешь мне денег. Настоящих денег. Пару сотен тысяч для начала. Пойдешь в банковское хранилище и возьмешь.
Андроид печально поглядел на гирлянду желтых глаз.
– Да, сэр, – сказал он.
– И избавься от этого существа по имени Кройд. Утащи его туда, где он никого не побеспокоит.
– Да, сэр.
Травничек отошел от парапета к железному основанию башни, подпрыгнул на пару метров вверх и уцепился за стену башни руками и ногами. Спокойно поднялся к заостренной крыше башни и присел, оглядывая город.
– Мир – устрица в руке моей, – сказал он. – И ты ее откроешь мне.
Теплая июньская ночь становилась холоднее. Кройд дернулся и заорал. Модульный Человек подобрал его и полетел в ночь, в сторону больницы. И вслед его безмолвному полету несся хохот цветка-раструба.
Травничек, в новенькой одежде, сшитой на заказ, стоял на смотровой площадке «Козырных тузов». Рядом с ним стояла женщина, с вьющимися светлыми волосами, в облегающем платье с глубоким вырезом, почти прозрачном. На ней были белые пластиковые сапожки. Травничек потянулся к ней, синие язычки высунулись из гирлянды органов и оставили на ее лице влажные следы. Она поежилась и отвернулась.
– Иди на хрен, парень. Ты мне недостаточно много заплатил.
Травничек сунул руку в карман и вытащил пачку банкнот.
– А сколько будет достаточно?
Он протянул руку со стодолларовой купюрой.
Светловолосая женщина задумалась. Ее лицо стало жестким и решительным.
– Намного больше.
Хирам, будто призрак, слонялся по ресторану, оглядывая его, но ничего не видя.
– Иисусе, – послышался среди шума толпы голос клиента. – Хирам никогда не позволял раньше такого.
Модульный Человек вздрогнул и отвернулся. Его место у окна ресторана, откуда можно было слышать происходящее на смотровой площадке, предоставляло куда большую возможность видеть Травничека, чем ему бы хотелось.
Есть и такой опыт, наслаждаться которым у него никак не получалось.
Кейт поглядела через плечо на парочку и закурила.
– Хорошенький подход.
– Похоже, вполне срабатывает.
Она поглядела на него.
– В твоем замечании я четко услышала раздражение. Ты знаешь этого парня?
– Я сам устроил ему эту встречу.
– О’кей. Даже спрашивать не стану.
Травничек захохотал, отдавая женщине пачку банкнот. Его языки, чем бы они там ни были, продолжали исследовать тело женщины. В баре послышались возгласы отвращения.
Не обращая внимания на шум, к столику подошла рыжеволосая официантка.
– Десерт? – спросила она.
– Да, – ответил андроид. – Кростата, апельсиновый пирог и сабайон с шоколадом.
– Да, сэр. Что-нибудь для леди?
Кейт посмотрела на Модульного Человека и высунула язык.
– Ничего. Я на диете.
– Очень хорошо. Тогда кофе?
– Да, благодарю.
Кейт стряхнула пепел в пепельницу. Она была миниатюрной женщиной с пышными каштановыми волосами и добрыми глазами, как у Жанны Моро.
– Не думаю, что даже сам Эпикур одобрил бы такое обжорство, – сказала она.
– Мои дни сочтены. Я хочу испробовать все.
Он улыбнулся.
– Кроме того, я не набираю вес.
– Только амперы, знаю.
Она протянула руку и сжала его ладонь.
– Ты как? Теперь, когда низвергнут с Олимпа и живешь среди смертных?
– Думаю, начинаю к этому привыкать. Но все еще не уверен, что мне это нравится.
– А твой создатель?
– Его гений покинул его.
– Значит, теперь ты сам по себе.
– Нет. Я все так же вынужден повиноваться ему. А еще бороться с врагами общества, в свободное время.
И взламывать сейфы, подумал он, но не сказал. Маскируя свою внешность так, чтобы никто меня не узнал.
Она встревоженно поглядела на него.
– Хотела бы я, чтобы мы могли хоть что-то с этим сделать.
– Похоже, поделать тут нечего.
