Владимир Михайлов - СОВЕТСКАЯ ФАНТАСТИКА 80-х годов (антология)
Андрей проводил его до самого дома, оставил свой телефон, сказав, что готов подтвердить каждое его слово, если Анатолий Николаевич надумает все-таки пригласить и его. Профессор поблагодарил и, пожав на прощание руку, пошел к своему подъезду. Даже теперь, после всего переговоренного, он не знал, как поступит завтра.
ГЛАВА 10
На следующий день Анатолий Николаевич проснулся поздно. В голове еще шумело от принятого на ночь снотворного. Голое рыжее солнышко, сиявшее в чистом небе, слегка потускнело, как только профессор вспомнил о вчерашних событиях. Он сунул руку в карман пиджака, висевшего рядом на стуле. Вот она, салфетка...
На ней черным по белому значилось убедительное доказательство того, что вчера два представителя земной цивилизации — он и актер Андрей Мохов — действительно имели встречу с космическим разумом высшего порядка. Если бы не эта салфетка, совесть профессора была бы сейчас, пожалуй, спокойна. Фокус с пространственными перемещениями — еще не факт. Но салфетка, увы, факт, да ведь какой хитрый! И факт и не факт. Для тебя факт, для всех остальных нет. Ни к чему не привело и шаткое предположение, что Андрей, при всем ярко выраженном гуманитаризме его мышления (в чем профессор имел возможность достаточно убедиться), все же обладает способностью к сверхбыстрому счету. Такие уникумы действительно могут соперничать с ЭВМ в выполнении конкретных числовых операций, но в комплексе?.. Совершить целый ряд разнообразнейших алгебраических и числовых операций, и все за несколько секунд — нет, такое не под силу никакому, даже супергениальному счетчику. Сорок знаков! С ума сойти можно!.. Да... доказательство неопровержимо, и теперь не остается ничего другого, как выступить на конгрессе.
Десятиминутная гимнастика, прохладный душ и чашка кофе укрепили тело и дух профессора, отвлекли от беспокойных мыслей. За завтраком он просмотрел принесенную машинисткой статью — все было в порядке, потом позвонил в академию, предупредил, что придет как раз к своему докладу.
Два оставшихся часа он гулял по аллеям городского парка среди молодой зелени, гипсовых статуй и тишины. На зеркальной поверхности пруда плавали лебеди. Изящно выгибая шеи, они склевывали с воды хлебные крошки, которые им бросали с берега дети.
Облокотившись о перила арочного мостика, профессор смотрел на лебедей и старался не думать о предстоящем выступлении, как больной в ожидании очереди старается не думать о той неизбежной минуте, когда он собственной волей войдет в кабинет и сядет в зубоврачебное кресло. Мысли, однако, не подчинялись воле и медленно скользили вокруг вчерашних событий, как лебеди по замкнутой поверхности пруда. Этот симпатичный актер оказался чрезвычайно интересным собеседником, хотя интеллектуально и психологически они отличались друг от друга очень сильно. Любопытно, что он интуитивно понимал то, к чему Анатолий Николаевич шел логическим путем, медленно и трудно, долгие годы, через сомнения и отрицания, пока последнее невероятное событие не положило им конец. Концепция человечества как самоорганизующейся, замкнутой внутри себя и развивающейся за счет собственных внутренних ресурсов системы оказалась ошибочной. Мы — открытая система, вот в чем штука! Идея случайного, изолированного зарождения разума означает, что жизнь — всего лишь забавная игрушка природы, случайное завихрение в мощном потоке энтропийных процессов, идущих во Вселенной, и, следовательно, может исчезнуть с такой же легкостью, как и появилась. Что за дело стихии до каких-то там мыслящих червячков! А ведь так думают многие...
Но хаосу, разрушению всегда противостояла творческая сила созидания. Ариман и Ормузд, Шива и Вишну, Сатана и Бог. Да, Андрей прав, кое-какие истины человечество постигло еще в детстве, не дожидаясь века электронно-счетных машин и космологических гипотез. Оно, вероятно, вообще не могло бы жить и развиваться, если бы не знало в той или иной форме этих важных истин.
Но если жизнь — открытая система, соединенная множеством причинных связей с бесконечностью Вселенной, то вполне можно допустить наличие таких связей на уровне ноосферы. Например, взаимодействие нашего сознания с сознанием других цивилизаций Вселенной. По каким каналам? В этом еще предстоит разобраться. Мы же, в самом деле, и понятия не имеем, что такое сознание. Может быть, оно загорается, как головешка на ветру? А ветры эти дуют во Вселенной со сверхзвуковой скоростью и не обнаруживаются приборами...
Не было, не было высоколобых пришельцев! А летающие тарелки и прочая чертовщина, как предположил вчера Андрей, это скорее всего игры неведомых сил самой биосферы, знак беды, а не спасения. Дело, вероятно, обстояло так. На Земле методом проб и ошибок шел поиск существа со сложной структурой мозга, готовилась та самая головешка, которая вспыхнула, когда количество перешло в качество.
И вот теперь костер горит на полную мощь, но хаотично, растрачивая энергию во все стороны. Он воображает себя свободным, самосущностью, не подчиненной никому и ничему, а это опасно. Значит, нужно отрегулировать горение, сконцентрировав в определенном направлении. Расчет точен! Нужно лишь отрегулировать пламя, а не прибить его к земле слишком грубым вмешательством. И тогда к нескольким ученым с мировым именем, известным своим скептицизмом, являются разные, совсем обыкновенные на вид люда и вдребезги разбивают их скепсис...
Если теперь эти ученые наберутся каждый духу и выступят в один день с одним и тем же заявлением, это, конечно, будет сенсация! Научная честь стоит нынче не меньше, чем когда-то рыцарская. Так просто никто своей репутацией рисковать не станет.
Постепенно скандал утихнет (фактов-то нет), но след в научном и общественном сознании останется. За дело возьмутся философы, и тогда.... трудно представить себе последствия, но, очевидно, последствия должны быть положительными.
В воображении Анатолия Николаевича вырисовывалась картина предстоящего выступления на конгрессе. Вот он подходит к доске и рисует на ней задачу египетских жрецов, потом поднимается на трибуну.
— Глубокоуважаемые коллеги,— скажет он, отряхивая мел с пальцев,— прежде чем начать свое выступление, я хотел бы обратиться к вам с не совсем обычным предложением.
Он подождет немного и, убедившись, что слова его услышаны всеми, продолжит:
— Перед вами задача, решение которой сводится к нахождению алгебраического уравнения четвертой степени. Найдется ли среди вас человек, который смог бы без помощи ЭВМ, вооружившись только ручкой и листком бумаги часа, скажем, за два подсчитать ширину колодца с точностью до сорока знаков?
