Аластер Рейнольдс - Ковчег спасения
– Я лишь описала то, что мне показали. Не отбирала факты, ничего не скрывала и не приукрашивала. И не мне решать, как тебе лучше поступить.
– Я понимаю и не виню тебя.
– Так что же ты собираешься делать?
Он подумал о жестоком выборе, вставшем перед ним: или бесконечные войны, раздирающие Галактику, – или миллиарды лет полной безмятежной тишины. Подумал о множестве планет и спутников, о звездах, чьи рождение и смерть не будут замечены ни одним разумным существом. О кромешной бессмысленной тьме до скончания времен, о ледяной вечности, не потревоженной ни единой искоркой мысли. И о машинах, еще бороздящих черную пустыню, собирающих и анализирующих данные – но без малейшего проблеска чувств: радости, любви, сочувствия, боли. Всего лишь добыча, обработка и складирование бесполезной информации. И так до тех пор, пока в последнем функционирующем контуре не рассеется последний поток электронов, оборвав на полдороге завершающую программную процедуру.
Да, такой вот безнадежный антропоморфизм. Ведь это всего лишь местная трагедия, сугубо локальная, касающаяся одной группы галактик. А в сотнях миллионов световых лет есть и другие группы, в десятках галактик, связанных во тьме гравитацией. Конечно, по человеческим меркам они невообразимо далеки, но ведь они существуют. Оттуда не поступают осмысленные сигналы, но это не значит, что там отсутствует разумная жизнь. Возможно, обитатели этих галактик давно поняли, что подавать голос опасно для жизни. История разумных рас Млечного Пути, наверное, лишь тонкая нить в бескрайнем гобелене, практически ничего не значащая, не влияющая никак на Вселенную. Слепо исполняя инструкции, полученные в далеком прошлом, волки способны подчистую уничтожить разум – или спасти толику его во время катастрофы. Их действия могут оказаться по большому счету не играющими никакой роли. Не имеет значения гибель всего живого на затерянном в океане островке, когда материки изобилуют флорой и фауной.
А может, это как раз имеет значение? Может, это важнее всего?
Клавэйн вдруг увидел это с пронзительной, раздирающей сердце ясностью: важно сейчас только то, что сейчас и совершается. Значение имеет лишь сиюминутное человеческое выживание. Разум, смирившийся с близкой гибелью, недостоин спасения.
Как всегда, в сущности своей проблема выбора оказалась по-детски простой: или отказаться от «адского» оружия и стать соучастником истребления человечества, пусть и зная, что помог будущему сохранению разумной жизни, или захватить как можно больше пушек и выступить против черных машин.
Сопротивление может оказаться бесполезным – чему быть, того не миновать. Но враг должен получить отпор.
– Клавэйн?
Его душа окуталась бескрайним ослепительным спокойствием. Все встало на свои места. Он принял решение завладеть сверхмощным оружием и встать на защиту человечества, и ему трижды плевать на волчье будущее. Он – Невил Клавэйн, не сдававшийся никогда в жизни.
Но сказать об этом Фелке старик не успел. «Свет Зодиака» получил попадание.
Огромный корабль был разрезан надвое.
Глава 39
– Здравствуйте, Клавэйн.
Голос Вольевой – как шуршание иссохшей бумаги; нужно напрягать слух, чтобы разобрать слова.
– Рада, что наша встреча наконец состоялась. Не подойдете ли ближе?
Он подступил к кровати, не в силах поверить, что перед ним триумвир. Вольева выглядела смертельно больной, но в то же время – совершенно и безмятежно спокойной, уверенной. Глаза прятались под непрозрачными серыми очками, но в лице читалась усталая радость, довольство, какое бывает после успешного окончания долгого и трудного дела.
– Илиа, я тоже рад видеть вас.
Он осторожно, как мог, пожал ей руку. Знал: Вольева была очень сильно травмирована, но все равно вышла в космос воевать. Незащищенная, получила такую дозу радиации, что ее последствия не могут нейтрализовать даже новейшие средства против лучевой болезни.
Жить триумвиру оставалось совсем недолго.
– Клавэйн, вы очень похожи на свою бету, – прохрипела Илиа. – Но и отличий хватает. Настоящий вы солиднее, харизматичнее. А может, это просто мне кажется после драки с вами. Не уверена, что я вас уважала раньше.
– А сейчас?
– Поразмыслив, скажу, что теперь, пожалуй, уважаю.
У кровати умирающей стояли восемь человек и свиней. Ближе всего Хоури, которую Клавэйн счел заместителем Вольевой. А его сопровождали Фелка, Скорпион с двумя солдатами, Антуанетта Бакс и Ксавьер Лиу. Сразу после объявления о прекращении огня шаттл пришвартовался к «Ностальгии по бесконечности», а следом за ним и «Буревестник».
– Возможно, вы уже подумали над моими условиями? – деликатно спросил Клавэйн.
– Условиями? – проговорила Илиа с ноткой презрения.
– Моими новыми условиями, не подразумевающими безоговорочной капитуляции.
– Клавэйн, вы едва ли в состоянии диктовать кому-либо свои условия. Если я не ошибаюсь, у вас осталось всего полкорабля.
Она была права. Ремонтуар и бо́льшая часть команды уцелели – но субсветовик пострадал страшно. Сочленительские двигатели чудом не детонировали.
– Хорошо. Я имел в виду мои… хм… предложения. О соглашении, какое пойдет на пользу нам обоим.
– Что-то я запамятовала.
– Антуанетта, не представишься? – попросил Клавэйн.
Она подошла к постели, чуть нервничая, осторожно – почти как и Клавэйн.
– Илиа…
– Юная леди, для вас я триумвир Вольева. По крайней мере, пока мы не познакомимся ближе.
– Да, мэм. Я хотела сказать, у меня есть корабль… Ну, этот транспорт…
Вольева свирепо глянула на старика. И он понял. Триумвир прекрасно сознавала, что времени у нее осталось в обрез, и не хотела, чтобы ей об этом напоминали.
– У Бакс есть грузовик, пришвартованный прямо к «Ностальгии», – поторопился объяснить Клавэйн. – Грузовик может погружаться в атмосферу. Конечно, это не шаттл, но выдержит.
– И что с того?
– У него большие герметичные трюмы. Он способен увезти много пассажиров. Очень много. Само собой, условия на нем роскошными не назовешь…
Вольева жестом подозвала Антуанетту.
– Сколько возьмешь зараз?
– Тысячи четыре. Может, пять. Триумвир, мой «Буревестник» – отличный Ноев ковчег.
– Илиа, подумайте об этом хорошенько! – попросил Клавэйн. – Я знаю, у вас идет эвакуация. Раньше считал ее лишь уловкой, военной хитростью. Теперь я убедился в ее реальности. Но вы пока перевезли только крохотную часть населения.
– Мы сделали что смогли, – запальчиво вмешалась Хоури.
Клавэйн поднял руку, призывая успокоиться:
– Я знаю. В меру своих возможностей вы делаете очень многое. Но это не значит, что нельзя сделать лучше, вывезти население быстрее. Оружие волков – то есть ингибиторов – почти пробурило скважину к центру Дельты Павлина. Остался единственный шанс спасти ресургемцев. «Буревестнику» потребуется всего полсотни рейсов. Может, и меньше, как утверждает Антуанетта. Скажем, сорок. Она права, это настоящий ковчег. Причем очень быстрый.
Вольева очень устало вздохнула:
– Клавэйн, если бы все было так просто…
– Что вы имеете в виду?
– Нам не мешки с песком предстоит увозить с Ресургема, а людей – напуганных, отчаявшихся. – Серые очки чуть сдвинулись. – Правильно я говорю, Хоури?
– Да. Там, внизу, полный хаос. Администрация…
– Раньше вас было всего двое, – перебил ее Клавэйн. – И приходилось договариваться с правительством. А теперь у нас есть способ настоять на своем. Правда, Скорпион?
– Мы можем захватить Кювье, – ответил свинья. – Я уже прикинул, как действовать. Это не сложнее, чем взять квартал в Городе Бездны. Или этот корабль, если уж на то пошло.
– Вы мой корабль не захватили, – напомнила ему Вольева. – Так что не переоценивайте свои возможности. – Затем посмотрела на Клавэйна, и в голосе появился интерес. – Вы и в самом деле готовы устроить переворот?
– Если это дает единственную возможность увезти людей с планеты – да, готовы.
– С каких это пор эвакуация Ресургема стала для вас задачей первостепенной важности?
Он искоса глянул на Фелку:
– Я понял, что обладание оружием – не столь уж безусловный приоритет для меня. Приходится делать выбор, и он куда труднее, чем мне казалось раньше.
– Значит, вам не нужны пушки?
– Еще как нужны! – Клавэйн улыбнулся. – И вы тоже мне нужны. Но теперь, полагаю, мы сможем договориться.
– У нас тут есть дело. И я говорю не только об эвакуации Ресургема. Вы серьезно считаете, что я позволю ингибиторам закончить работу?
– Подозреваю, что нет.
– Клавэйн, я умираю. У меня нет будущего. При надлежащем медицинском уходе протяну еще пару месяцев, но не больше. Конечно, в других условиях, с другой техникой – той, что была до эпидемии, – меня можно было бы спасти. Но лететь туда пришлось бы в анабиозе. А этого на мой век уже хватило с лихвой. – Она стукнула иссохшей, похожей на птичью лапу рукой по кровати. – Так и быть, я завещаю вам этого кошмарного монстра, этот чумной корабль. Вы заберете людей с Ресургема и увезете их отсюда. «Ностальгия по бесконечности» отныне ваша!
