Ярослав Веров - Бозон Хиггса
— Я? — переспросил Джош.
— Нет, конечно. У вас, Олег Антонович, странных потерь массы не было? Ну, там любимый гаджет ненароком посереет?
— Знаете, Джордж… — начал было я, но суперхакер перебил:
— Зовите меня Гоша, господа. Я из сибиряков.
Мне что-то расхотелось рассказывать ему про телевизор. Зря он так высокомерно. Да и сам сказал, что ничем не может помочь.
— Знаете, Гоша, мы, пожалуй, откланяемся. Привет Сибири. — И рукой помахал.
Он даже бровью не повёл. Крутанул колесо на своей гермо-двери и скрылся за ней.
Мы вышли из подвала. Занимался рассвет. Хижины-дарки угрюмо чернели полуиспарившимися остовами, не отражая ни крупицы света.
Я обреченно посмотрел на браслет.
— Блин, Джош, пятьдесят восемь! Он падает нелинейно! Я так и знал. Мне конец.
— Без паники, друг. Может, всё-таки, рассказать Антону Васильевичу? Подумай.
Куда делась моя твёрдость? Мне хотелось рыдать. Но что подумает обо мне Дженифер?
И я решительно ответил:
— Полетели к отцу.
Олигарх
Пришлось ждать, пока Антон Васильевич закончит утренний туалет и поднимется в тренажёрный зал. Он размашисто вышагивал по беговой дорожке, а я излагал. Путано, сбивчиво. Он, казалось, не замечал меня, но я-то знал, — папа слушает и очень внимательно. И наверняка уже принял какое-то решение.
Я не стал рассказывать о мрачном Гоше. Наверняка тот ошибается, Карту мою даже не захотел изучить. Поэтому ограничился историей с хакером из Академа, ну и пришлось про Пикассо.
— А Сибиряк что тебе сказал? — сойдя с дорожки и отерев пот с лица махровым полотенцем, внезапно поинтересовался Антон Васильевич.
— Ну…
— Имей в виду, Гоша закончил Новосибирский университет с красным дипломом. И там же защищал докторскую. Это элита, сын.
Чего? Элита в районе призраков?
— Не удивляйся. У каждого творческого человека свои маленькие слабости. Нужно уметь не замечать их. Он принципиально не желает работать на полис. Но такими людьми не разбрасываются. Так или иначе, но он работает на нас. Просто об этом не знает. Или не догадывается. Или догадывается, но принимает правила игры.
— Кто на меня настучал?
В Джоше я был уверен. Значит, сам суперхакер?
— На то и Разведка, чтобы я всё знал.
Значит, отец и про мои встречи с Косым знает. А чего другого было ждать? Болван я всё-таки. Тоже мне, наследник престола.
— Так что сказал Гоша? — Антон Васильевич уселся на скамью, набросил полотенце на шею.
Я остался на ногах — Олигарх не приглашает присесть, значит, разговор будет недолгий.
— Ну, ты же всё знаешь?
— Я-то знаю. Я хочу услышать твою интерпретацию.
— Я плохо понял. Вроде как с макрокалибровкой что-то не так. В глобальном смысле.
— Угу. Это надо ещё посмотреть. Хотя набирается настораживающая статистика. Ты за вип-новостями следишь?
— Ну…
— Скажем, про инфляцию слышал? Она ведь не с экономикой полисов связана. Масса теряет свой статистический вес. А ловушки Хиггса растут.
— Куда уже им расти?
Я представил обычного хиггса, или, как их называют учёные, — ловушку Хиггса. Угольно-чёрная человекоподобная фигура размером с трехэтажный дом. Они возникают из ниоткуда, и в самых причудливых позах, отрицающих законы равновесия, плывут высоко в небе. И так же внезапно исчезают. Спонтанная визуализация — так называют это учёные. На самом деле ловушки парят над нами всё время, только видимыми делаются изредка.
— В том-то и дело, сын, в том-то и дело. Ничего, выкрутились же мы тогда! — произнёс он с внезапным ожесточением. — И теперь выкрутимся. Должны. Голимый коллайдер!
Отец никогда не ругался, ни на кого не повышал голоса. Он считал, что хватит с окружающих и того, что они целиком от него зависят. Его вообще трудно было вывести из себя: когда-то он успел проститься с тем, что было его жизнью. Когда-то ушло и пропало всё — его жизнь, жизнь его близких, сгинула вся цивилизация.
Мне стало жалко отца. Совсем останется один.
Отец улыбнулся.
— Не бойся, Олег. У Роберта есть идеи.
Роберт Эф Каст — друг отца, руководитель научного центра, нобелевский лауреат. Отец моего друга Джоша. И Дженифер.
— Иногда мне кажется, что он знает всё, — сказал отец, — даже то, чего знать никому не нужно.
Мы спустились в его кабинет, где нас уже ждал Роберт. Сидел у окна, помешивал ложечкой чай и рассеянно смотрел в окно на залив.
— Боб, Сибиряк полагает, что скоро наступит всецелый конец, — сказал отец.
— Оптимистично. По мне, мы в этом всецелом конце и обитаем. Доброе утро, Олег. — Он всегда так произносил мое имя, с ударением на «о». — Какой у тебя сейчас индекс?
— Пятьдесят шесть, — обреченно ответил я.
Отец странно на меня глянул — отчего-то по коже пробежали мурашки, — положил руку мне на плечо.
— Ничего, сынок.
Какие-то колокольчики зазвенели в моей башке, и тут до меня дошло: никогда Антон Васильевич не называл меня «сынок». Только сыном или по имени.
— Так что, Боб, у нас имеется рецепт лечения?
Роберт поднялся, отставил чашку.
— Рецепт имеется. Машина времени.
— Однозвенную Карту можно пропустить через машину?
— Само собой, можно. Что я могу сказать? Если временная подстройка операторов не поможет, тогда…
— Тогда я приму решение.
Что было в его взгляде? Никогда так странно отец на меня не смотрел. С любовью он на меня смотрит, вот. И… ещё что-то есть. Что?
— Забирай парня.
И уже когда мы с Робертом Филипповичем выходили, произнёс:
— А чтобы ты не питал иллюзий, — и голос и взгляд его вмиг сделались прежними, — настучал на тебя, как ты выражаешься, именно твой друг. И это — правильно.
Учёный
Машина времени, как называли это секретнейшее устройство отец с Робертом, находится, я знал, в самом низу нашего дома, на минус одиннадцатом этаже. Чем глубже, тем надёжней. Даже рейтинг вещи повышается. Ещё надёжнее прятать в пирамиде. Рейтинг от этого не растёт, но и хиггсы почему-то из пирамиды ничего забрать не могут. Висят тёмным вихрем над её вершиной, и только.
Рейтинг… У каждой вещи свой рейтинг, или, как называют это учёные, Индекс привязки. Его величина определяет для каждой вещи вероятность потери массы. Он складывается из того, насколько вещь ценна и насколько необходима. На обычных Картах есть только одна — относительная — шкала, в единицах грамм-эквивалента. Шкала рейтинга вещи. Учёные из Академа всё пересчитывают рейтинги на своих Картах в абсолютных единицах. Или бегают к хакерам, чтобы те «вбили» в Карту абсолютную шкалу Индекса. Смешные. Прав отец, лучше многого не знать. Вот будь у меня только относительная шкала, я бы ни за что не узнал, насколько плохи мои дела. Прожил бы нормально оставшиеся дни… неужели это мои последние дни? Нет, и ещё раз нет. Отец же пообещал. У него всегда есть спасительное решение. Иначе бы он не стал тем, кем стал.
