Айзек Азимов - Новые Миры Айзека Азимова. Том 6
— Мама, — успокоенно сказал Тимми, прижимаясь к ней щекой. Она поднялась с ним на руках и встала на стул. Хоскинс, помнится, говорил, что все незакрепленные предметы уносит в прошлое вместе с отправляемым объектом. В кукольном домике одни вещи были закреплены, другие нет — например, стул, на котором она стояла. Значит, стул исчезнет. Пусть — это неважно. Исчезнут еще какие-то вещи. Она не знала, что захватит силовое поле времени, а что нет. Не имеет значения. Это не ее проблема.
— Эй! — завопил Хоскинс снаружи.
Она улыбнулась. Прижала Тимми покрепче, протянула свободную руку и всей своей тяжестью повисла на шнуре, натянутом между двумя скобами.
Стасис лопнул, и комната опустела.
Эпилог
Меченый небесным огнем
Серебристое Облако подошел к жрице, которая, сидя на корточках, чертила на снегу магические круги.
— Мне надо поговорить с тобой.
— Так говори, — ответила она, продолжая свое занятие.
— Можешь ты ненадолго перестать чертить?
— Круги охраняют нас.
— Все равно перестань. Встань и посмотри на меня. Это важно.
Жрица хмуро, недовольно посмотрела на него и медленно поднялась. Вождю показалось, что он слышит хруст ее костей.
Снегопад на время прекратился, и солнце, уже низкое, светило над горизонтом.
— Говори же, — сказала жрица.
— Нам нужно уходить отсюда.
— Конечно. Всем это и так давно известно.
— И мы уйдем. Вот что я хотел сказать тебе. Уйдем сегодня же.
Жрица задумчиво почесала себе поясницу.
— Нам так и не удалось помолиться у алтаря.
— Да, не удалось.
— А ведь мы за этим сюда и пришли. Если уйдем, не помолившись — после того как отменили Праздник Лета — Богиня прогневается на нас.
— Богиня уже прогневалась, — раздраженно сказал Серебристое Облако. — И мы это знаем. Она послала на берег Чужих, которые не пускают нас к алтарю. Поэтому нам и нельзя помолиться. И оставаться тоже нельзя. Здесь нет хорошего укрытия, мало еды, а зима вот-вот настанет.
— Тебе уже давно следовало признаться себе в этом, Серебристое Облако.
— Да, следовало. Что ж, признаюсь хотя бы сейчас. Когда мы кончим говорить, я отдам приказ снимать стойбище, ты совершишь напутственные обряды, и мы уйдем. Ты поняла?
Жрица, посмотрев на него долгим взглядом, сказала:
— Я поняла. Но ты после этого не можешь оставаться вождем, Серебристое Облако.
— Знаю. Те, Кто Убивает, соберутся и сделают свое дело. Можете оставить меня в жертву Богине. Новый вождь поведет вас по этой горе на восток — искать убежища.
— Да, — сказала жрица, не очень взволнованная всем этим. — Кто же будет вождем после тебя? Пылающее Око? Расколотая Гора?
— Кто захочет.
— А если захочет не один?
— Тогда им придется сразиться, — пожал плечами вождь.
— Нет, это неправильно. Ты должен выбрать сам.
— Нет. Мудрость покинула меня. Мой век истек. Иди, готовься, жрица. Я все сказал.
И вождь отошел. Жрица окликнула его, но он не отзывался. Она бросила в него снежком, попала в плечо, но вождь не оглянулся. Он больше ни с кем не хотел говорить. Это его последний день, и он хотел одного — побыть в тишине и покое до тех пор, пока за ним не придут Те, Кто Убивает, с дубинкой из бивня. Завтра у него больше не будет болеть нога, и кто-то другой примет на себя бремя его власти.
Он стоял один, глядя на алтарь, у которого его народ так и не смог помолиться.
У реки собралось несколько Чужих — все вооруженные, воины. Что им надо? Молодой Олень, стоявший на страже у алтаря, беспокойно шагал взад-вперед. Уж не думают ли Чужие напасть и взять алтарь с боем?
Такое уж мое счастье, подумал Серебристое Облако. Сидели мы, сидели здесь неделя за неделей, сторожа друг друга, и никто не осмеливался захватить алтарь. Но стоило мне решиться уйти и оставить это место за ними, как они тут же приготовились отнимать его силой. А мы не можем с ними объясниться, поэтому придется драться, и многие погибнут. Погибнут напрасно. Если бы они дождались завтрашнего дня, алтарь достался бы им без боя — ведь мы бы ушли.
— Пылающее Око! — позвал он. — Волчье Дерево!
Те подбежали, и вождь показал им, что происходит у алтаря.
— Они собираются начать бой? — спросил Волчье Дерево.
— Это одной Богине ведомо, мальчик. Однако приготовьтесь на всякий случай. Скажите остальным. Всем скажите — даже старикам. — Серебристое Облако поднял копье. — Я буду сражаться рядом с вами, если они нападут.
— Ты, Серебристое Облако? — недоверчиво спросил Пылающее Око.
— Почему нет? Думаешь, я забыл, как это делается?
Лучше умереть в бою, сказал он себе, чем под дубинкой Тех, Кто Убивает. Хотя он предпочел бы, чтобы сражение не состоялось и Люди ушли отсюда мирно.
Пылающее Око и Волчье Дерево побежали поднимать тревогу.
И вдруг, откуда ни возьмись, к вождю бросилась возбужденная Ведунья. Утром она в одиночку, как делала часто, ушла побродить по восточному склону, откуда они спустились. Эта женщина с каждым днем делалась все чуднее и чуднее.
— Серебристое Облако! Смотри! Смотри!
— Куда мне смотреть? — обернулся он к ней.
— На гору! — показала она назад. — Видишь там свет?
— Где? — Он всматривался, прищурив глаза, но ничего необыкновенного не видел.
— На тропе, по которой мы пришли. Видишь?
— Нет… Да, вижу! Вижу!
По спине вождя прошел холодок. Он уже видел однажды этот свет. Воздух наверху мерцал, ослепительно вспыхивая красным и зеленым огнем. Сверкающие кольца и петли плясали, свиваясь в венки. А в середине пылал белый огонь, такой яркий, что на него трудно было смотреть.
Такой же свет явился им, когда они спускались сюда с горы много недель назад. Когда Богиня взяла мальчика — Меченого Небесным Огнем.
Серебристое Облако стал шептать молитву. Позади него запела жрица, и двое младших подхватили ее песнь.
— Что это за свет, Серебристое Облако? — спрашивал кто-то. — Скажи нам! Скажи!
Серебристое Облако отмахнулся и медленно, скованно, как будто он долго шел по снегу и ноги у него окоченели, начал подниматься в гору.
Он должен подойти поближе. Он должен видеть.
— Богиня снова нам явилась, — прошептала одна из женщин.
Серебристое Облако все шел вперед и слышал, что следом идут другие. Оглянувшись на алтарь, он увидел, что и Чужие заметили на горе знамение — они покинули берег и тоже медленно всходили вверх, охваченные таким же, как и он, неодолимым стремлением: подойти и увидеть.
— Там Богиня! — застонала женщина. — Я вижу ее. Я вижу ее!
