Виктор Меньшов - Я боялся - пока был живой
- Понимаю, понимаю, Арнольд Электронович, а чья машина будет, такая красивая?
- А машина будет моя, - не дождавшись конца нашей беседы вмешался Филин. - Слушай, инвалид, а не хочешь не вниз по лестнице, а вверх полететь?
- А если не добросишь?
- Если не доброшу - упадешь. Зато разом отмучаешься. Так как - есть желание полетать?
- Нет уж, я лучше поползаю, - ответил я, предусмотрительно откатываясь от Филина.
- Ну то-то, - проворчал тот, сажая Арнольдика и Сергеича в машину.
Захлопнув дверцы, он с места дал по газам и скрылся.
Он, дурашка, думал, что сумеет скрыться. Как бы не так!
В моей потертой и неказистой с виду коляске таился под сидением реактивный двигатель последней модели.
Я махнул рукой, Петюня вспрыгнул на уступочку сзади и дальше ехал, держась двумя руками за спинку, словно форейтор на запятках экзотической кареты.
Не успели мы и глазом моргнуть, как миновали пригород Москвы. Я прибавил газ, и мы проскочили насквозь какой-то городок под сплошной перелив милицейских свистков. За нами до самого горизонта тянулся шлейф мигающих всеми цветами радуги патрульных машин.
Справа от нас замелькали сосны, за ними голубела водная гладь.
- Петюня! - перекрывая рев мотора, заорал я. - Ты не видел белую бээмвэшку?! И что это за места мы проезжаем?! Что-то я не узнаю: Кратово, или Переделкино?!
Петюня отчаянно забулькал сзади, набрав в открытый для ответа рот воздух. Потом он догадался наклониться за спинку кресла и оттуда заговорил:
- "БМВ" мы еще в Москве обогнали!
- Как в Москве?! А сейчас что?!
- А сейчас - Репино, вон Финский залив видно, красота-то какая!
- Да погоди ты про красоты мне тут заливать! - рассердился я. Городок, который мы проскочили, это что - Питер был, что ли?!
- Ну! - подтвердил Петюня.
- Разворачиваемся! - заорал я.
И мы развернулись!!!
Куски асфальта летели пластами из-под наших колес! И вот опять навстречу мчится на бешеной скорости Городок, который мы так стремительно проехали.
В обратном направлении мы пересекли его еще стремительнее. Мы едва не перевернули эту колыбель в Неву, так мчались!
Да тут еще какой-то придурок верхом на лошади стал пересекать нам дорогу.
Петюня заорал ему что-то во всю силу легких, но тот, совсем глупый придурок, или глухой, стал зачем-то показывать рукой, что поворачивает направо, а сам как ехал прямо - так и ехал...
Придурок!
Сбили мы его, разумеется. А что нам оставалось?
Все, что я успел заметить, так это то, как упала лошадь, задрав вверх все четыре копыта, а сам всадник покатился по площади, жутко грохоча, и еще более жутко матерясь.
По площади пошел странный гул.
- Медный! - крикнул мне в ухо Петюня.
- Что - медный? - не понял я.
- Всадник был медный! - проорал Петюня.
Ну, дела! Мы, значит, Медного Всадника сбили!
Но вот уже и родная Москва, вот уже и Тверская, по которой железные всадники на лошадях не катаются. А вот навстречу нам...
Опять всадник! Догнал он нас, что ли?! Да нет, вроде как рожа с бородой... И что это сегодня все на лошадях разъездились?!
Ррррраззззз!!!
Визжат тормоза, горят шины коляски, но поздно! Поздно!!!
Всадник уже сидит на асфальте, таращась на Моссовет, а бронзовая лошадь весело уносится в сторону Белорусского вокзала, распугивая встречные машины...
- Смотри белую "БМВ"! - ору я Петюне, а сам боковым зрением уже замечаю эту самую белую "БМВ" с помятой дверцей в тихом зеленом переулочке, рядом с симпатичным желтеньким особнячком...
И опять визжат тормоза встречных машин, и опять машины эти влетают в витрины гастрономов и булочных, доводя до стресса и без того запуганных и нервных москвичей, сами напуганные мчащейся навстречу инвалидной коляской, с лохматым верзилой на запятках.
Я вырубил мотор и перешел на ручное управление. Мирно шурша шинами, коляска моя тихо остановилась рядом с "БМВ".
На медной табличке, прикрученной к тяжелой металлической двери особнячка, я прочитал: "Нотариальная контора". Значит, мы попали по адресу.
Внешне все выглядело вполне солидно, пристойно: особнячок, вывеска, мраморные ступени... Я пошептался с Петюней, выдал ему инструкции, и он подвез коляску к дверям. Я нажал кнопку звонка, и тут же ожила, задвигалась телекамера, выведенная на улицу.
Она ощупала нас с Петюней с ног до головы и остановилась, глядя на нас унылым оком. И только после этого в двери открылся глазок, нас кто-то внимательно изучил, после этого щелкнул и вкрадчиво, ласково заговорил выведенный на улицу динамик.
- Добрый день! Будьте добры - изложите цель вашего визита, или проблему, которую вы хотите решить с нашей помощью.
- Наследство... - слабо пропищал я, всем своим видом изображая скорую кончину.
- О какой сумме идет речь?
- Два, три миллиона... - все так же слабо ответил я.
- Это навряд ли к нам, - сухо ответил динамик. - Ближайшая нотариальная контора находится по адресу...
- Долларов, - внес ясность я.
Динамик тут же заткнулся, а двери тихо щелкнули автоматическим замком и плавно распахнулись перед нами. На пороге возник верзила в камуфляже, а за его спиной вежливо улыбался толстячок в смокинге.
- Проходите, проходите, пожалуйста, извините за задержку, - расплылся в широкоформатной улыбке толстячок.
Он толкнул в спину охранника:
- Антон! Помоги уважаемым господам!
Антон пулей слетел с крыльца, как мне показалось, даже не задев ступенек.
Легко оттолкнув Петюню, охранник приподнял коляску, ласково прижал ее к себе и отнес в холл, где нежно поставил на ковер.
Я разрыдался у него на груди, растроганный такой заботой и таким теплым приемом. А он, поглаживая меня по голове, уже вез мою коляску по таинственным изгибам облицованного мрамором коридора.
За одним из поворотов мы остановились перед небольшой дверью.
Толстячок, который шел следом за нами, поспешил вперед. Он нажал какую-то кнопку, дверь распахнулась, открыв огромный кабинет с большущим столом посередине, на котором можно было бы запросто играть в футбол.
Сбоку на столе стоял мощнейший компьютер с большим плазменным дисплеем, выведенным на стену.
- Прошу! - гостеприимно улыбнулся толстячок. - Сперва вы, дорогие гости.
Он сделал знак, и Антон подтолкнул в спину Петюню. Тот пошел к кабинету, открыв рот и осторожно ступая по толстому ковру.
- Смелее, молодой человек! - с улыбкой подбодрил его толстячок.
И нажал кнопку еще раз.
Пол под Петюней провалился, открылся люк, в который с громким криком и улетел Петюня. Судя по длительности полета, который можно было замерить продолжительностью крика, полетел он страшно глубоко.
Я онемел и оцепенел, сжавшись в комочек в своем кресле.
