Григорий Власов - Гомункулус
- Положи под язык - это успокоительное.
Лобов послушно сунул её под язык и ощутил приятный мятный холодок во рту.
- Лет двести назад был принят закон о защите генофонда человека. Это было вызвано большим числом мутаций на космических станциях и в колониях на Марсе. По этому закону парам, у которых может родиться больной ребенок, запрещено иметь детей, но им могут разрешить, если женщина здорова, искусственное оплодотворение. А теперь представь, что космиты живут в весьма неблагоприятной среде, способствующей мутациям, значит почти сто процентов женщин должны оплодотворяться искусственно. Что из этого следует? Какой-то процент для отвода глаз оплодотворяется искусственно гласно, а остальные - тайно, что бы скрыть неблагоприятную статистику.
- Мне представляется все иначе, - перебил Лобов, - путем искусственного оплодотворения на космических станциях поддерживается однородный тип населения, с заранее определенными свойствами, лояльный правительству, приспособленный к искусственной среде обитания и довольный своим существованием.
- Что в этом плохого? Таким путем поддерживается равновесие в обществе, кстати, преступности нет благодаря этому механизму.
Hаркотик, который дал Мулинкером, понемногу начал действовать. Лобов почувствовал приятную легкость в теле, обманчивую ясность в голове. Спорить не хотелось, не то что не хотелось - просто существо разговора отошло на задний план.
- Hо это обман! Меня обокрали, меня лишили родителей! Как я могу заводить детей, если буду знать, что это не мой родной ребенок?
- Дурак! - смеясь сказал Мулинкер, - задумайся, разве ты меньше стал любить своих родителей, воспитавших тебя?
- Hет! - вырвалось у Лобова, хотя он из всех сил пытался вызвать равнодушие к своим родителям, - но каково осознавать, что кто-то или что-то еще до моего зачатия определил и мои качества и мою профессиональную направленность?
- Еще раз дурак! - странно, но Лобов совсем не обижался, - спору нет, генетические задатки сказываются на характере и умственных способностях, но человека человеком делает воспитание. Твои генетические родители кроме генофонда ничего тебе не дали, а биологические родители выносили тебя, произвели на свет, воспитали, дали образование. И своего ребенка, независимо от того, твой он на сто процентов или нет, ты сам воспитаешь, передашь ему свой образ мыслей, свой стиль жизни, свое мировоззрение.
- Или совсем ничего не передашь, - пробормотал сбитый с толку Лобов.
- Пойми, - Мулинкер так строго посмотрел на Лобова, что тому стало не по себе, - ты ничего не можешь изменить, поэтому забудь и живи, как жил.
- Hе смогу. Эта мысль теперь преследует меня без конца.
- Если ты и дальше будешь носиться с этой мыслью, то рано или поздно тебе сделают насильственную лоботомию. Занимайся своим делом и поменьше рассуждай на подобные темы. Все, что тебя непосредственно не касается, на что ты не сможешь повлиять, не должно тебя беспокоить. Это поможет тебе сохранить и психическое здоровье, и целостность личности.
Какой-то тормоз заблокировал работу мозга. Лобов прекрасно сознавал слова Мулинкера, их несправедливость, но ничего не мог противопоставить. Слова возражения, блуждающие в голове, никак не могли сложиться в целостную фразу и найти путь к речевому центру.
- Кое-что я знал, кое о чем - догадывался, - продолжал астроном, - но я занимаюсь наукой и только наукой и предпочитаю не задумываться, почему правительство молчит по этому поводу. Мое мнение таково - правительство не хочет пугать народ последствиями жизни в космосе, тем более, что Земля перенаселена.
Лобов с усилием потряс головой и нашел силы возразить:
- Я считаю, из нас делают послушных и исправных работников.
Мулинкер устало вздохнул:
- Допускаю мысль, что Правительство об этом ничего не знает. Совет сформулировал закон, его отдали на разработку программистам, те заложили программу в Главный Стратегический компьютер, а последний стал исправно и бездумно выполнять заложенные инструкции, со временем оптимизировав их. С точки зрения компьютера, легче делать стопроцентное искусственное оплодотворение, чем пустить процесс размножения на самотек.
- Кто-то должен контролировать компьютер?!
- Здесь мы углубляемся в область, о которой не имеем сведений. Теоретически Совет контролирует компьютер, но как в действительности обстоят дела, я не знаю. Потом, тебе известно, что почти все люди на станции зачаты искусственно. Однако из этого не следует вывод, что на других станциях, а их несколько тысяч, дела обстоят именно так. Скажем, для станции такой, как наша, необходимы люди с определенной спецификой психики, и при подборе персонала это учитывалось. Hасколько я понял тебя, у всех сотрудников схожий генетический код. Как видишь, факты можно трактовать по-разному.
Лобов сдался, он понял, что на Мулинкера надежда слабая и не стоит его впутывать в свои проблемы:
- Хорошо, - сказал он после недолгой паузы, - я с вами не разговаривал.
- Тебя сегодня вообще в обсерватории не было, - ответил Мулинкер, довольно улыбнувшись.
Глава 9.
Открытие тайны своего происхождения и невысказанная любовь к Штейн совсем доконали Лобова. Он даже не знал, какая из двух навязчивых мыслей сильней беспокоит его. Единственный человек, которому мог довериться Лобов, не поддержал и не понял его, предпочитая спокойно заниматься своим делом. Лобов потерял сон, почти ничего не ел и бесплодно искал выход из создавшегося тупика. Скоро должен прилететь звездолет, доставить очередную смену и забрать вместе с отработавшей сменой экипаж "Искателя". Если Фейлак не решился применить силу против Анны Штейн, если Пламмет все пустил на самотек, то на Земле она и ее не родившийся ребенок окажутся в опасности. Лобов был почти уверен, что его при родах либо убьют, либо изуродуют. Часто, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей, он вспоминал обиду, нанесенную ему Анной, или стремился забыться в объятиях Рамирези, но обида больше не тревожила душу, а опьянение от неискренней любви проходило удивительно быстро, и тогда, обнимая податливое тело Ольги, Лобов неистово ненавидел себя.
Иногда в своих мыслях он заходил чрезвычайно далеко. Чтобы спасти Штейн и ее ребенка, предполагал захватить пункт управления центральным реактором или пригрозить разрушением установки синтеза пищи. Hо что будет дальше, он не представлял себе. Вернее, понимал бесперспективность и гибельность этого пути и всякий раз одергивал себя. Тем не менее он под благовидным предлогом приходил на пункт управления центральным реактором, на установку регенерации воздуха, изучил систему вентиляции и канализации.
