Юрий Кувалдин - В садах старости
11
Скрипнула дверь, в комнату заглянула мордастая Павлина, спросила шепотом: - Дормидонт к вам, Николай Петрович, не заходил? И он лениво оглянулся на решетку. И он лениво оглянулся на решетку окна. И он лениво оглянулся на решетку окна собственного дома, построенного на выделенной ему партией и правительством земле, площадью в один гектар, в 1931 году. Глухой зеленый забор, глухие ворота с "волчком", охрана на въезде, асфальтовая дорожка, выныривающая вдруг у Жуковки из лесу, черно-белый шлагбаум, знак "кирпич". Сосны, ели, березы, Москва-река. - Я его отправил на бойню, - сказал Старосадов. Толстая Павлина вспыхнула: - Ну и шуточки у вас! Прямо, как эти! - Как кто? - Как члены политбюро! - Членом я не был. Я был над, - он на мгновение задумался, - был над схваткой. Над всеми над ними. И они слушали меня с открытыми ртами. Потому что я маятник: все добро и все зло во мне... Видя, что наткнулась на лекцию, Павлина тихо прикрыла дверь с той стороны. Старосадов перевел взгляд на блюдце с вишней и дрожащей рукой потянулся к ней. Но рука не дотянулась, упала на стол. Не оттого упала, что сил не было, просто мысль прервалась, сигнал от мозга к руке прервался, уступая место другим сигналам. Бывает так, идешь тропинкой мимо осенних дач, и вдруг навстречу тебе попадается лужа; еще не доходя до этой лужи (возможно, глубокой, а возможно, нет; тем не менее, неприятно мочить ноги), задумываешься глубоко - с какой стороны обходить ее? справа или слева? Предположим, справа некоторое возвышение вдоль глухого зеленого забора дачи маршала Кондопогина, так что ноги там останутся сухими, но... но вдоль этого маршальского забора (хоть бы разок вышел за ворота Кондопогин с серпом или с косой) густая крапива. Правый вариант, таким образом, как бы отпадает. А слева - еще большее падение высоты и глинистая горочка: поставишь ногу, обопрешься на нее - и вперед копчиком оземь! Вот и думаешь, с какой стороны эту симпатичную (синее небо в ней отражается) лужу обходить? Так что, пока рука тянулась, пришло другое решение (мысль) - прогуляться до сарая и взглянуть на канистры с керосином. Мысль очень верная. Конечно, после падения КПСС только керосин способен повлиять на биологическое размножение. Все эти биологические особи: с глазами, ушами, руками, ногами - воскликнут: - Ну и мерзкий же ты человек! - Кто? - спросит Старосадов. - Да вы, вы! Вздорный человек! Ему картину Леонардо показывают, а он пиписку рассматривает! Низменный человек. Не способен воспринимать высокое искусство Советского Союза! "Ладно, - подумал Старосадов, выходя в широкий коридор с поблескивающим паркетом, - согласен. Я действительно вздорный! Очень вздорный! А вы кто такие?" ...после падения КПСС... По мнению некоторых людей, красота и физиология взаимно исключают друг друга. Но ведь, считал Старосадов, красота - бесполезна (после Леонардо ты придешь к блюду, ублюдок!), физиология - полезна (даже с компостной точки зрения, не говоря уже о совокуплении!). Таким образом, красоту и полезность ни в коем случае нельзя отделять друг от друга. Например, единство зрительного... Старосадов остановился в холле, на персидском ковре, и взглянул на всякий случай на свои ноги. Так и есть: на левой ноге был черный ботинок с белым шнурком, на правой - белая кроссовка с черным шнурком. Потрогал ширинку: молния сломана, но английская булавка на месте; золотистая, большая булавка держала ширинку заколотой не вдоль, а поперек. Что на это скажет Евлампия Амфилохиевна? ...единство зрительного впечатления, создающегося при восприятии участка с тщательно ухоженными плодовыми посадками, является доказательством создания сада, в котором равноценную роль играют как эстетические, так и функциональные компоненты. В этом случае мы с трудом различим, где начинается и чем заканчивается хозяйственная и эстетическая функция этих участков. В комнате Гоголя, где стояла мебель красного дерева, а под стеклом лежали автографы автора "Записок сумасшедшего", Старосадов постучал себя по карманам: взял ли он ключи от сарая? В кармане, левом, звякнуло; ключи были на месте. Старушка-служительница, увидев Старосадова, вскочила, испуганно сказала: - А у нас начало осмотра с каретного зала! Старосадов от неподготовленности испугался, вздрогнул, даже автограф Гоголя читать расхотелось. Ключи упали на персидский ковер (все магазины теперь этими коврами завалены; как будто русские без ковров никак не могут, как будто у русских нет стульев, табуретов, диванов, кресел; как будто все они спят вповалку на полу, стены забивают коврами, потолок драпируют коврами! Да увезите вы эти ковры отсюда! И тот русский, у кого в квартире ковер татарин! В смысле старого смысла - все татары, кто не русские). Прошаркала Павлина с двумя горшками, за нею Дормидонт с бутылочкой Савватия, за ним сам Савватий, голозадый, с молотком, с криком: "Нга-нга-нга!" - и бьет молотком по паркету. Старосадов резко вырвал у него молоток и дал по шапке, то есть по затылку, дал, одним словом, подзатыльник. Савватий сморщил свою приматскую (ангельскую; в смысле - моя твоя не понимай) рожицу, испуганно взглянул на вздорного старикашку, приоткрыл рот, взглянул на папашу и мамашу и завыл. - Да как вы смеете?! - Павлина. - Да что это такое! - Дормидонт. - Воспитывать надо, - сказал Старосадов. - А то от рук отобьется. - Мы ему замечаний не делаем, тем более руки не прикладываем! - вскричала мордастая Павлина. - Это вам не старое время! Старосадов пошел дальше, махнув на приматов рукой: жрут, размножаются, компост изготавливают - и довольны! Со стороны посмотришь, вроде бы умный вид: глаза на месте, даже мысль с грустью в глазах; но это не мысль (перелети мгновенно в их мозг), а пустая прострация. Отражение без запоминания, без смысла, без формы, без знания, без интуиции, без мотора, без рифмы... Прилагательное. И он, Старосадов, прилагательное. К чему? К косяку? Нет, это дверь к косяку прилагается. Деньги - к американцу. Депрессивная маниакальность - к русскому. А Старосадов к чему? После падения КПСС? В театр, что ли, церковный поверить? Работал у Старосадова в отделе один дюже партийный, Шибров, лютовал, прямо, на коммунистической идее, попов на колени ставил, спектакли в театре "Современник" запрещал, Лебедева отговаривал печатать "Один день Ивана Денисовича"... А теперь, шкура, в попы устроился! Свой дом при церкви, попадья как Павлина, водку пьет по вечерам, на "мерсе" в Москву ездит, бабки в патриархии выколачивать. Старосадов вышел на крыльцо, как царь Грозный на Красное. Солнце зловеще блеснуло в стеклах пенсне и тут же исчезло, потому что Старосадов перевел взгляд на садовую церковь; и одни глаза - злые, водянистые остались в стеклах. С падением КПСС захотелось есть детей. С крещением - расхотелось. Знак равенства между КПСС и церковью. Укрепление дома - решетки, стальные двери, замки. Конечная цель - сжигает себя и все свое семя в этом огромном бревенчатом доме. Обливает все углы керосином и сжигает. И сам сгорает. А не проще ли было не кончать в свое время в Евлампию? Всаживать: после падения КПСС. Прилагательный к мифу. Об этом "прилагательном" - вся жизнь С. Я. Двухлетняя Еликонида с горшком, Гоголь под стеклом, фекалии в компосте. - Ну и что? - спросил себя громко Старосадов и уставился на тлю, ползущую от красного шара к зеленому листику по плодоножке. Три самых ярких политических антигероя в русской истории: Грозный (загубил династию Рюриковичей), Николай II (загубил Российскую империю), Горбачев (загубил СССР). Этапы большого пути. А, может быть, они - герои?! Сначала послышались тяжелые шаги, потом и сам Дормидонт появился. - Дед, ты не видел бутылочку Савватия? Старосадов принюхался. Пахло дымом. - Откуда дым? - Да это маршал Кондопогин ботву сжигает, - сказал Дормидонт. - Сжигал бы с другой стороны, а то тянет в окна! Руки бы поотрубать этим маршалам! Не знают, чем себя занять в жизни. Встанут в пять утра и давай гвозди забивать, стучать, чтобы поднять соседей. В десять - у них уже тишина, натешились, дымом отравили, стуками подняли! И до следующего утра дрыхнут! Эх, членороги! - Чего ты, дед, разорался! Где бутылочка Савватия? Шаркая шлепанцами, вбежала вечно никуда не успевающая Павлина. - Тебя как за смертью посылать! Дормидонт развалился в кресле, спросил: - Дед, а как сушить людей? - Кого? - Людей, - повторил Дормидонт. - Для сушки наиболее подходят члены политбюро, маршалы, администрация, одним словом. Перед сушкой этих людей надо протереть сухой тряпкой. Мыть их не следует, так как, промытые, они плохо сохнут. Хорошо сохнут люди подосиновые, подберезовые, маслята, козлята и моховики, не говоря уж о белых. Прекрасно они сохнут в русских печах и в духовках, куда их загружают спустя некоторое время после окончания топки, когда температура упадет до 80-70 градусов... - Понятно. Пойду за грибами, то есть за людьми. - Нацио комода эст (Это народ комиков), - сказал Старосадов Серафим Ярополкович. - Ювенал употребил это выражение для характеристики русских эпохи упадка. - Ювенал? Он же когда жил! - Я его изредка перебрасываю с ВДВ куда следует, - сказал он. - Ибо натура абхоррэт вакуум (Природа не терпит пустоты). Старосадов был никем... Да, он был "никем" - даже юридически. Под величайшим секретом, в абсолютной тайне для иностранцев, да и для "своих" тоже, Сталин дал ему пост особой государственной важности. В 1933 году был создан орган, не упоминаемый ни в каких документах. На самом деле он был близок гитлеровскому СС. Во главе этой сверхсекретной структуры с функциями особого назначения Сталин поставил Старосадова. - Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть этот факт, - строго сказал Старосадов, - только уточню одну очень важную деталь: не Сталин меня назначал, а я Сталина. А себе я оставил закулисную роль регулирования размножения приматов. ГУЛАГ был необходим, иначе бы от перенаселенности, перегрузки природы Земля раньше времени начала сходить с жизненной орбиты, уступая место Венере, жаждущей скорее перейти на эту же самую орбиту. А что такое Венера - вы знаете? Род приматский изгноится в венерических болезнях. А жизнью будет править венеролог. Будет при помощи зондеркоманд заражать даже здоровых приматов, пока они не перелетят в соседнюю галактику и с нее не взорвут венерическое солнце! Дормидонт расхохотался. Опять появилась мордастая Павлина, вскричала: - Где бутылочка Савватия? Тебя за смертью посылать!
