Александр Акулов - Чужая Вселенная
Мы пошли через внутренний парк и миновали его очень быстро, но, оглянувшись, я увидел за собой необъятное расстояние, гораздо большее, чем от горизонта до горизонта. Движущихся дорожек и прыгающих мостов на нашем пути не было. Только дважды мне почудилось, что трава и земля под нашими ногами морщатся и складываются в гармошку… Внутри здания-тороида взошло огромное солнце, маленькое солнце скрылось за баобабом. На небе серебрилось облачко и как бы ползло в сторону горного пика. Мы входили под арки…
Вместо Нестора я увидел белесый силуэт; силуэт таял, исчезал; воздух, пространство источали шуршание, змоканье, зденьканье, броханье; я уже не видел своего тела; шуршание стало мельканием; ощущения смешались; все стало одним; было явно чуятельное, беспредметное небесно-живое, разорванное, расчесанное, разбросанное вовне; была невесомость, нахождение в матовом шаре полупрозрачном-полупросвечивающем, открывающем зачат-ки вещей, рождающем безналичие наличности; видимость рассеклась на многомерные кубы; кубы стали полигранными сотами, а в сотах, как на экранах, поплыли разные изображения, видимые одновременно; видеть их можно было только не обладая глазами и мозгом; видеть их мог только не-человек; я и не был человеком, не был духом, богом, привидением, материей, идеей, жизнью; мне казалось — я само из себя по себе вне себя сквозь самого ничего в чем вычего вычито вымеро-морянно отренно отранно о т о р о д о к о н н о л о к е н о полускондено; не было памяти, но помнилось все н а с к в о з ь оттуда и пронно толтепенно: срез разрез ломающаяся площадь тороид ИФ-2 чертовщина люди просвеченные насквозь мебель сквозь стены все этажи сразу все масштабы сразу несоизмеримость размеров с лучами и атомом водорода а атома водорода — с причиной всего; искры и шаровые молнии; шаровые молнии вытягивались в гири и расстреливали все окружающее; гири сталкивались друг с другом превращались в волчки; волчки распускались розами и исчезали, соты вытягивались, превращались в эллипсоиды. Один из них резко увеличился в масштабах. В нем я увидел гигантскую улитку со стеклоподобной дверью в раковине, улитка вздулась, вспыхнула алым, понеслась невнятица ощущений, которые не имеют ничего общего с возможностью памяти, изображения, описания. Мир почернел, и в черноте я стал ощущать самого себя.
— Что это могло быть? — спрашивал Ар у Нестора, с трудом говоря о той или иной картине. Помнил он только ничтожную часть виденного.
Нестор как-то неопределенно пожимал плечами, будто не желая разбираться с только что исчезнувшим калейдоскопом. Главным было упоминание Ара об улитке со стеклянной дверью.
Нестор и Озов шли через парк. Земля морщилась и сгибалась. Нестор нагнулся и снял с куста что-то длинное, похожее на ужа. Воздух взвыл и застрекотал. Двое поднимались вверх. Вокруг сыпались синие и красные яблоки. Пахло прелью. Стрекотание прекратилось. Озов заглянул в экран-окно и понял, что они с Нестором забрались под верхние купола здания.
Дверь распахнулась. Во всем чудовищном величии перед ними предстала раковина внутренней улитки. Ее голубая дверь была полузашторена. Справа от двери полулежала в прыгающем кресле И-та и выплевывала изо рта красные и синие шарики. Похожие Озов видел в пещере со сталактитами.
Нестор сорвал со стены пакет с огнеустойчивой накидкой, изо всех сил ударил им И-ту по голове. И-та последний раз подпрыгнула и, выскочив из кресла, растянулась на полу. Нестор тут же наступил ногой ей на живот. Изо рта И-ты с ракетным ревом вырвался целый рой шариков и, ударившись о потолок, исчез.
— За что не любят в ИФ женщин — так это за то, что они любят играть в пифий, — шепотом произнес Нестор. — Могла прямо сейчас сыграть в ящик. Но, видишь, каково ее чутьё — она оказалась здесь гораздо раньше нас… Не будь этой способности, твоя ангелица оказалась бы одной из монстромуз.
И-та лежала на полу и глубоко дышала. В ее совершенно невинном профиле не было и намека на пифийство или шаманство.
— Я уверен, что она пару раз уже побывала в отрицательных мирах и изрядно подпортила свой порос, — продолжил Нестор, — но при редких путешествиях туда, она еще не скоро потеряет свое "я".
— Мы ее застигли, но это мог сделать и еще кто-то, — предположил Озов.
— Институтом фатальности заправляют низшие жрецы, фатально именно то, чего они не могут. Их индикаторы срабатывают только на ретропин, которым твоя ангелица не пользуется. Сверх того, она читает мысли и намерения…
****Улитку не сравнить с капустным полем! Миллион пространствосдвигателей — ничто… Только заведение "Тир Дракона" иногда соперничает с чудищем. Может ли улитка ползти медленно, если в ее завитках все миры?
Нестор начал о Тире, а я — формульное приложе-ние 1, эктентное приложение 5, пропедевтику сплошного перехода…
Почему?! Почему я не обратил внимания на возможность такого раздвоения?
Вот когда началось!!! Да нет — гораздо раньше!
5.2 Средний ПИО
Тир прилетает на Драконе. Дракон прилетает в Тир. Тир — в Орене — никому не известной диаспоре, городке на Земле… Но Орена — внепланетная сфера в Скоплении Дидоны, в Шестнадцатой галактике Второго каскада Вихря Гимнософиста…
Тир — анахронизм. В нем выделяется или поглощается абсолютная энергия, бесконечная, хотя любая бесконечность — только символ, обман…
Война с Драконом — самое высокооплачиваемое занятие в мире. Вредность для хронострелков не плюс и минус пламя, но тэ-мультиполя… Чем менее точен стрелок, чем меньше поражен дракон, тем сильнее тэ-поля.
Впервые Дракон прилетел три тысячелетия назад. Он явился в биплогическом пространстве. Грезил уничтожить Башню грома. Его сместили в другую геомагнитную точку, ему поменяли координаты, он уже на две трети — в другой галактике — в противоположном конце вселенной, но все еще прилетает…
Убитые хтононы стали ужасом. Прошлое — внутри настоящего. Нет покоя от выросших чудищ Эры титанов. Грехи мира проплыли по Большому меридиану мегаистории, совершили круговселенское путешествие и стали возвращаться назад. Свободным был только Золотой век… Эра опеки — первый этап войны…
Не так страшна статуя Аполлуса, но искусство требует жертв. Мудрость в разделении: разделяй и имей. Иначе смерть музам и грациям, иначе сады фортуны сменяются подземельями, орлы — змеями, мир превращается в шаманскую сказку.
Хвосты прошлых времен пытаются разорвать мир. Оглашается рёвом Тир Дракона. Стрелки в скафандрах стреляют по дракону. Не спасают оболочки от тэ-мультиполей. Дважды Дракон разрывал сам Тир. Тогда стреляли хроногаубицы на холмах, уничтожали все вокруг вместе с призраком Дракона.
