Миху Драгомир - Белая пушинка (сборник)
За стенами корабля белые смерчи продолжали равнодушно кружиться в фантастическом призрачном хороводе.
К вечеру буря стихла так же внезапно, как и началась. Над равниной лениво поднимались две луны, заливая окрестности матовым светом, который придавал безжизненному ландшафту еще более искусственный вид. Горный массив на горизонте сверкал, словно паря в воздухе.
После нескольких часов отдыха космонавты вновь продолжили работу. Результаты анализов по-прежнему их озадачивали. Неподалеку от корабля они установили автоматическую буровую вышку, чтобы исследовать пласты на глубине в несколько тысяч метров и разобраться в структуре породы, которая на поверхности оказалась столь странной. Установка, вибрируя, метр за метром пробивала кору планеты. Через каждые сто метров бур выбрасывал на поверхность пробу и направлял ее прямо в анализатор. Результаты записывались, и робот тотчас сообщал их космонавтам. Они могли также изменять режим бурения, получая пробы через каждый метр, а в случае необходимости и чаще.
Сначала бур проникал в породу с трудом, словно ему приходилось пробиваться сквозь металл. Первые сотни метров проходки сопровождались одними и теми же словами робота:
— Полимерный материал на основе кремния.
Но, достигнув глубины в пятьсот метров, бур пошел значительно быстрее: по-видимому, сопротивление уменьшилось.
— Мариус, возьми пробу! Не ожидай очередной сотни метров! — крикнул Константин. — Возможно, мы наткнулись на какой-то тонкий слой, а потом снова начнется этот проклятый полимер.
Мариус нажал на рычаги, установка вздрогнула, но бур тут же продолжал свой невидимый путь. На поверхности появилась проба, герметично закрытая в стальном цилиндре. На этот раз робот объявил:
— Различные породы. Глина, песчаник, известняк.
— Но ведь это же самые распространенные породы на Земле! — воскликнул Константин. — После пятисот метров начинается земля! Быстрее, Мариус! Неужели глубже мы опять наткнемся на залежи полимера?
Но бур продолжал уходить вниз все с той же легкостью. Результаты пробы неизменно свидетельствовали об одном:
— Глина, песчаник, известняк.
Недра Белой Пушинки, казалось, ничем не отличались от земли, но планета была одета в толстую броню из полимерного материала, словно кто-то задался целью защитить ее.
Когда бур достиг глубины в три тысячи метров, ночь была на исходе. Обессиленные тяжелой работой и долгим пребыванием в космических скафандрах (как бы хорошо они ни были сконструированы и какими бы удобными ни казались в первые часы, с течением времени они начинали очень мешать), космонавты выключили установку.
Теперь они совершенно ясно представляли себе разрез верхних слоев планеты, скрытых под броней из полимера, — чередование скальных и глинистых пород, влажные пески, пещеры, заполненные смесями всевозможных газов, подземные воды. Все бесчисленные пробы были теперь уложены в лаборатории космолета в небольшие герметично закрытые сосуды. Автоматическая буровая установка проникла в глубь Белой Пушинки, и полученные результаты предстояло довести до сведения всех научных институтов Земли.
— Отбой! — сказал Константин. — Пять обязательных часов сна. Нам еще многое предстоит сделать…
— А может быть, разрешим себе небольшую разминку?
— Какую?
— Давай устроим вылазку на вертолете, ну хотя бы минут на пятнадцать. Смотри, уже светает. Полет освежит нас. После прогулки и спать будем лучше.
— Что ж, неплохая идея.
На этот раз они полетели не к горному массиву, а в противоположную сторону. Гладкая как зеркало равнина постепенно голубела. Луны поблекли, начинало светать. На вершинах гор зажглись первые сиреневые блики. Когда же за горизонтом поднялось желтое солнце, на плоской равнине внезапно сверкнула зеленоватая тонкая искра, затем ослепительно полыхнули змейки молний, тут же слившиеся в пульсирующий светящийся опаловый шар, который стал медленно вращаться. Издали он казался странным световым сигналом.
Космонавты направили вертолет к этому причудливому источнику света, осторожно снизились и повисли метрах в десяти от него. Рассвело, и вся равнина окрасилась в нежно-голубой цвет. Космолет, видневшийся на горизонте, казался частью геометрического пейзажа. Под вертолетом на гладкой поверхности космонавты увидели прозрачный правильный куб высотой примерно в метр. Идеально ровные грани куба словно были вырезаны тончайшим инструментом, а в самом его центре виднелся сгусток молочного цвета. Едва первые лучи солнца коснулись странного куба, как все его углы расцветились ярким фейерверком, а внутри снова полыхнула зеленая молния, извивающаяся будто живое существо.
— Точно алтарь или памятник, воздвигнутый во славу всей гаммы красок, — пробормотал Константин.
— Я же тебе говорил, что мы попали в мир геометрии! Но кто они, эти геометры, которые играют с целой планетой?
Пустынная равнина казалась безжизненной. Жили только цветные струи, бьющие из одиноко стоящего куба. Мертвые просторы, раскинувшиеся вокруг, лишь подчеркивали ощущение необычности.
Так что же это такое? Каприз природы или?..
— Может, спустимся и возьмем пробу? — предложил Мариус.
— Нет, летим на корабль. Вернемся позднее. Вряд ли куб исчезнет.
— Кто знает? По-твоему, я смогу уснуть, если не узнаю, что это такое?
— Конечно, сможешь, — сказал Константин, направляя вертолет к космическому кораблю. — Гарантирую, что сможешь…
— Н-нда, — буркнул Мариус. — Я-то знаю, что смогу…
Куб смеялся им вслед всеми цветами спектра.
Когда они проснулись, моросил мелкий дождь, как и накануне. В салоне, стоя перед центральным иллюминатором, Константин стал надевать на себя скафандр.
— Снова дождь? — спросил Мариус.
Константин ответил не сразу.
— А тебе не кажется странным, что, хотя здесь так часто идут дожди, мы не обнаружили ни одной речки, ни одного озера? Если не считать колодца в центре плато, никакой жидкости на поверхности мы не видели…
Мариус так и подскочил:
— Ну, конечно же! Как это раньше не пришло нам в голову?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Если здесь, на планете, как мы полагаем, существуют особые, лабораторные условия, то и вода должна быть необычной! Нам с самого начала следовало проверить ее.
Не успел он закончить, как Константин уже привел в движение механическую «руку», и та набрала ковш дождевой воды. Мариус еще делал зарядку, когда бесстрастный голос аппарата произнес:
— Вода пересыщена кислородом. На два атома водорода два атома кислорода. Много примесей…
