Елизавета Абаринова-Кожухова - Забытые письма
— К сожалению, я не очень-то владею немецким, — заметил доктор, — но это, как я понял, благодарность, объявленная оккупационными властями группе лиц, участвовавших в очередной «операции».
Когда Людмила Ильинична вернулась на кухню, Дубов просматривал последний документ, лежавший на самом донышке коробки. Собственно, документом в полном смысле его нельзя было назвать — просто рукопись без печати и даже без подписи, умещавшаяся на одном листке.
Пробежав написанное, Василий медленно прочел вслух:
— «В сентябре 1941 года в местечке Черные Камни гитлеровцы при помощи местных карателей загнали в сарай семью цыган (или даже целый табор) и сожгли. По дороге на казнь молодая женщина успела выкинуть в придорожную траву новорожденного мальчика, которого подобрали и усыновили местный фельдшер Филипп Егорович Матвеев и его жена Галина Дмитриевна…»
* * *Когда, развезя по домам Людмилу Ильиничну и Владлена Серапионыча, детектив Дубов наконец-то приехал к себе домой, стояла уже почти глубокая ночь. Заметив, что в почтовом ящике что-то белеет, Василий извлек из кармана связку ключей и отыскал нужный. Письмо оказалось без адреса, марки, штемпеля и даже не заклеенным. Чуя неладное, Дубов извлек из конверта листок бумаги и при неверном свете подъездной лампочки стал читать написанное, вернее напечатанное, так как послание представляло собой принтерную распечатку компьютерного текста: «БУДЕШЬ СОВАТЬ НОС КУДА НЕ СЛЕДУЕТ В СОРТИРЕ ЗАМОЧИМ». Под посланием красовалась нарисованная шариковой ручкой свастика, но не совсем обычная, а чуть стилизованная под славянский орнамент — как раз такую использовали на своих мероприятиях члены местного отделения Русского Национального Единства, а в просторечии — баркашовцы.
— Текст тот же, — вполголоса отметил Дубов, — и даже пунктуация. Вернее, полное отсутствие таковой. И вообще, все это дело рук нехороших баркашовцев, — горько усмехнулся детектив, — а мы, как всегда, не при чем.
Входя в квартиру, Василий услышал настойчивые звонки. Даже не прикрыв дверей, он бросился к телефону.
— Василий Николаевич? — раздался в трубке незнакомый голос. — Извините, что тревожу так поздно. Я — сын Людмилы Ильиничны.
— А, так вы и есть Паша? — приветливо откликнулся Дубов, ставя на стол коробочку с документами. — То есть Павел Владимирович.
— Зовите меня просто Пашей, — продолжал голос в трубке. — Мама все мне рассказала. Скажите, Василий Николаевич…
— Просто Вася, — улыбнулся детектив, — мы же с вами, кажется, почти ровесники.
— В общем, я хотел спросить вас… Не могу ли я чем-то помочь в ваших розысках?
— Можете. Ведь вы, как я понял, на радио работаете?
— Да.
— В таком случае я хотел бы воспользоваться вашим служебным положением.
— Если это в моих возможностях, то постараюсь, — охотно ответил Паша. Вам, наверное, нужна запись из архива?..
— Нет-нет, другое, — перебил Дубов, — мне нужно выступить в прямом эфире. И желательно как можно скорее.
— Думаю, это нетрудно устроить, — ответил Павел. — Ну, утром все расписано до минуты, а вот в дневном блоке… Знаете, Вася, я договорюсь с редактором, а вы подъезжайте на радио часам к двенадцати, вас пропустят.
— Спасибо вам, Паша, — с чувством поблагодарил детектив. — Ну, значит, до завтра.
— До завтра. — В трубке раздались короткие гудки. А Василий вернулся в прихожую и запер дверь на все замки и даже на цепочку, чего никогда не делал, когда находился дома.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Когда наутро Василий Дубов вошел в здание Бизнес-Центра, что-то показалось ему не совсем привычным. А оглядев вестибюль, понял, что именно: на обычном месте не было Родионыча — за вахтерским столиком восседала уборщица Фрося, чья рабочая швабра стояла в углу, прислоненная к стене.
— Родионыч захворал, — упреждая расспросы, сообщила Фрося, — вот меня и попросили покамест за него подежурить.
— А, понятно, — кивнул Дубов. — Фрося, вы не в курсе — Маша уже пришла?
— Как раз перед вами, — ответила Фрося. — А что, Василий Николаич, это правда, что у вас с ней… ну, в общем, роман?
— Ага, — не желая разочаровывать Фросю, усмехнулся Дубов. И, вспомнив ее страсть к латиноамериканским сериалам, добавил: — Совсем как у Просто Марии с доном Базилио.
Фрося открыла было рот, чтобы сказать, что роман между Просто Марией и доном Базилио невозможен ввиду того, что они из разных сериалов, но Дубов уже спешил по лестнице, привычно перескакивая через ступеньки.
В Интернет-клубе, как всегда по утрам, никого не было, и Василий, едва переступив порог, задал хозяйке прямой вопрос:
— Маша, ты владеешь английским?
— Да, хоть и не в совершенстве, — ответила Маша. — Пришлось подучить, в компьютерном деле без этого никак нельзя.
— Вот и прекрасно, — детектив извлек из кармана сложенный листок. Если тебе не трудно, переведи мне вот это послание. — И Василий зачитал: «Располагаю важными документами, изобличающими нацистских преступников, в частности, подозреваемого в преступлениях против человечества гражданина Австралии Кондрата Ковальчука. Готов безвозмездно предоставить их в распоряжение органов следствия и правосудия. Василий Дубов».
— И кому сие послание предназначено? — совсем не удивившись, спросила Маша. Детектив на миг задумался:
— Адресов несколько. Прокуратуры Украины, Австралии… Пожалуй, России. Но у тебя, наверное, нет их электронных адресов?
— Ну, их-то я могу и узнать, — скромно заметила Маша. — По своим каналам. Это как, срочно?
— Желательно поскорее, — ответил Дубов. — И еще неплохо бы в какие-нибудь неправительственные организации, занимающиеся поиском нацистских преступников.
— Лучше всего в Центр Визенталя, — подсказала Маша.
— Значит, и туда тоже, — детектив протянул интернетчице листок. Сколько с меня?
— Да что за спешка, — усмехнулась Маша. — Потом заплатишь.
— Если доживу, — совершенно серьезно ответил Василий. И это не было его обычной прибауткой — Дубов совершенно ясно осознавал, что путь, на который он вступил, может завести его туда же, куда привел Р-ского краеведа Чернявского и киевского частного сыщика Иваненко, а тридцать лет назад кислоярского доктора Матвеева. Но отступать Василий не собирался.
* * *Обед в ресторанчике проходил как обычно, с тою только разницей, что на сей раз среди традиционных сотрапезников не было частного детектива Василия Дубова. Зато доктор Серапионыч озабоченно крутил колесики прихваченной с собой «Спидолы», пока наконец не настроил ее на Первую программу Кислоярского радио.
