Филип Фармер - Иисус на Марсе
— Или в далеких полях, которые отсюда не видны.
Следующий день было воскресенье, или, как его называли здесь, йом-шамах. Бронски ожидал, что это будет нормальный рабочий день. Но, как и в шаббат, никто не спешил на работу, кроме фермеров, да и те лишь покормили животных и птиц. Были три службы в синагоге, но между службами на улице играли дети. Наибольшая разница была в длительности богослужения под открытым небом. Предыдущие церемонии продолжались десять минут. Сегодняшняя — двадцать четыре. Из них двенадцать минут толпа молчала, слушая пение кантора. Пленникам было все отлично видно и слышно. Телевизор был включен. Бронски высказал догадку, что это для больных и старых, которые не могут присутствовать. Весь ритуал велся на иврите.
— Если бы это не было совершенно невозможно, я бы решил, что они поклоняются солнцу, — сказал он. — Придется подождать объяснения. Кстати, у секты иессеев был гимн солнцу. Может быть, и здесь что-то похожее.
Орм подумал, почему это Хфатон не сообщил им, что сегодня тоже не будет уроков. Но через полчаса после того как толпа стала расходиться, приехали Хфатон и Жкииш.
Войдя, Хфатон после обычного «Шолом алейхем» сказал:
— Мои коллеги сегодня дома с семьями. Наши же дети уже выросли и проводят день со своими детьми. Сегодня, правда, у нас дома сбор всей большой семьи во главе с моим прадедом.
— Бог благословил вас, — ответил Бронски. — Надеюсь, ваш прадед в добром здравии и сохранном уме.
— Вполне приличном для человека двухсот сорока лет, — сказал Хфатон.
Бронски приподнял брови, и после перевода так же поступил Орм.
— Ваша медицина далеко обогнала нашу, — признал Бронски. — Вы говорите о земных годах, а не марсианских?
— Разумеется. Услышав это, Орм сказал:
— Если бы марсианских — то сейчас ему было бы четыреста восемьдесят земных. Подумай, что будет, когда это услышат на Земле.
Бронски представил себе такое и вздрогнул.
— Можно ли спросить вас о вашем возрасте, Хфатон?
— Мне сто шестьдесят девять. Орм присвистнул:
— Он не выглядит старше пятидесяти. Правда, он крешиец, и мне трудно судить. Для меня они все на одно лицо.
Бронски спросил:
— Ша'ул с виду лет тридцати. Сколько ему на самом деле?
— Восемьдесят два.
— Такая продолжительность жизни — не естественная? Я имею в виду, вы применяете химические препараты и физические методы для замедления старения?
— А вы разве нет?
Бронски хотел было соврать, но передумал. Все равно раньше или позже марсиане узнают правду.
— Нет. Мы до определенной степени умеем замедлять старение лабораторных животных, но ничего подобного вашим достижениям у нас нет. Для людей пока мы ничего сделать не можем.
И Хфатон, и Жкииш сделали судорожный вздох.
— Так вы по-прежнему умираете, как звери? Как было две тысячи лет назад?
Бронски ничего не ответил. Эти двое крешийцев должны понять, что эти новости значат для обитателей Земли. Как только они узнают, немедленно начнется гвалт с требованием эликсира или что бы это такое ни было. Если, конечно, правительства Земли обнародуют новости. Хотя на Земле с начала шестидесятых рождаемость падала, перенаселение все еще составляло серьезную проблему.
— Начнем урок, — сказал Хфатон. — Но сначала, будьте добры, примите вот это.
Из внутреннего кармана одежды он вытащил две большие зеленые таблетки.
— Выпейте это. Они безвредны. Стимуляторы памяти. Вы сможете быстрее воспринимать и запоминать сто процентов услышанного. Скорость обучения удвоится.
Бронски зажал пилюлю в пальцах.
— Почему нам их не давали с самого начала?
— Давали. В минимальных количествах в еде и питье. Каждый день увеличивая дозу. У вас возник иммунитет против побочных эффектов — они могли быть неприятными.
Бронски объяснил Орму назначение таблеток.
— Чем быстрее выучим язык, тем быстрее выйдем из этой тюрьмы, — сказал Орм.
Они приняли таблетки и запили водой. Орм поморгал, потом сказал:
— Я ничего не чувствую.
— А чего ты ожидал? Озарения? Резкого скачка IQ?[2]
— Я не чувствую себя умнее.
Но таблетки подействовали. Орм и Бронски освоили шестьдесят новых слов, ни одного не забыли и поняли в крешийском синтаксисе куда больше, чем на предыдущих сеансах. Более того, у Орма стало намного меньше трудностей с воспроизведением звуков.
— А эти таблетки — как вы их зовете?
— Гбредут.
— Эти гбредут — они могут помочь человеку с низким интеллектом?
— Меньше, чем человеку с высоким.
— Слушай, — мечтательно сказал Орм, — какой эффект это произведет на Земле! Если бы я мог получить на них монополию…
— Ты можешь думать о чем-нибудь, кроме как стать богатым?
— О тысяче вещей, но почему я должен упускать такую возможность?
Хфатон резко напомнил им, что надо вернуться к работе, но Орм не мог отвлечься от мысли, сколько денег мог бы он заработать на продаже этих таблеток на Земле. Он назвал их про себя таблетками Очкеуа — по имени гигантского насекомого страны Оз, которое давало ученикам таблетки для моментального обучения, и они могли проводить все время в играх. Эти таблетки принесут такой доход! Даже не надо запрашивать высокую цену — все равно окупятся сторицей.
А если марсиане просто отдадут Земле свои гбредут? Или вообще не разрешат Земле ими пользоваться? В конце концов, ими ведь владеют марсиане.
Но если они настолько этичны, как сами о себе говорят, они смогут отказать в этом благе не больше, чем в продлении жизни. Или смогут?
Урок закончился, и Хфатон был доволен тем, как он прошел. Крешийцы ушли, и Орм сказал Бронски:
— А как ты думаешь, мы завтра сможем не глотать таблетки? Спрятать в ладони. Только надо будет заставить их поверить, что мы все понимаем. Трудно, конечно, но попробовать можно.
— Ты хочешь на Земле отдать их на анализ?
— Ты правильно понял.
— И стать плутократом?
— А что тут такого? Кто-то все равно это сделает. Так почему не я? Кому от этого плохо?
— А почему тебе не попросить у них образец? Или формулу? Они вполне могли бы дать.
— А если откажут? Тогда они будут знать, что я что-то задумал, и будут за мной следить, как кот за мышиной норкой.
В этот вечер им дали поговорить с Ширази и Дантон. Действительно, они были в разных тюрьмах. Никого из них не смутило, что их застали в одной постели, хотя последствия им не нравились.
— Насколько я понял своего следователя — человека по имени Иййохб, — сказал Надир, — у нас есть выбор. Можем отправиться на тяжелую работу, а после освобождения еще год носить на одежде клеймо прелюбодеев. Лучше, чем по старому закону Моисея, когда нас забили бы насмерть камнями. Второй вариант — брак.
