Юлия Латынина - Клеарх и Гераклея
Клеарх так и сделал и, войдя, увидел, что пир уже в полном разгаре: золотые блюда, серебряные павлины, гости в тончайшем виссоне, благовония, венки, розовая вода.
Знатный перс поднялся навстречу опоздавшему греку, поцеловал и обнял. Гости дивились, и многие негодовали.
- Знайте же, - сказал Митрадат, - этот человек мне дороже отца, ибо отец, когда даровал мне жизнь, думал лишь о своем удовольствии, а Клеарх, спасая мою жизнь, мог утерять свою...
Митрадат посадил Клеарха подле себя и, когда уже все поели, вымыли руки и начади пировать с вином и музыкантами, сказал ему:
- Я обещал обнять тебя тогда, когда от этого будет прок, и, как видишь, исполнил обещание. Теперь многие будут приходить к тебе с просьбами, чтобы ты походатайствовал за них. Однако говори мне, сколько тебе дали, потому что эти люди будут норовить обмануть тебя и дать мало за то, что стоит гораздо дороже.
Так прошел месяц, и однажды Митрадат сказал Клеарху:
- Я слышал, что ты вчера не принял просьбы от одного финикийца и вообще ты скопил меньше денег, чем мог бы.
Клеарх промолчал.
- Ладно! - сказал Митрадат. - Этот финикиец действительно бесчестный человек. Возьми его к себе и делай с ним, что хочешь, пока он не признает, что должен тебе двадцать талантов. Или у вас так не делают?
- Нет, - сказал Клеарх, - у нас так не делают. В Греции, когда разоряют богатого человека, добро отдают не другому человеку, а всему народу.
Клеарх взял к себе финикийца, однако пытать не стал, а обращался с ним хорошо. Финикиец в благодарность отдал ему двадцать талантов золота и сказал:
- Я буду молить за тебя того, чье имя благословенно в вечности, чтобы, когда с тобой случится то же самое, ты попал бы в руки человеку столь же милостивому.
Эти слова запали Клеарху в сердце.
И вот однажды, когда Клеарх отдыхал, в саду раздался крик:
- Клянусь Зевсом, я проучу этого взяточника и негодяя! И тут же какой-то огромный человек, пьяный и с обнаженным мечом, перемахнул через глиняную стену и бросился на Клеарха. Двое рабов пытались было схватить его, человек подхватил их и шваркнул о стенку, подскочил к Клеарху, вонзил меч в низенький столик и закричал:
- Клянусь Зевсом! Ты ответишь за все! Тирибаз послал меня и солдат в поместье Митрадата, а наглец управляющий стал жаловаться, что мы портим его рабынь! У меня под началом тысяча здоровых мужчин, как они могут обойтись без баб? А когда я окунул его в озеро, чтоб он успокоился, эта дрянь явилась со взяткой к тебе!
Тут Клеарх расхохотался, потому что узнал греческого наемника Биона, того, которому помог бежать. А Бион, хоть и был пьян, тоже пригляделся и вскричал, пораженный:
- Клянусь Зевсом, ты ли это! Да я всем говорил: вот человек, который может разорить всю Фригию, а то и Лидию! А ты вот славную выгоду променял на позорную!
Через месяц поехали на несколько дней на охоту: Митрадат и Tax, внук Тирибаза. Клеарх был с ними.
Митрадат сказал Клеарху.
- Царь велит мне ехать в Сузы, и я не знаю, зачем. Поедешь ли ты со мной или останешься здесь? Потому что, сказать по правде, если ты поедешь со мной, я не знаю, чем эта поездка кончится, а если останешься здесь, я боюсь, что у тебя не будет поддержки.
Клеарх оборотился к Таху и сказал:
- Тирибаз опять собирается воевать с ионянами. Позволь мне быть у него на службе, а те деньги, что у меня есть, пойдут на наемников. Я думаю, повернулся он к Митрадату, - это самый верный способ не лишиться того добра, что ты мне дал. И еще ты можешь всегда помнить, что мой отряд в твоем распоряжении.
На том и порешили.
x x x
Два года как был заключен между греками царский мир. По этому миру Спарта владычествовала над всеми греческими городами Европы, а Персия над всеми греческими городами Азии. Греки говорили, что этот мир заключил Анталкид, в Сузах говорили, что этот мир заключил царь, а в Ионии говорили, что этот мир заключил сатрап Ионии Тирибаз.
Пока, однако, Тирибаз ездил к царю с Анталкидом, управлял Ионией его злейший враг Струф. Струф взял в союзники афинян и вместе с ними помог критскому тирану Эвагору подчинить себе весь остров. Спартанцы, впрочем, нанесли флоту афинян поражение, а на суше захватили в плен Тиграна, зятя Струфа. Иначе говоря, афиняне, уже подписавшие мир с царем, помогали по просьбе сатрапа Ионии царскому врагу Эвагору, спартанцы же, будучи в войне с царем, били его врага.
От этого или от других причин, но азийские города не согласились с условиями мира и сказали, что бедность и свобода лучше рабства и процветания. Эфес, Родос, Самос, Книд и критский тиран, почетный гражданин Афин Эвагор вступили в союз; им помогали карийский династ Гекатомн и Афины.
Тирибаз набирал наемников из собственных средств; средств не хватало. Ведь налоги, что получает наместник, подобны льду, что кладут перед ним на пиру: чем больше почета, тем больше рук, передающих лед. И глядишь, лед был большой, а стал маленький, а руки у всех стали влажные. Тирибаз это знал и не очень-то любил людей с влажными руками.
Tax рассказал деду о просьбе Клеарха. Тот выпрямился, глаза его потемнели от гнева.
- Так! Ты опять якшался с этими анарьями?
- Только с Клеархом и другом его Митрадатом.
- Другом или подружкой? - закричал в бешенстве наместник. - Я запрещаю упоминать имена этих двоих в моем присутствии.
На следующий день Тирибаз заснул и увидел сон: перед ним был златорогий баран, и какой-то обнаженный человек подбежал к этому барану, схватил барана за заднюю ногу и за рог, перевернул и сломал ему шею. После этот человек убежал.
x x x
Тирибаз, кшатрапаван Ионии, не любил эллинов.
Надо сказать, что царь Дарий, обустраивая царство, не имел понятия о наилучших методах правления; он упорядочил подати и меры веса, что же касается языков и законов, это он оставил на усмотрение каждой области, полагая, что закон, наилучший во всех отношениях, может оказаться наихудшим в отношении Лидии, Арахосии, Дрангианы или Бактрии.
Поэтому Тирибазу, бывшему наместнику Армении, не нравились порядки Ионии и то, что персидская знать вместо поместий живет в греческих городах; он, однако, ничего не менял и только велел прогнать рыночных торговцев с площади перед дворцом, предназначенной для военных упражнений и игры в мяч.
Почему-то греческие наемники шли к нему толпой, а за высокомерие почитали, как бога. Ходили, правда, нехорошие слухи, что Тирибаз не разрешил грабить. Никто, однако, не сомневался, что еще до осени покончат и с Эфесом, и с восстанием.
Тирибаз долго не хотел даже слышать о Клеархе, но Tax, а потом и греческие командиры, особенно добряк Бион, извели его своими просьбами. Он согласился и сказал: "Я знаю, это принесет мне несчастье, но от судьбы не уйдешь".
