Брайан Олдисс - Галактики как песчинки
“…ноль. Контрдействия…” — трещали и булькали их голоса.
Всадник продолжал свой путь к руслу.
В отдалении, как одинокий ястреб, шёл мальчишка.
Слой пепла стал тоньше, а потрескавшаяся сухая грязь смешалась с песком. Снова стали попадаться деревья.
— Почти уже дома, Кожаный, — сказал Чан Хва. — Деревья уже никогда не станут лесом.
Впереди показались островки зелени. Аккуратные изумрудные насаждения, обнесённые оградой. Когда человек и животное приблизились, зелёная зона начала меняться, расплываясь, как изображение в увеличительном стекле, затуманенном дыханием.
В воздухе витали миражи: словно огромные взаимопроникающие кубы из ничего. Реагируя на приближение существа, молекулярная пелена начала расти в воздухе, словно заиграли, заискрились сотни фонтанов. Молекулы двигались, переливались, туманились, застывали и образовывали отражающие поверхности, одна за другой, выравниваясь и формируясь, очерчивая контуры стен летнего дома Чан Хва. К тому моменту, когда всадник подъехал к дому, стены его перестали быть прозрачными.
Медленно въехав вовнутрь, Чан Хва окликнул жену — Вангуст Илсонт. Оставив Кожаного в стойле, он отправился разыскивать её. Воздух, подобно зимнему солнцу, обволакивал и бодрил.
Вангуст давала указания двум слугам. Она отпустила их, вышла навстречу мужу и положила свои нежные ладони на его загрубелые руки. Они спарили свои дыхания, осторожно отработав его от грудного до брюшного, пока их сердца не стали биться в унисон.
Паутина времени легла на некогда красивое лицо. Когда-то резкие и грациозные движения опутали нити времени. Лишь глаза оставались по-прежнему молодыми.
Леопардица Койли стояла в ожидании своей хозяйки, глядя глазами, полными любви.
И только когда их пульсы смодулировались до ритма Пасанарады, Вангуст осторожно высвободила ладони, которые утонули в мягкой шерсти большой кошки.
— Я тебя не видела целую неделю, Оплот. Это слишком долго для нас. Без тебя бег дней прекратился. Каким был предмет поисков на сей раз?
— Поисков? Разве это точное слово? Размышления, моя любовь. Вопрошение самого себя. У меня так мало будущего, что приходится волноваться за будущее других людей.
Она обняла леопард иду и прошептала ей на ухо:
— Койли, пойди разыщи Кожаного и составь ему компанию.
Когда зверь удалился, Вангуст пригласила Чан Хва присесть на скамью.
— У тебя нет причин для беспокойства. Я знаю, что ты переживаешь из-за Кобальт, а через неё — за весь мир. Он всегда обновляется, и одними переживаниями тут не поможешь. Будь спокойнее. Он попытался улыбнуться.
— Не щади меня. Тряси меня, делай так, чтобы я рычал, как гончая…
Он не закончил фразы, понимая, как она должна подействовать на мальчишку, который весь путь следовал за ним и даже проник в дом. Сжав в кулаки свои слабые руки, он пристально вглядывался в жену, улыбаясь и вопрошая до тех пор, пока она, наконец, не вымолвила:
— О, мой Хва! Я в отчаянии. Мы что-то делаем не так. Наверное, только философски можно объяснить все то, что происходит с нами в течение многих лет. Ты — одинок, я знаю. И одинок был всегда.
Он покачал головой, сухо рассмеявшись.
— Одиночество! Ты придаёшь слишком много значения одиночеству. Это не так страшно, как тебе кажется.
Ему казалось, что когда-то они уже вели подобные беседы. Но к чему-то важному так и не пришли.
— Да, я одинок. Но это не имеет значения. Вся деятельность человечества с истоков его истории направлена на создание средств общения, с тем чтобы избежать одиночества. Животные не чувствуют себя одинокими, поэтому им не нужны средства связи, машины. Человеческое одиночество происходит от его знания — жизни…
Улыбаясь, Вангуст покачала головой.
— Это не так. Ты проецируешь себя на все человечество и не понимаешь его. Динамизм мира связан с соперничеством, толкотнёй, с большими делами и предприятиями…
— Хорошо. Может быть, из-за того, что я перенёсся из своего времени, мне видится все по-другому. Последние несколько дней я провёл на Профиле Увядания, обозревая зелень настоящего и чёрные развалины прошлого, пытаясь понять самого себя. Я всегда восставал против реальности, и реальность не смогла переубедить меня.
Улыбка чуть тронула его губы.
— Вся твоя жизнь посвящена людям. А моя — лишь блуждание в твоей тени. Это унижает меня. Я обижен твоей благосклонностью. Твои портматтеры перенесли меня обратно в те мрачные времена, когда я родился, в Тысячелетие Войн. Ты пыталась сохранить саму Землю — спасти животных, птиц, рыб и растения — и меня! Я стал антикварной редкостью. Ты спасла мою жизнь, но это и превратило меня в ископаемое.
— Чепуха! Твои гены…
— Оставь в покое мои гены и послушай, что я тебе скажу. Моя эпоха проклята из-за того, что именно тогда развязалась разрушительная война. Ты и твой народ самоотверженно пытались спасти всё, что могли, Я же, напротив, просто уклонялся — я уклонялся от основного человеческого предначертания, которое состоит в том, чтобы встретить лицом к лицу все зло своего времени.
— Это — твоё время, Хва! — перебила его Вангуст. — Ты — один из нас. Здесь твои дети, Твоё благоразумие стало нашим оплотом. Забудь о своей вине. Ты говоришь, что я должна забыть об одиночестве. Я говорю — забудь о своей вине. У тебя нет иных обязанностей, как только проявить себя с лучшей стороны. Сделать то, что не удалось в своё время. Ты забыл о той силе, которую мы нашли в себе — мы оба — когда были молоды.
Он отвернулся.
— Нет, я не забываю, не забываю.
Он стоял, твёрдо упёршись ногами в землю, вслушиваясь в себя.
Ей вспомнилось, что так он любил стоять когда-то очень давно, когда они были молоды и любили купаться в море. Она ушла, оставив его наедине со своими думами.
Некоторое время спустя она вернулась, уже переодетая в зелёные одежды.
Чан Хва был занят тем, что регистрировал биение сердца аллигатора в зародыше волка.
— Я получила известия от нашей дочери. Сейчас она на пути сюда из Союза и хочет, чтобы мы встретили её. Ты полетишь со мной?
— С удовольствием. И извини, пожалуйста, если я был резок.
Она мягко пожала его руку.
— Как бы я хотел, чтобы мы могли путешествовать в будущее так же легко, как мы летаем по воздуху, — сказал он. — Я бы очень желал попасть в будущее, чтобы увидеть, как определённые обстоятельства разрешаются сами по себе.
Нетерпеливо Вангуст сказала:
— Вспомни об уравнении Времени. Сознание может проникнуть только в прошлое, по пройденному пути, и возвратиться только в настоящее. Будущего нет1 . Дорога в будущее не проложена. Завтра не может существовать раньше, чем завтра. Такое объяснение даёт уравнение Времени.
