Элизабет Мун - Раз став героем
Все больше вопросов касалось предполагаемых намерений Хэрне, и майор Чапин опротестовывал их один за другим. Исмэй была рада на короткое время получить передышку и предоставила действовать ему. Она чувствовала себя избитой и раздраженной от усталости. Конечно она не знала, почему Хэрне стала предателем, не знала, были ли у Хэрне долги, политические связи с инопланетным правительством, питала ли та недовольство к Флоту. Откуда обычному лейтенанту было это знать?
Наконец речь зашла о возможных мотивах самой Исмэй. Она отвечала как можно спокойнее, что не таила обиды на капитана Хэрне, которая говорила с ней всего несколько раз. В качестве доказательства был предоставлен личный журнал Хэрн, в котором лейтенант Сьюза описывалась как "компетентный, но посредственный офицер, не причиняющий проблем, но страдающий недостатком инициативы и способности к самостоятельным активным действиям."
- Вы чувствуете недостаток инициативы? - спросил председатель.
Исмэй задумалась. Они надеются услышать да или нет? На какой крючок ее планируют подвесить?
- Сэр, я уверена, капитан Хэрне имела причины так считать. Осмотрительность - моя привычка. Я должна быть уверенной, что понимаю ситуацию полностью, до того как высказывать свое мнение. Таким образом я никогда не предлагала решений первой и не строила предположений, когда капитан ставила перед нами какую-нибудь задачу.
- Вас не возмущало ее мнение?
- Нет, - искренне ответила Исмэй. - Я думала, что она права.
- И вас это удовлетворяло?
- Сэр, я сама себя не удовлетворяла, но мнение капитана выглядело справедливым.
- Я заметил, вы используете прошедшее время... Вы до сих пор считаете, что оценка капитана на ваш счет точна?
- Протестую, - быстро вмешался Чапин. - Лейтенант Сьюза должна охарактеризовать собственные действия, и сравнение ее настоящей самооценки с характеристикой капитана Хэрне в то время к делу не относится.
Наконец все свидетельства были предоставлены, все вопросы заданы и перезаданы, а обвинение изложило все доводы. Исмэй ждала, пока офицеры совещались. В отличие от слушания Комиссией, сейчас она оставалась в зале суда, тогда как заседатели вышли.
- Дышите глубже, - приказал Чапин. - Вы снова побледнели... Но вы молодец.
- Все оказалось так... так запутанно.
- Ну, если бы они позволили делу выглядеть таким же простым, каким оно является на самом деле, для суда не было бы иной причины, кроме как правила Устава. Процесс освещает пресса, и им не хочется, чтобы дело выглядело простым. Они хотят показать, что были доскональны и требовательны.
- Вы можете сказать...?
- Чем все закончится? Если вас не оправдают по всем пунктам обвинения, я буду очень удивлен. У них есть доклад Комиссии, поэтому они знают, что за ошибки вас уже перетерли. И если вас не освободят, мы подадим аппеляцию, так даже проще, не будет столько прессы. Кроме того, они уже нашли плохое яблоко, молодого Арфана.
Заседатели вернулись, и Исмэй поднялась с бьющимся сердцем, не смея вздохнуть. Что ее ждет?
- Лейтенант Исмэй Сьюза, по решению трибунала вы освобождаетесь от обвинений по всем пунктам, выдвинутым против вас. Все заседатели проголосовали "за". Поздравляем, лейтенант.
- Спасибо, сэр.
Исмэй удалось устоять на ногах во время заключительной церемонии, когда ей снова пришлось благодарить каждого офицера суда и прокурора, который не травил ее вопросами и вообще казался дружелюбным и безобидным.
- Я знал, что у нас нет ни шанса, - признался он, пожимая ей руку. Доказательства были ясны с самого начала, в самом деле, но пройти через это было необходимо. Если бы только вы ни появились пьяной до чертиков и ни оскорбили адмирала, вам ничего не грозило.
- Я не чувствовала себя в безопасности, - сказала Исмэй.
Он рассмеялся:
- Я выполнял свою работу, лейтенант. Предполагается, что я должен напугать обвиняемого так, чтобы он прочувствовал свою вину на сто процентов. Просто вам не за что было чувствовать вину, - он повернулся к Чапину. Фрэд, почему тебе всегда достаются легкие дела? Последний, кого мне пришлось защищать, был ничтожным подлецом, который шантажировал рекрутов.
- Это награда за мои добродетели, - вежливо ответил Чапин, и они оба рассмеялись.
Исмэй чувствовала себя лишней. Ей хотелось найти тихое местечко, где можно было бы проспать неделю.
- Что собираетесь теперь делать, лейтенант? - спросил один из офицеров.
- Возьму отпуск, - ответила она. - Пройдет еще какое-то время, пока мне дадут новое назначение. У меня есть тридцать дней, чтобы съездить домой. Я не была на родине с тех пор, как уехала поступать в Академию.
Исмэй не хотела ехать домой, но не знала как еще избежать внимания прессы.
Глава четвертая
Исмэй думала, что последние журналисты оставили ее в покое за две остановки до Алтиплано. Но когда она вышла на посадочную палубу, яркий свет на мгновение ослепил ее. Конечно, понять, куда она направляется, было не трудно. Исмэй сжала челюсти и продолжила свой путь. Пусть наслаждаются тем, как она идет по станции, кто-то даже сможет пробраться на шаттл, но как только она ступит на землю, им до нее больше не добраться. Хоть что-то хорошее выйдет из этого превратно истолкованного путешествия домой.
- Лейтенант Сьюза!
Исмэй сделала несколько шагов, прежде чем поняла, что этот голос не принадлежал ни одному из журналистов, требовавших от нее комментариев. Оглядевшись, она увидела дядю Бертоля в форме и мысленно застонала, представляя реакцию знакомых из Флота, когда они увидят передачу новостей. Поймав ее взгляд, он вытянулся в постойке смирно и вскинул руку, отдавая честь. Исмэй вздохнула, приготовившись к новой волне вопросов и вспышек камер, остановилась и тоже отсалютовала. Когда отец написал, что не приедет ее встречать, она подумала, что вообще никто не приедет, поэтому совсем не ожидала увидеть Бертоля.
- Рад тебя видеть, Исмэйя, - сказал он, шагая сквозь толпу журналистов с таким видом, что те сами отступали в сторону.
- И я вас, сэр, - ответила она, ни на секунду не забывая о неотступно следовавших за ними камерах.
- Зубы божьи, Исмэйя, какой я тебе сэр.
Но блеск в его глазах говорил о том, что он одобрял официальность. Звезды на его погонах вспыхнули, когда камеры сдвинулись на другой ракурс. Говоря о своем отце, Исмэй не упомянула того факта, который несомненно должен был быть в ее деле, что из четырех главнокомандующих, кроме отца, двумя другими являлись ее дядя Бертоль и дядя Жерар.
- Полагаю, ты не голодала во Флоте. Знаешь, бабушка все еще считает, что там ты не ешь ничего полезного...
Исмэй усмехнулась, не смотря на то, что предпочла бы не заводить разговор на эту тему. Бабушка была для него, а для нее прабабушка, которой было уже больше ста лет, и которая оказывала на Исмэй такое же влияние, как папа Стефан на Бертоля.
