Элизабет Мун - Раз став героем
- Довир, сэр? Нет, сэр.
Молчание затянулось; ее искушали объяснить, какой круг общения предпочитал Довир, но она решила не распространяться об этом.
- И вы ничего не слышали о заговоре с целью организации мятежа против капитана Хэрне?
- Нет, сэр.
- Среди офицеров или рядовых не ходило никаких слухов и разговоров?
Это было другое дело. На кораблях слухи и сплетни просто витали в воздухе. Люди судачили обо всем, начиная с еды и заканчивая нехваткой места в спортзале; люди всегда сплетничали.
Исмэй осторожно подобрала слова:
- Сэр, конечно, я слышала разговоры; люди ведь разговаривают. Но ничего такого, о чем бы не говорили на других кораблях.
Один из офицеров раздраженно фыркнул и с сарказмом заметил:
- И сколько же кораблей на вашем счету!
Чапин поднялся.
- Протестую.
- Поддерживаю, - председатель неодобрительно взглянул на офицера. - Вы знакомы с протоколом, Тедран.
- Сэр.
Судья повернулся к Исмэй:
- Пожалуйста, уточните содержание разговоров, лейтенант Сьюза. Суд не уверен, что неопытный офицер имеет ясное представление об обычных недовольных высказываниях.
- Да, сэр, - Исмэй замешкалась, пытаясь вспомнить какой-нибудь пример. - Когда Презрение стоял на приколе у станции, еще до моего прибытия, зона отдыха была сокращена на тридцать процентов, чтобы расширить и усовершенствовать лучевой генератор по левому борту. Это значило лишиться пятнадцати тренажеров; вообще-то их должно было быть девятнадцать, но капитан Хэрне одобрила уплотнение. Однако, за этим последовало сокращение времени занятий в спортзале, и некоторым приходилось оттуда сразу заступать на пост. Ходили разговоры, что Хэрне следует уменьшить физическую нагрузку или найти место для дополнительных тренажеров.
- Что еще?
- Ну, еще кто-то воровал из кабинок рядовых. Это доставило много неприятностей, потому что поймать вора было бы легко, если бы камеры хоть что-нибудь зарегистрировали.
- Было постороннее вмешательство?
- Глава технической службы Бэском тоже так предположил, но не смог доказать. Это продолжалось... примерно дней двадцать-тридцать... и больше никогда не повторялось. Украденные вещи не представляли материальной ценности, только личную.
Следует ли ей говорить о том, что они обнаружили после битвы во время чистки в кабинке одного из погибших? Да, ее учили, что умалчивать о чем-то все равно, что лгать.
- Мы нашли все вещи после сражения, - сказала она. - Но человек, в чьей кабинке они находились, погиб в начале боя.
- Вы имеете ввиду мятежа.
- Да, сэр. При сложившихся обстоятельствах мы просто вернули вещи владельцам... тем, кто выжил.
Председатель что-то пробубнил, но Исмэй не разобрала его слов.
Часы тянулись медленно. Большинство вопросов имели целью определить, что ей было известно, чему она была свидетелем, что делала. В остальном же казалось, что заседатели намерены заниматься бессмысленным наведением справок. Например, какие разговоры она слышала. Они настолько увлекались, что в конце концов заходили в тупик, пока кто-нибудь ни разрывал клубок, возвращаясь к главной теме.
Один из таких ненужных вопросов превратился в нечто мерзкое и неприятное. Тедран продолжал вести себя так, как будто был уверен в том, что Исмэй виновата в чем-то ужасном. Он начал с того, что спросил ее об обязанностях, касавшихся надзора за младшими лейтенантами.
- Лейтенант Сьюза, правда ли, что вы отвечали за исполнение младшими лейтенантами служебных обязанностей и посещение занятий?
- Сэр, данная работа была разделена между четырьмя лейтенантами под наблюдением старшего лейтенанта Хангард. Это было моей обязанностью первые тридцать дней после того, как Презрение покинуло Центр, следующие тридцать дней этим должен был заниматься лейтенант Пелисандре, и так далее.
- Но в конечном счете как старшая по званию вы несли всю ответственность?
- Нет, сэр. Старший лейтенант Хангард ясно дал понять, что не хочет, чтобы джига... извините, лейтенант...
- Ничего страшного, - сказал председатель. - Мы знаем, что означает это слово.
- Старший лейтенант Хангард хотел, чтобы лейтенанты, ответственные за младших, докладывали непосредственно ему. Он сказал, этого времени достаточно, чтобы почувствовать ответственность.
И это они называют лидерством?
- Значит, вам неизвестно, что младший лейтенант Арфан использовал военное оборудование в неуставных целях?
- Что! - Исмэй не смогла удержаться от удивленного восклицания. Младший лейтенант Арфан? Но он...
- Младший лейтенант Арфан, - перебил ее председатель, - обвиняется в незаконной передаче военных товаров нелицензированному покупателю, в данном случае корабельной компании своего отца.
- Я... В это трудно поверить, - растерялась Исмэй.
На какую-то секунду она не поверила, но... Как она ничего не заметила? Каким образом кому-то удалось это обнаружить?
- Вы не ответили на вопрос. Вам было известно, что младший лейтенант Арфан незаконно сбывает военное оборудование?
- Нет, сэр, я не знала об этом.
- Хорошо. А теперь о мятеже...
Исмэй удивлялась, зачем терять время на вопросы, ответы на которые уже известны из записей. Хэрне пыталась уничтожить все доказательства разговоров с Серрано, но мятеж помешал ей. Поэтому суду было предоставлено множество записей, произведенных под разными углами... а Серрано конечно записала передачи Хэрне, которые подтверждали друг друга.
Казалось, тибунал больше всего беспокоило, что младшие офицеры могли плести заговор еще до того, как Хэрне выступила против Серрано. Исмэй повторила свои прежние заявления, и снова начались вопросы. Как это возможно, что ей не было известно о предательстве Хэрне? Как стало возможным, что она приняла участие во вспыхнувшем мятеже, если заранее не знала о планах других бунтовщиков? Неужели так легко спровоцировать спонтанный мятеж?
К концу второго дня Исмэй хотелось расшибить им головы. Ей с трудом верилось, что все эти старшие офицеры не видели того, что лежало у них под носом, настаивая на чем-то совершенно ином, отрицая ясную и очевидную истину. Хэрне была предателем, как и несколько других офицеров и рядовых. Никто не заметил, потому что до того момента, как она выступила против Серрано, ничего в ее поведении не вызывало подозрений.
- У вас никогда не возникало ощущения, что она пользовалась незаконными медикаментами? - спросил один из судей уже в третий раз.
- Нет, сэр, - ответила Исмэй, как и раньше.
Капитан Хэрне никогда не выглядела так, будто находилась под влиянием препаратов, не говоря уже о том, что Исмэй не смогла бы распознать неуловимый эффект наркотиков, даже если бы видела Хэрне чаще. Лейтенанты не могли знать, что принимает капитан. Исмэй не обследовала каюту Хэрне после мятежа, потому что была занята сражением.
