Роджер Желязны - Двери в песке (сборник)
— Не знаю, — сказал я. — Даже понятия не имею, кто там может оказаться. Видишь ли, это тебе не профсоюз со всеми прилагающимися правилами и политикой. Обычно мы стараемся обтяпать дельце как можно качественнее да свалить побыстрее ко всем чертям.
— Что ж, было бы очень мило с вашей стороны, если б вы за собой прибрали. Мне забот меньше.
— Боюсь, я могу говорить только за своего хозяина, но он обычно весьма опрятен в подобных делах. Может, тебе самому стоит подойти к остальным?
— Да пускай все идет как идет, — пробормотал он. — А жаль.
Затем мы вместе немножко прогулялись. Чуть погодя откуда-то снизу донесся голос, очень похожий на голос Мак-Каба:
— Проклятье! Мне левая тазобедренная кость нужна, а у этого покойника ее почему-то нет!
— Левая тазобедренная кость, вы сказали? — прозвучал древний скрипучий голос, вполне возможно, принадлежащий Оуэну. — Есть такая, и совсем ни к чему мне. А печени у вас, случаем, не завалялось? Вот бы мне пригодилась…
— Найдется! — откликнулись в ответ. — Секундочку. Вот! Махнемся?
— Договорились! Ловите!
Что-то мелькнуло в ночи и покатилось вниз по склону, преследуемое торопливыми шагами.
— Все честно! А вот и ваша печень!
Чуть выше прозвучало «шлеп» и приглушенное:
— Есть!
— Эй! — раздался слева от нас женский голосок. — Раз уж об этом зашла речь, у вас черепа не найдется?
— Ну, разумеется! — отозвался второй мужчина. — А взамен что?
— А что надо?
— Суставы пальцев!
— Замечательно! Я перевяжу их веревочкой!
— Вот ваш череп!
— Поймала! Сейчас прибудут ваши пальчики!
— А ни у кого не завалялся переломанный позвоночник висельника? — вопросил глубокий мужской голос с венгерским акцентом, откуда-то издали справа.
На минуту воцарилась тишина. А затем:
— Какие-то переломанные позвонки здесь болтаются! Не знаю, подойдут ли!
— Возможно, подойдут! Вас не затруднит переслать их сюда?
Что-то белое, постукивая на лету, промелькнуло на фоне залитого звездным светом неба.
— Да. Вполне годятся. Что возьмете взамен?
— Забирайте даром! У меня все! Спокойной ночи!
Послышался звук торопливо удаляющихся шагов.
— Вот видишь? — заметил старый пес. — Он не зарыл за собой.
— Мне очень жаль.
— Теперь мне всю ночь возиться в грязи.
— Боюсь, ничем не могу тебе помочь. У меня своей работы хватает.
— Эй, кто-нибудь, нужны глаза! — позвали из ночи.
— Здесь есть, — произнес кто-то с русским акцентом. — Во всяком случае, один глаз точно есть.
— А у меня — второй, — добавил аристократический голос с противоположной стороны.
— Выбирайте, кому-то достанется парочка ребер, кому-то — пара почек!
— Здесь, сюда, меняюсь на почки! — присоединился еще один голос. — И мне неплохо бы пателлу!
— А это что такое?
— Коленная чашечка!
— Да? Нет проблем…
На обратном пути, неподалеку от ворот, мы наткнулись на щуплого мужичка с седой бородой, клюющего носом и опирающегося во сне на лопату. Обычный человек, бросив случайный взгляд, принял бы его за могильщика, вышедшего немножко проветриться, но на деле запах его принадлежал Великому Сыщику, да и не дремал он вовсе. Кто-то общался чересчур громко.
Джек закутался, и мы скользнули мимо — тени средь других теней.
Таким образом, наша работа была завершена быстро и ко всеобщему удовлетворению, если не принимать во внимание усталого кладбищенского пса. Такие мгновения случаются редко и пролетают быстро, но всегда ярко вспыхивают в цепочке воспоминаний, когда, проанализированные и осмысленные, во времена великих напастей вновь призываются на помощь из туманных глубин памяти.
Прошу прощения. Новолуние, как говорится, наводит на размышления. Время очередного обхода. А затем опять немножко потаскаем тяжести.
18 октября
За один прием мне не удалось вытащить труп из той грязи, где я его бросил. Я чертовски вымотался. Джек уединился со своими ингредиентами. Всюду шлялась полиция, прочесывая округу. И викарий был под боком, наставляя на путь истинный участвующих в поисках. Снова на землю пала ночь, а я вернулся обратно в грязь, отогнал парочку мелких трупоедов и в который раз взвалил на плечи ставшую уже привычной ношу.
Так я пахал чуть больше часа, периодически выкраивая минутку-другую перевести дыхание, когда вдруг понял, что не один. Он был куда больше меня и двигался столь беззвучно, что я даже позавидовал, — словно лоскут ночи отделился от пейзажа и бесшумно плыл средь окружающей тьмы. Он, казалось, мгновенно понял, что я заметил его, и направился ко мне длинными легкими прыжками. Это был один из самых громадных псов, каких я когда-либо видел за пределами Ирландии.
Поправка. Когда он приблизился, я понял, что на самом деле это вовсе не пес. На меня надвигался здоровенный серый волк. Пятясь задком от трупа, я быстренько прокрутил в уме все, что помнил, о благополучных исходах подобных встреч и обстоятельствах, которые этому способствовали.
— Можешь забрать, — сказал я. — Нисколько не возражаю. Правда, он не в лучшем состоянии.
Волк еще надвинулся. Чудовищные челюсти, дикие огромные глаза… Он сел.
— Значит, вот оно где, — заметил он.
— Что «оно»?
— Пропавшее тело. Снафф, ты забавляешься с вещественным доказательством.
— С равным успехом ты мог бы заметить, что я забавляюсь с тем, с чем кто-то другой уже успел вволю позабавиться. Да и кто ты такой?
— Ларри Тальбот.
— Даже меня одурачил. Мне показалось, что ты — здоровенный волчара… о!
— И это тоже.
— Так ты оборотень, да? И сейчас перекинулся. Но ведь луны-то почти не видно.
— Ну да.
— Ловко ты… Как это у тебя получилось?
— Я могу проделывать это, когда захочу, при помощи некоторых растительных веществ и сохранять подобающую форму — за исключением того времени, когда на небе светит полная луна. Тогда это происходит непроизвольно со всеми вытекающими отсюда неприятными последствиями.
— Понятно. Ну, как берсерк.
— Вульфсерк, — поправил он. — Да.
— А что ты делаешь здесь?
— Следил за тобой. Обычно это мое самое любимое время месяца, когда никакой лунный свет меня не тревожит. Но я предпочел воспользоваться этим, чтобы немножко разведать обстановку. Потом возникла необходимость переговорить с тобой. Я отправился на поиски. И все-таки, что ты делаешь с этим телом?
— Пытаюсь дотащить до реки и столкнуть в воду. Кто-то подбросил его прямо к нашему дому, и я побоялся, что на Джека может пасть подозрение.
