Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 7
— Я понял вас, — усмехнулся Гардин.
Научный метод, черт бы тебя побрал! Чего уж тут удивляться, что Галактика того и гляди развалится!
— Милорд, — обратился к лорду Дорвину Пирен, — полагаю, нам лучше вернуться ко мне в кабинет.
— Да, навевное, навевное…
Когда они были уже у двери, Гардин неожиданно спросил:
— Милорд, вы позволите задать вам один вопрос?
Лорд Дорвин натянуто улыбнулся, но сопроводил ответ изящным движением руки.
— Безусловно, мой довогой. Очень вад, если мои сквомные познания вам помогут.
— Но это не из области археологии, милорд.
— Нет? Как жаль…
— Нет. Дело вот в чем. В прошлом году на Терминус поступило сообщение о том, что на атомной электростанции пятой планеты Гаммы Андромеды произошел взрыв. Детали происшествия нам не известны. Не могли бы вы рассказать, что именно там произошло?
Физиономия Пирена выражала все, что он думал о Гардине в эту минуту.
— Перестаньте надоедать Его Превосходительству посторонними вопросами!
— Ничего, ничего ствашного, доктов Пивен! — успокоил его канцлер. — Все в повядке. Я, пвизнаться, не слишком ховошо осведомлен об этом случае. Мне известно, что электвостанция взоввалась, и это была катаствофа, пвосто катаствофа… Погибло несколько миллионов людей, и половина планеты пвосто пвевватилась в вуины. В настоящее ввемя пвавительство вассматвивает вопвос о введении опведеленных огваничений на пвименение атомной эневгии, но это, как гововится, совевшенно секветно.
— Понятно, — усмехнулся Гардин. — А что все-таки произошло на электростанции?
— Ну знаете, — протянул лорд Дорвин. — Кто скажет? Кто может знать? Она взоввалась паву лет назад, и тогда гововили, что плохо был пвоведен вемонт. Тепевь так твудно найти певсонал, котовый действительно ховошо вазбивался бы в атомной эневгетике…
Он скорбно понюхал табак.
— Вам известно, милорд, что независимые королевства Периферии также утратили принцип использования атомной энергии?
— Пвавда? Совевшенно неудивительно. Ваввавские планеты. Только, довогой мой… не надо называть их независимыми. Это не так. Мы заключили с ними соглашения, в котовых нет ни слова об их независимости. Они пвизнают сувевенитет Импевии. Им пвидется его пвизнавать, иначе мы с ними… поссовимся.
— Хочу надеяться, что вы правы. Однако свобода действий у них не ограничена.
— Да, навевное. Не огваничена. Но не стоит пвидавать этому значения. Для Импевии даже выгодно, что Певифевия пведоставлена самой себе. Бвошена, так сказать, на пвоизвол судьбы. Нам от них никакой пользы нет. Ваввавские, дикавские планеты…
— Когда-то они были вполне цивилизованными. Анакреон считался богатейшей из отдаленных провинций. На уровне Веги.
— О, Гавдин, но это было много веков назад! Не надо делать сковопалительных выводов. В пвежние ввемена все было по-двугому. И мы тепевь уже не те, что были когда-то. И потом, Гавдин, вы слишком настойчивы. Я же сказал, что у меня нет наствоения сегодня гововить пво дела. Доктов Пивен пведупвеждал меня. Он гововил, что вы будете ко мне пвиставать с вопвосами. Но поймите, довогой мой, я очень ставый человек. Я устал. До завтва, Гавдин.
Дверь закрылась. Гардин остался один.
5
Это было второе по счету заседание Совета, на котором присутствовал Гардин. Однако мэр был абсолютно уверен, что было проведено еще, как минимум, одно, а не исключено, что два или три, на которые ему не были присланы приглашения.
Пожалуй, он не получил бы приглашения и сейчас, если бы не ультиматум.
Это был именно ультиматум, хотя при поверхностном чтении послания возникало впечатление, что речь идет об официальном обмене любезностями.
Послание начиналось цветистым приветствием: «От Его Величества, Короля Анакреона — другу и брату, Председателю Совета Попечителей Академии Энциклопедистов», а заканчивалось великолепной печатью, отличавшейся изысканной символикой.
Но как бы то ни было — это был ультиматум, и поэтому первым слово взял Гардин.
— У нас было очень мало времени — всего три месяца. Но мы ухитрились не использовать и этот срок. После получения этой бумажки у нас остается неделя. Что же теперь будем делать?
Пирен озабоченно нахмурился:
— Должен быть какой-то выход. Не верится, чтобы они пошли на крайности после того, как у нас побывал лорд Дорвин и заверил нас во всем, что касается Империи и лично Императора.
Гардин оживился.
— Ну-ну. Вы проинформировали короля Анакреона об отношении к нам Императора?
— Да. Но только после того, как вопрос был поставлен на голосование и я получил единогласную поддержку Совета Попечителей.
— И когда же это голосование имело место?
— Полагаю, что не обязан отвечать, мэр Гардин!
— Можете не отвечать. Не больно-то интересно. Просто этот факт лишний раз укрепил меня во мнении, что вы должным образом развили дипломатическую линию, блестяще намеченную лордом Дорвином, — усмехнулся Гардин и продолжил: — А ведь именно его дипломатия и стала причиной дружеского послания. Если бы не так, они, наверное, еще потянули бы время. Но Терминусу и это бы не помогло — если учесть отношение Совета к сложившейся ситуации.
— И как же вы пришли к такому замечательному выводу, господин мэр? — ехидно вмешался Йет Фулхэм.
— Да очень просто! Для этого мне потребовалось вернуться к здравому смыслу. Видите ли, существует такая отрасль знаний — математическая логика. Ею пользуются для выявления истины, не приукрашенной мишурой болтовни и реверансов.
— А конкретно?
— Я воспользовался методом математической логики. И при чтении этого послания, в частности. Не из личного тщеславия — я и так прекрасно понимал, о чем здесь может идти речь. Но думаю, что пять физиков все проще объяснят цифрами.
Гардин взял из стопки несколько листов бумаги и раздал присутствующим.
— Кстати, это не я придумал и не я сделал. Все анализы провел Мюллер Холк из Отдела Логики.
Пирен склонился над листком, чтобы лучше разглядеть, а Гардин продолжал:
— Послание с Анакреона не представляло особой трудности, поскольку написано людьми дела, а не слова. Содержание его можно свести в одно заявление. Вот как это выглядит в цифрах, а в словах получается: «Вы даете необходимое нам не позднее чем через неделю, иначе мы вытрясем это из вас силой».
Наступила тишина. Пять членов Совета молча разглядывали уравнение. Пирен выпрямился и нервно кашлянул.
Гардин спокойно спросил:
