Филип Фармер - Грех межзвездный
И, хотя он себе в том не признавался, все, что приводило в ужас Порнсена, доставляло Хэлу радость.
А радости пришел конец. В цилиндрах захлопало с перебоями. Колесница взбрыкнула, дернулась, прокатилась немного и остановилась. Двое кикимор с заднего сиденья подхватились вон (дверец не было) и подняли капот. Хэл – за ними. Порнсен не тронулся с места. Он достал из кармана пачку «Серафимских» (если ангелы курят, то непременно «Сера-фимские»), но не вдруг закурил. Руки тряслись.
Хэл сосчитал: со времени утренней молитвы Порнсен в четвертый раз попался на глаза с сигаретиной. Так недолго превысить квоту, дозволенную даже старшему АХ-составу. Это означает, что в следующий раз, когда у Хэла возникнут неприятности, можно будет рассчитывать на поблажку, напомнив АХ'у, что… Нет! Срам даже думать об этом! Откровенный антиистиннизм, уводящий в псевдобудущее. Он плюс АХ равно любви, АХ плюс он равно любви, и не приличествует строить диспозиций, предосудительных в глазах Сигмена.
«Однако временами так прихватывает, – мелькнуло на исходе, – что и Порнсеновой подмогой не погнушался бы».
Чтобы избавиться от этих мыслей, Хэл тряхнул головой и с преувеличенным интересом принялся наблюдать за тем, как Движенечка управляется с мотором. А тот, похоже, понимал, в чем затык, и действовал уверенно. Еще бы! Собственной особью изобретатель и конструктор первого и пока единственного на Оздве (по крайней мере, по мнению зем лян) транспортного средства с двигателем внутреннего сгорания!
Орудуя гаечным ключом, Движенечка отсоединял от стеклянной банки длинный тонкий патрубок. «Гравитационная система питания», – припомнил Хэл. В банку, служившую отстойником, поступало горючее из бака. А из отстойника по патрубку своим ходом подавалось в карбюратор.
– Люба моя, долго они там намерены копаться? – скверным тоном поинтересовался Порнсен.
Хотя АХ был в маске с очками, которую оздвийцы выдали ему для защиты от ветра, речи из его толстых губ долетали внятно. Сомневаться не приходилось: если дела не переменятся к лучшему, АХ нарисует на своего «питомца» тот еще рапорт!
АХ с самого начала был за то, чтобы подать заявку на гичку и выждать положенные два дня. Тогда на третий день путь к развалинам занял бы не больше четверти часа по воздуху – ни тебе шума, ни тебе тряски. Хэл возражал: наземная езда на оздвийском экипаже даст более ценные разведданные об этом труднопроходимом лесном районе, чем пролет над ним. Командование приняло сторону Хэла, отчего Порнсен разозлился вдвойне. Ведь куда его «питомец», туда поневоле и он.
И весь день, пока новоявленный лихач из нездешних гоминидов, наставляемый здешним псевдочленистоногим, колесил на драндулете по лесным дорогам, Порнсен был мрачнее тучи. Лишь разок соизволил открыть рот, и то лишь напомнил Хэлу о святой заповеди «не убий особь человеческую» и потребовал сбавить скорость.
– Простите, о страж возлюбленный, – конечно же, ответил Хэл и, конечно же, ослабил жим на педаль газа. Выждал чуточку и снова прибавил газ. И они прежним манером с ревом запрыгали по лужам и ухабам…
Движенечка полностью отсоединил патрубок, взял один конец себе в рот, похожий на римскую цифру «пять», и дунул. Хоть бы капля появилась на другом конце патрубка. Движенечка закрыл голубые глазища и снова надул щеки. Его зеленоватое лицо сделалось темно-оливковым, но без толку. Он постучал медным патрубком о капот и еще раз дунул. Никакого результата.
Лопушок покопался в кожаной суме, прицепленной к поясу на дородном брюхе. Большим и указательным пальцами выудил оттуда голубенькую букашку. И аккуратно затолкал букашку в патрубок. Через пять секунд из другого конца патрубка на дорогу выпал красный жучок. А следом, хищно шевеля жвалами, явилась и голубенькая букашка. Лопушок проворно изловил свою гончую и отправил в сумку. Движенечка расквасил красного жука пяткой сандалии.
– То-то и вот! – сказал Лопушок. – Спиртосос! Обитает, живет в баке и насасывается, накачивается вольно и невозбранно. Экстрагирует углеводороды. Плещется, плавает в чудесном море спирта. Вот это жизнь! Но иногда он делается, становится слишком предприимчив, деятелен, пробирается, проникает в отстойник, ест, прогрызает фильтр, заползает, забивается в шланг. Смотрите, глядите! Движенечка как раз заменяет фильтр, вкладывает новый. Один-два-три миг, и мы будем, станем в путь на дорога.
И дохнул прямо Хэлу в лицо чем-то непонятным и тошнотворным. «Уж не спиртного ли хлебнул?» – дивясь, подумал Хэл, которому в жизни не доводилось лось чуять запах перегара из чьих-либо уст, так что где уж тут разобраться? Но даже мысль о спиртном заставила вздрогнуть. Если АХ дознается, бутыль с чем перекатывается под задним сиденьем, Хэлу несдобровать.
Лопушок с Движенечкой вскарабкались на сиденье.
– Отбываем и едем, – сказал Лопушок.
– Слушай, люба моя, – негромко сказал Порнсен. – А не поменяться ли тебе местами с жучей?
– Если вы предложите это, жуча подумает, что вы не доверяете своему брату-землянину, – ответил Хэл. – Он решит, что вы считаете жуч высшими существами по отношению к собственным собратьям. Неужели вы этого хотите?
Порнсен покашлял, тем временем явно обдумывая услышанное, и буркнул:
– Вот уж нет. Избави Сигмен! Забочусь исключительно о твоем добром здравии. Ты весь день эту таратайку обхаживал, так что, полагаю, устал. На вид простое дело, а далеко ли до беды?
– Благодарю за любовь, – ответил Хэл. Ухмыльнулся и добавил: – Как приятно знать, что вы за меня горой и всегда готовы отвратить злое псевдобудущее.
– Я клялся на «Талмуде Запада» неизменно направлять тебя в этой жизни, – отозвался Порнсен.
Отрезвленный упоминанием о священной книге, Хэл тронул колесницу с места. Сначала вел ее медленно, чтобы не досадить АХ'у. Но минут через пять нога на педали газа сама собой отяжелела, придорожные деревья замелькали. Хэл украдкой покосился на Порнсена. АХ сидел прямо, сжав зубы, и явно обдумывал рапорт, который подаст по команде, воз вратясь на «Гавриил». Сатанеет. Того и гляди, потребует он своего «питомца» к ответу. На детекторе.
Хэл Ярроу всей грудью вдыхал ветер, бьющий в маску. На ВМ Порнсена! На ВМ детектор! Кровь кипела в жилах. Воздух этой планеты это вам не затхлый воздух Земли! Легкие пили его со счастливым стоном. Впору послать подальше самого верховного уриелита!
– Поберегись! – взвизгнул Порнсен.
Уголком глаза успел приметить Хэл похожего на антилопу зверя, который одним прыжком вынесся из лесу на дорогу прямо под правый бок колеснице. Крутанул баранку, чтобы колесница ушла влево. А ту занесло по влажному грунту, разворачивая кормой вперед. Хэл не был тверд в основах вождения, не знал, что укротить занос можно только разворотом в ту же сторону.
