Виктор Власов - Сон в зимнюю ночь
– Душ свободен.
– Ок!
* * *Человека, которого мы едва застали на пороге придорожной закусочной, было трудно узнать по фото. Жёсткая бахрома серо-стальных волос лоснилась на солнце, лоб по-индейски обвязан тесьмой, и за неё воткнуто у виска бело-чёрное перо. Лицо располнело и приобрело плутоватые черты.
– Мистер Лейджелил? – протянул я визитку, взятую у Джуниора. – Плиз!
Глаза прищуренные, расставленные широко, неприветливо обвели нас, утомившихся хождением на жаре. Жилистые крепкие загорелые руки прижимали к себе прикрытую синей материей корзину. Покрутив головой, словно пытаясь избавиться от мигрени, он открыл дверь и пригласил войти.
Свет, озаривший помещение тесноватого торгового зала, сумевшего вместить прилавок да несколько столиков, пробудил огромного пёстрого попугая в клетке. Клювастая голова повернулась одним глазом к входу:
– What’s up, old chap?
– Бывало и получше! – к моему сожалению, ответил индеец по-английски. – Алоха!
– Ало-оха! Ало-оха!
Гавайской жизнерадостностью, общительностью, особым интересом к посетившим его «интуристам» Лейджелил похвалиться не мог. Об этом однозначно говорил его усталый вид, с которым тот бухнулся на стул напротив холодильника. Мой, обыкновенный вроде бы, взгляд удивил и рассмешил его одновременно. Убрав корзину под прилавок, он спросил с лёгкой усмешкой:
– The man doesn’t speak English, right?
Джулис неопределённо кивнула.
Толкнув дверцу клетки мощной рыжеватой лапой, на плечо индейца перебрался по руке попугай. Оставляя следы от ноготков, прошёл к уху и, наклонившись, будто клюнул. Индеец кивнул, отрыгнув, и заговорил с девушкой, которая, забравшись в мою сумку, вытащила паспорта и дала ему. Лейджелил подержал в руках документы, пролистал, прочитав наши имена и данные, глянул отметки, потом потянулся к холодильнику, достал из холодильника пару шарообразных плодов, указал на уборную.
– Клив, респект – фрукты помыть там…
– Хорошо.
Вытерев со лба пот, индеец включил кондиционер. В помещении со стеллажами, полными блестящих жестяных банок консервированного сока, холодной маринованной закуски в дорогу и спиртных напитков стало прохладней. Включив гриль, он зажарил сосиски, сделал длинные большие хот-доги, приправив их чрезмерным количеством кетчупа и корейской морковки. Попугай по имени Алоха бродил по столу и раскрывал клюв, показывая чёрненький язычок.
– Are you hungry, old chap?
Морковку, нарезанную песчинками, и семена Лейджелил насыпал на стол и, глядя как ест попугай, казалось, наслаждался тоже.
Джулис расспрашивала хозяина закусочной: интересовалась работой и вообще жизнью на Гавайях. Её тонкая любопытная натура знала, с чего начать разговор и как продолжить, как извлечь из собеседника нужные сведения. Глаза девушки чутко удерживали контакт: увеличивались, мигали, награждая за словоохотливость, и сочувственно гасли, когда индеец, теряясь в плохих воспоминаниях, опускал взор. Лейджелил, разговорившись наконец, прогнал с лица хитроватое недоверчивое выражение, с каким нас встречал. Поглаживая попугая по гордой голове с хохолком, он даже проявил нежность к питомцу: надул щёки и взъерошил тому перья.
– Stop it! – скрежетал Алоха, пряча голову под лапой.
Лейджелила мы застали, оказывается, по счастливой случайности: в тот момент, когда он собирался, закрыв заведение, отъехать к своей семье в долину. Тут подвернулись мы – пара доверенных знакомого, Джуниора. На нас он смело мог оставить и свой маленький бизнес и своего большого пернатого компаньона. Работа не требовала особых талантов, как пояснила Джулис. Вытащив из тумбочки для нас безразмерную стираную одежду, хозяин пожелал нам успехов на поприще гавайского повара и официантки. Я обрадовался: мы вдвоём, у нас правильные документы, легальный заработок – повезло! Конечно, я не представлял себя пекущим шаурму в горах, но для начала неплохо. Индеец добавил кое-что по-английски – девушка отреагировала заинтересованно, и жест «ок!», проделанный пальцами, возвещал о данном ей Лейджелилом обещании.
– Не верить он в своя женщина. Она может с друг мэн, – позже объяснила Джулис. Я пожал плечами.
У Лейджелила совершенно не оставалось времени. Сказав, чем должны заняться в первый день пребывания на островах, индеец выпроводил нас, а сам закрыл заведение и, с корзиной в руках, двинулся в гараж. Туристы, решившие было передохнуть в закусочной, недовольно поплелись дальше.
* * *Гавайи – родина орхидей. Я убедился в этом, подойдя к саду местной больницы. Со стороны холма, на котором располагалось маленькое синее здание обсерватории, словно волнами накатывались огороженные деревянной белой изгородью кустарники орхидей. Их огненные стебли и венчики, золотистые, пурпурные, белые и цвета пасмурного неба, сливались в один яркий, живой ковёр.
За Джулис замечались странные поступки, обнаруживавшие пламенный темперамент, но в данный момент её поведение меня порадовало: девушка вела себя как самая примерная леди в мире. Никаких выходок и тем более заявлений по поводу моего равнодушного поведения в отношении её, такой раскованной, красивой, страждущей. Энной суммы хватило, чтобы нас обоих привили от жёлтой лихорадки и, получив временный полис, я только сейчас обнаружил, что имя, с которым ко мне обращались врачи, новое. Джулис как умела, переводила:
– Лечение через полис – конец три месяца. Виза столько идёт!
Насытиться до отвала в гавайской кухне – вторая мечта Джулис на сегодня, первую она последовательно расписала в моём наладонном компьютере. Не выказывая ни малейшего интереса к еде после длительной прогулки, я чувствовал, что Джулис теряла терпение. Из примерной американской школьницы она на короткое время, словно оборотень, перекидывалась дьяволицей. Вскрикивала и тормошила меня не столько для того, чтобы заставить измождённого непривычной жарой и духотой спутника выслушать полезное замечание, сколько из женской необходимости потренироваться управлять вниманием мужчины. Ну, и хотелось, конечно, просто прикоснуться ко мне – тоже способ поселиться и жить в моей психологической «интимной зоне» – оставаться привлекательной. Она всё-таки видела во мне «сильный пол»!
Сама доверчивость, девушка воспринимала и весь окружающий мир как идеальную поляну, на которой каждый мог развернуть покрывало для пикника. Наверное, то, что я не собирался немедленно соглашаться, было для неё отчасти неправильным и новым впечатлением. Хотя, неужели по-другому вёл себя с нею виртуал Эндрю?.. Информационная реальность андроида сильно отличалась от действительности… и мою Джулис это обижало!
Вдруг, оступившись на ровном асфальте, она упала, сбила колено. Кровавая ссадина стала поводом обвинить меня – недовольное выражение лица, сменилось гримасой отчаяния.
