Гордон Диксон - Абсолютная Энциклопедия. Том 2
— Подобное тому, что оказал Донал Грим, когда ввел во всех четырнадцати мирах единую юридическую и экономическую системы? — поинтересовался Хэл.
— Да. — Амид некоторое время смотрел на него, затем продолжил:
— Но точки могут свидетельствовать о гораздо менее серьезных исторических преобразованиях, чем это, даже об отдельных поступках неизвестных нам личностей; чтобы их выявить, нам понадобилось бы несколько столетий. Однако что касается точек под основной линией, то они относятся к поступкам личности, лишь с малой долей вероятности имеющим отношение к причинно-следственной модели исторических преобразований, которые нас затрагивают...
Он замолчал и посмотрел на Хэла.
— Ты успеваешь за ходом моих рассуждений?
Хэл кивнул.
— Понятно, — Амид снова обратился к графику, — что, когда такой график уже построен, нам, как правило, приходится иметь дело лишь с личностями, представленными точками, расположенными как снизу, так и сверху от основной линии. Личности, имеющие влияние на ход исторического развития, часто бывают представлены точками, расположенными ниже линии, пока их влияние не проявится над линией, что будет свидетельствовать о безусловной взаимосвязи между их действиями и конкретным историческим результатом. К сожалению, если брать отдельную личность, то точки, лежащие ниже основной линии, не обязательно указывают на непременное появление точек над линией. В действительности точки, расположенные ниже линии, часто касаются личностей, которые своими поступками никогда не проявятся над основной линией.
Он снова замолчал и посмотрел на Хэла.
— Итак, все это либо может иметь значение, либо вообще не имеет значения, — произнес он после паузы. — Любая подобная работа, как я уже сказал, имеет чисто теоретический характер. Результаты такого прогнозирования могут расходиться с реально происходящими процессами развития расы. И все же мы считаем, что тебе надо знать о подобного рода расчетах, касающихся будущего и представляющих собой один из методов, с помощью которого мы стараемся найти и оценить онтогенетическое значение любой данной личности, а также вероятность воздействия этой личности на текущий ход истории.
— Ясно, — произнес Хэл, — в данный момент я как раз один из тех, кто имеется на вашем графике, где все точки снизу и ни одной сверху?
— Правильно, — кивнул Амид. — Конечно, ты молод. У тебя масса времени, чтобы оказать непосредственное влияние на современную историю. И твое положение ниже линии очень многообещающее. Но факт остается фактом: пока ты своими поступками не вызовешь появления точек над линией, ты так и останешься только личностью, потенциально способной к воздействию, и определить, что же конкретно мог бы ты совершить за свою жизнь, дело чисто умозрительное.
Он замолчал.
— Мне все понятно, — сказал Хэл.
— Полагаю, что это так, — почти угрюмо промолвил Амид. — Что же касается меня, то исходя из знаний по моей конкретной специальности и наблюдений за тем, что ты сделал за столь краткое время своего пребывания на Гармонии, я оцениваю тебя как личность, способную оказать невероятно огромное влияние — влияние, по шкале ценностей сопоставимое лишь с тем, которое оказал в свое время Донал Грим. Но это только лишь мое мнение. Те, кто пришел поговорить с тобой, могут оценивать твои потенциальные возможности лишь как более или менее вероятные, основываясь на тех же расчетах, которые заставляют меня думать так, как я тебе только что сказал.
Он замолчал. На мгновение Хэл погрузился в свои собственные мысли.
— Более того, — продолжил Амид, — я уже говорил тебе раньше, что сейчас ты кажешься мне гораздо старше того юноши на борту корабля, направляющегося к Гармонии. И это не просто мое субъективное мнение. Наши последние тесты относительно тебя показали такие результаты, которых мы никогда раньше не наблюдали, разве что у людей более зрелого возраста. Это лишь еще раз подтвердило правильность моего суждения. Но если ты действительно настолько зрелая личность, это могло бы изменить мнение кое-кого, кто в настоящий момент сомневается в моих выводах относительно твоего потенциального воздействия на ход истории. А ты сам не мог бы внести в этот вопрос хоть какую-нибудь ясность?
— Когда были сделаны эти тесты? — Хэл смотрел прямо в глаза старца.
— Недавно, — Амид не отвел взгляда, — пару недель назад.
— Нералли?
— Это часть ее работы, — пояснил Амид.
— И она даже словом не обмолвилась своему пациенту о том, что проводит такие тесты?
— Ты должен понять, — сказал Амид, — ставки здесь слишком высоки. К тому же, между прочим, знание объектом исследования, что над ним проводятся тесты, могло бы повлиять на результаты.
— Что еще она узнала обо мне?
— Ничего нового для тебя, — пожал плечами Амид. — Но я задал тебе вопрос: как ты сам объясняешь столь высокий уровень твоей зрелости?
— Не знаю, — покачал головой Хэл, — если только не принять за объяснение тот факт, что я был воспитан тремя старцами, которым было более чем по восьмидесяти лет.
— У нас тоже нет никакого подходящего объяснения. — Амид на какое-то время задумался. Быстрым движением руки над столешницей он стер с нее все линии. — Если только тебе не пришло что-нибудь в голову во время нашего с тобой разговора, но тогда тебе стоит этим поделиться. Для собственной же пользы, я так думаю.
— В каком смысле? — удивился Хэл.
Амид направился к двери. Хэл последовал за ним.
— У нас было бы больше причин доверять и, следовательно, помочь тебе — знай мы то, что таится у тебя в голове, — сказал старец. — Как я уже говорил тебе ранее, среди тех, кто несет ответственность за решение относительно твоей значимости, существует разногласие. Если выяснится, что ты действительно тот, на кого мы должны будем возложить наши надежды на будущее, это может иметь для тебя необычайно важные последствия. С другой стороны, как думают некоторые из нас, правильное толкование результатов говорит лишь о том, что ты в лучшем случае всего лишь абсолютно случайный фактор в настоящей исторической модели. Тогда обе наши планеты ни за что не захотят стать заложниками твоих возможных действий.
Он остановился у двери.
— Подумай над этим, — сказал он, снова направляясь к балкону. — Возможно, все уже собрались. Пошли.
На балконе полукругом лицом ко входу уже сидели двое мужчин и две женщины. Один из мужчин, одетый в небесно-голубой хитон, был, несомненно, очень стар; другой, помоложе, худощавый, в сером хитоне, вел себя очень сдержанно; из двух женщин неопределенного возраста одна была маленькая, черноволосая, в одежде зеленого цвета, а другая — высокая, бронзовокожая, с курчавыми каштановыми волосами, в темно-коричневом хитоне. Два кресла оставались свободными, спинки их были повернуты в сторону двери, как бы замыкая круг. И именно к этим креслам подвел его Амид.
