Димитр Пеев - ЛУЧШИЙ ИЗ МИРОВ (Сборник НФ 1964 г.)
30 августа 1977 года
ОКОНЧАНИЕ, НО ОТНЮДЬ НЕ КОНЕЦНаше путешествие пришло к счастливому, то есть земному, концу. Я снова земной землянин, столующийся в пунктах общественного питания. Только иногда, когда мне приходится слишком долго ждать автоматического кельнера (коррелирующие винтики порой еще попадаются бракованные, и отсюда частые замедления в обслуживании), чтобы сократить муки ожидания, я проглатываю пилюльку воображения с содержанием, специально созданным профессором Гринецким по моему заказу:
«Кипячение в смоле, а также иные адские муки для изготовителей бракованных коррелирующих винтиков».
Вот, собственно, и все, но это еще не конец. Интересующихся другими аспектами нашей экспедиции, а не только «кухонными проблемами», я отсылаю к обширной специальной литературе:
Лион Фок, Защита от космического излучения (Ауфбау Ферлаг, стр. 659 + 4 вкл., богато иллюстр., 1976 г. изд.);
Е.Дин, Психотерапия космического утомления (Нью-Йорк, 1975);
Игорь Стрелицин, Новые ракетные двигатели (Москва, Космосгиз, 1977 г.);
Лайош Надь (Главный Руководитель нашей экспедиции), Задачи космической ракеты (Будапешт, 1976).
Можно прочесть и другие труды.
Приятного чтения!
II. ЧЕЛОВЕК-ИСКАТЕЛЬ
Е.ВОЙСКУНСКИЙ, И.ЛУКОДЬЯНОВ (СССР)
АЛАТЫРЬ-КАМЕНЬ (Национальная премия)
— Опять эта луковица, — сказал Олег. — Ребята! — закричал он. — Идите сюда!
Первой вышла из палатки Света. Она посмотрела на небо, затянутое облаками, и состроила гримаску.
Потом взглянула на свои брюки и ботинки, заляпанные высохшей грязью, и только после этого на Олега.
Олег стоял возле огромного валуна и махал рукой.
— Сумасшедший, — сказала Света, — в одной майке. — Она заглянула в палатку. — Володя, Борис, выходите! Олег опять что-то нашел.
Володя вскочил и, приставив ладонь ребром ко рту, протрубил сигнал побудки. Борис плотнее завернулся в одеяло.
— Физик, а спит, как лирик, — сказал Володя. — Растолкать его?
— Не надо, — ответила Света. — Раньше семи он все равно не встанет.
Она пошла к Олегу. Володя, позевывая, шагал за ней.
Сосны торчали прямо из скал. Низкорослые березы протягивали скрюченные руки, будто просили милостыню.
— Смотрите, — сказал Олег. — Опять эти изображения.
На шершавом валуне было высечено нечто вроде луковицы, положенной набок.
— Понимаете, — сказал Олег, — я делал зарядку. Бегу мимо этого валуна, смотрю — луковица! Такая же, как в Марьином посаде. И как у того болота, где Светка вчера завязла.
— Н-да, — сказал Володя. — Только, по-моему, это не луковица, а стилизованная стрела.
— Наконечник стрелы! — закричал Олег. — Верно, Вовка! — Он сорвался с места и побежал в палатку.
Подошел Борис, сонный, взлохмаченный.
— Опять первобытные картинки, — лениво сказал он. — Прошу учесть, что сегодня не моя очередь готовить завтрак.
— Боречка проголодались, — сказала Света. — Боречка гневаются.
— На себя гневаюсь. Затащили чуть ли не в тундру. Навещают столетних старух, записывают драгоценные сведения: на море-окияне, на острове Буяне лежит бел-горюч камень алатырь, под им меч-кладенец в девяносто пуд… Почти полторы тонны. И чего он там лежит? И чего я, дурак, за вами увязался, последние каникулы гублю, или, как там у вас в фольклоре, коту под хвост пущаю? Вам-то хорошо, у Вовки царевна Лебедь при себе, а этот сказочник…
Он кивнул на возвращающегося Олега и горестно махнул рукой.
Олег нацелился объективом «Зоркого» на валун и щелкнул затвором.
— Явный наконечник стрелы, — сказал он, закрывая футляр. — Хотел бы я знать, куда он указывает.
— Какой еще наконечник? — проворчал Борис. — По-моему, это капля. Обтекаемое тело. И направление указывает не острый конец, а тупой. И вообще надо готовить завтрак. Слушай, царевна Лебедь, займись. В конце концов твоя очередь.
Завтракали в палатке, под шорох дождя.
— Древние зря ничего не сочиняли, — говорил Олег. — Вот хотя бы алатырь-камень. Не зря же, черт побери, в Голубиной книге царь Волотоман Волотоманович спрашивает царя Давида Иесеевича, какой камень всем камням отец, а тот ему отвечает: алатырь-камень!
— Ты ешь, ешь, — заботливо сказала Света. — Копаешься ложкой, а в рот не кладешь.
— Посмотри, как Боря хорошо кушает, — добавил Володя.
— Пустяковая у вас профессия, — с полным ртом отозвался Борис. — Разговорчики одни! Сказочки! Ваш камень алатырь во всех сказках бел и горюч, а где-нибудь эти свойства используются?
— По классификатору Аарне-Андреева алатырькамень чаще всего упоминается в заговорах от всяких напастей, — сказала Света тоном первой ученицы, — а свойства его действительно не используются.
— Это неверно, — возразил Олег. — Упоминание в заговорах о камне — это симпатическое обрядовое действие. Его смысл таков: прикосновение передает слабому свойства камня — силу и крепость. Веселовский считает, что алатырь-камень — это алтарный камень Сионского храма. А по Надеждину, «алатырь» — испорченное греческое «электрон», «илектр», то есть янтарь. Кстати, янтарь горюч…
— Помнишь, как в азбуковниках о нем говорится? — перебила его Света. Закрыв глаза, она произнесла нараспев: — «Илектр — камень зело честен, един от драгих камней тако именуем, златовиден, вкупе и сребровиден…»
— Греки еще и не так воспевали янтарь, — заметил Володя. — И красивый он и электризуется, если потереть его суконкой. Понятно, что на него всякую лирику накручивали. — Он перехватил укоризненный взгляд Светы и поспешно добавил: — А вообще, очень здорово сказано: «камень зело честен и…» Чего там еще? Просто замечательно сказано!
После завтрака стали укладываться в дорогу.
— Где мой молоток? — спросил Володя, роясь в рюкзаке.
— Вот он. — Света протянула ему геологический молоток на длинной рукоятке. — И не смей больше класть его в мой рюкзак.
— Я не клал, — удивленно сказал Володя. — Хорошо помню…
— Ладно вам, — сказал Олег. — Вот что я думаю, ребята. Борька подал правильную мысль насчет капли. Надо идти в том направлении, куда она указывает.
— Но она указывает в сторону от Тарабаровки, — заметил Борис.
— Ничего, в Тарабаровку еще успеем. Я не прощу себе, если мы не посмотрим, куда ведут эти знаки.
Борис пожал плечами.
Что делали ленинградские студенты в Северной Карелии?
