Ольга Онойко - Некромантисса
— Они словно оглохли, — тихо говорит Кодор. В его голосе нет даже досады, одна глухая тоска. — Все они… Неужто это старость, Лоре? Я же помню, какими они были. Смелыми. Разумными. Мы вместе прошли огонь и воду. Они не боялись ни Дев, ни демонов, а теперь они мнительны и суеверны, верят в чох и вороний грай. Это старость? Неужто и я — такой же?
Поднявшись, Лореаса обходит стол. Кодор встаёт ей навстречу. Он встревожен и растерян. Некромантисса обнимает мужа и прижимается лицом к его плечу.
— Нет, милый, — отвечает она. — Ты никогда не станешь таким.
Но сейчас и она чувствует себя очень старой.
Всегдашняя отчуждённость сослужила им плохую службу. Некромантиссы избегали навязывать своё общество, видя, что горожанам неуютно в их присутствии. Много лет они оставались загадочными гостьями, чья истинная сила и намерения неизвестны. Лореаса не видела в этом дурного. Главное, что Геллена была общей любимицей: так ей казалось. Лореаса думала, что Геллена сможет примирить город с их семьей, сделать их частью людской жизни. Ведь Анделаре удалось стать близкой людям, почему же это невозможно для Лореасы и её дочерей? Не нужно торопиться: так она думала…
И вот как всё обернулось.
— Но кто, — говорит Кодор, — кто всё это придумал?
Придумал?
Лореаса вздрагивает.
Сказать по чести, она всегда полагала, что любые ужасы люди способны придумать сами. Но что, если Кодор прав? Кто-то принёс в город мёртвую порчу. Глупо ждать, что порождение Вечного зла ограничится каком-нибудь одним злодеянием.
— Я давно ничего не слышал о своём ученике, — задумчиво говорит Кодор. — Айдар отличный парень, добрый и храбрый, на него можно положиться. Но не случилось ли с ним чего?
Лореаса коротко выдыхает, глядя в сторону.
— Разузнай о нём, — говорит она. — А я… мне тоже нужно кое о чём разузнать, Кодор.
Ада понимает мать без слов. Лореаса выходит на кухню, и дочь следует за ней. Она сама закрывает дверь, не дожидаясь просьбы. Прислонившись спиной к дверце шкафа, скрестив на груди руки, Лореаса задумчиво смотрит в заоконную тьму. Они не зажигают свеч, потому что некромантиссы видят в темноте.
Холодна нынешняя ночь, холодна и черна, как болотные воды…
— Мама? — наконец, начинает Лореада.
Лореаса медлит. Вторая сестра-близнец наверху, в спальне, всё ещё поёт, и мать прислушивается к её песне.
Потом она говорит:
— У людей почти нет болезней, которые передаются некромантиссам.
— Поэтому мы не можем заразиться, — кивает Ада.
— И поэтому из нас не самые лучшие целительницы, — хмуро замечает Лореаса. — Мы не знаем языка болезней. Но, конечно, если очень нужно, можно разобраться во всём.
Ада озадаченно молчит.
— Что ты хочешь сказать, мама? — наконец спрашивает она.
— Я очень долго пыталась. Но я не могу услышать речь этой болезни. Как будто у неё нет языка.
Лореада спокойна. Её не так легко напугать.
— Объясни-ка подробней, — строго говорит она.
Медленно Лореаса проходит к плите и садится возле неё на стул. Отодвигает вьюшку и выдыхает единственный тихий звук. Над золой и углями с радостным треском поднимается яркий, ласковый Сон Огня.
— Почти всякая болезнь — живое существо, — говорит некромантисса, глядя в огонь. — Как жучок-древоточец, поселившийся в дереве. Можно услышать её, узнать, откуда она пришла и чего хочет, а потом выгнать. Но болезнь Геллены… я боюсь произнести это вслух, Ада. И я всё ещё надеюсь, что просто ошиблась.
Брови Лореады сдвигаются.
— Эта болезнь, — уточняет она, — существо неживое?
Лореаса закрывает глаза.
— Нет. Это не существо вовсе. Это мёртвая порча, Ада. И кто-то её принёс…
— Но почему Гелле?! За что — ей? — в голосе Ады звенит гнев. — И как…
— Я всё это узнаю, Ада.
Дочь замолкает.
— Я всё узнаю, — повторяет некромантисса, не открывая глаз. — Но какое-то время вам придётся обходиться без меня. Вы справитесь?
Лореада усмехается.
— Ты могла и не спрашивать.
Лореаса встаёт, улыбаясь. Ничего другого она не ждала от своей дочери и ученицы. Не нужно больше ничего объяснять. Ада позаботится обо всём. А Кодор… что же, он знает, на ком женат.
И некромантисса коротко вздыхает.
Под пристальным взглядом дочери Лореаса медленно тонет, опускаясь прямо сквозь пол, словно дерево превратилось в зыбучий песок. Тело её гнётся так, как не гнутся людские тела, волосы вздымаются тёмной волной, и иллюзорная седина на них превращается в паутину. Сотни пауков разбегаются по полу от плывуна, в котором исчезает колдунья. Ночные бабочки бьются в стекло.
Лореаса отправляется домой.
К брошенному дому на берегу чёрных болот летит она птицей, течёт рекой, змеится в земле тонким корнем. Вот уже позади город, мелькнули и минули вспаханные поля и исхоженные дороги, исчезает вдали дым человеческого жилья. Приближается Королевский Лес.
Лес полон жизни. Он пышет зелёной силой. Немного сыщется охотников настолько смелых, чтобы бродить здесь, разве только Лесничий поднимет лук, добывая себе пропитание, и звери сами определяют свою численность. Множество малых колдовских созданий обитает в Лесу. Они привычны, как дождь и весеннее цветение, и редко кто задумается над тем, как удивительна по сути своей их природа. Все лешие, болотницы, ночные огни и другие волшебные обитатели Леса — бывшие человеческие души. Злой судьбой предопределено было им стать тоскующими призраками. Но как бы ни были тяжелы наложенные на них проклятья, как бы ни были эти люди при жизни несчастны, всё же добро не до конца выгорело в их сердцах. И потому они не попали во власть Стен Кошмара и не пришли в царство Короля мёртвых, а обрели благословение Девы и навеки стали частью её Сна Жизни — прекрасной частью.
Облачённая в зелёное платье живого мха, встаёт над высоким обрывом некромантисса. Величественна она, исходит от неё свет древней молодости, лучистая колдовская мощь наполняет воздух, воду и землю. Впервые за много лет Лореаса не сдерживает своих сил и не скрывает свой истинный облик. Блеск окружает её, и подобна она Деве Сновидений, поющей жизнь…
Чёрная вода застыла внизу. Поднимается блёклый туман.
Лореаса смотрит на воду.
Она медлит. Как давно она не была дома… Пусть дом этот мрачен и одинок, всё же она скучала по нему. Звери и духи приветствуют её. Долгие, долгие годы прошли, как не видели её здесь! Волки выходят из логовищ, чтобы справиться о здоровье её человеческой падчерицы. Тот волчонок, что подружился когда-то с Гелленой, стал теперь матёрым красавцем-вожаком. Вдовая лешачиха торопится поведать, что всё это время прибиралась в покинутом чёрном доме и даже как-то почистила черепа скелетам на крыше. «Добрая женщина», — посмеивается Лореаса. Изумрудные, лиловые, алые ящерки бегут к некромантиссе, чтобы прильнуть к её платью драгоценным поясом и браслетами, а блестящие серебряные жуки садятся на грудь и в волосы Лореасы, как броши и заколки.
