Кир Булычев - Чума на ваше поле!
Лена вымылась — так приятно после дороги! Потом открыла свои справочники — ее основной багаж, если не считать белья. Белья она взяла побольше, неизвестно еще, удастся ли вовремя постирать.
Перед Леной было две возможности: отправиться по городу погулять, посмотреть, как живут эти тайцы, или сразу же искать билеты на север, чтобы не терять ни минуты.
Разумеется, Лена была полна решимости любой ценой выполнить завещанное Николаем и отомстить врагам, безликим, если не считать Аскольда, и потому еще более страшным и всесильным. Но если тебе куда меньше сорока и в иной ситуации ты бы сутками не спала, рассматривала таинственный город, то совсем ничего не увидеть, даже если близка твоя смерть, невозможно.
Лена решилась на компромисс.
Она тихонько спустилась вниз и вышла на улицу. Она отправилась пешком в контору Тайских авиалиний на Праджипатаи, дорогу туда она выучила дома, по плану Бангкока, который, оказалось, соответствовал правде.
Вряд ли кто-нибудь в отеле заметил ее уход, потому что в те минуты в просторный холл ввалилась толпа немецких туристов с такими большими и тяжелыми чемоданами на тележках, что все внимание гостиничных служб было приковано к этим новым гостям.
Лена шла быстро, хотя было жарко, и ей казалось, что она гуляет не спеша. Она только один раз спросила дорогу у пожилой женщины, которая показалась ей доброй. Она читала, что мужчины в Таиланде плохо, то есть неуважительно относятся к одиноким женщинам, даже иностранкам. Раньше они думали, что белью женщины — это как бы существа из другого мира, а теперь поняли, что белые женщины не отличаются от своих. Тем более женщины из России. Они были доступны и дешево стоили. Некоторые даже стали работать в публичных домах и стриптизах. Так что если хочешь, чтобы местные не распоясывались, веди себя недоступно.
Народу на улице было много, европейцев она не встретила — чужие запахи, чужие слова, как будто люди не говорят, а притворяются людьми. Лена прижимала к груди сумку, в которой были все ее ценности — документы, деньги и разведенный порошок, разлитый в несколько флакончиков из-под валерьянки. Так было надежнее. Там лежала и записка от Николая с инструкциями; конечно, ее давно надо было сжечь и прах развеять по ветру — но Лена не смогла, Николай словно разговаривал с ней оттуда. Стеснялся, что находится в таком виде, в смысле мертвый, но что поделаешь — он же не виноват?
Она почему-то представляла себе, что агентство будет прохладным, солидным, с мягкими креслами и столиками. Но там было, как у нас в областном центре, жарко, под потолком поскрипывали фены, небольшая очередь у окошек, где билеты на внутренние линии. Лена купила билеты туда, но не стала покупать обратный билет, хоть это было дешевле — она же не знала, где и когда она отыщет свои маковые поля. Она взяла билет до Чиангаре, это город на севере, откуда можно добраться до границы. Ей нужны приграничные районы — Золотой треугольник, это место, где сходятся границы Бирмы, Таиланда и Лаоса, самые дикие места, горы, водопады и горные племена. Ну, вы знаете, вы читали. Там правят жизнью местные наркобароны. Они игнорируют местные законные власти. Лена подозревала, что все не так просто, тем более со стороны Таиланда, который борется с наркотиками. Но самой понять можно будет только на месте.
Лена потеряла в кассе около часа и была довольна тем, что сама разобралась в расписании и получила тот билет, который хотела. И у нее еще осталось достаточно долларов, чтобы добраться до границы и оттуда — домой. И еще кое-что купить для Борьки.
Она чуть не заревела, когда поймала себя на такой простой и банальной мысли. На ужасной мысли. Ей показалось, будто Борис жив.
На улице стемнело — быстро неслись грозовые тучи. Стало очень душно и мрачно. Люди поспешили скорее закончить дела и спрятаться от дождя.
Как же так — в это время года дожди уже кончаются. Наверное, это связано с общими изменениями в климате. Вот спросить бы сейчас вон того странного человека в черном костюме и галстуке с маленькими слониками, что он думает по поводу этого дождя, и он ответит — природа совсем с ума сошла. Это все атомные испытания и промышленность. Наверняка у них такие же газеты, как и у нас. И тоже пугают.
Когда Лена вернулась в гостиницу, немцы уже рассосались по номерам и их место заняла одна большая европейская семья — там было столько детей, мужей, жен и любовниц, что казалось — это целый автобус из одного города — все были похожи друг на друга. Говорили они по-французски и могли быть французами.
Лена на всякий случай не оставляла ключа у портье, чтобы не привлекать к себе внимания — в конце концов, ее могли выследить в Москве, если у них на аэродроме были свои информаторы. А почему бы и не быть? Аэропорт — самое удобное и нужное место для наркобаронов. Это их храм.
Лена обошла французскую семью, которая галдела, как возбужденный и даже озлобленный пчелиный рой. Она поднялась на третий этаж на лифте, который как раз стоял внизу с открытыми дверями.
Все складывалось как нельзя лучше.
Но так нельзя думать, особенно если ты находишься в сложном и опасном положении, особенно если ты совсем одна на свете.
В коридоре горел яркий свет, ковер под ногами был мягким, розовым, хорошо очищенным — от него даже пахло шампунем.
Лена стала отпирать дверь, а дверь не отпиралась — почему-то ключ не хотел поворачиваться. Ей бы уйти, а она продолжала упрямо бороться с ключом, злясь на него и на танцев, которые не умеют делать нормальные ключи.
В конце коридора показались первые из французов, коридор откликнулся на их появление эхом. Лена с горя толкнула дверь, и дверь открылась. В комнате было очень светло — она еще утром подняла жалюзи, и солнце светило, как на веранду. Но окно было закрыто, потому что работал кондиционер.
Лена шагнула внутрь.
Из коридора несся семейный французский гул.
Кто-то толкнул Лену так, что она чудом не упала — а может, не толкнул, а ударил, но, видно, сам был растерян и разозлен французским нашествием и спешил уйти. Этот человек — Лена от неожиданности не успела разглядеть его
— дернул за сумку, но она крепко ее держала.
Дверь хлопнула. Лена стояла, опершись о стену спиной, комната была разорена, перевернута, растерзана до ниточки.
Лена совсем не испугалась.
Она была к этому готова, хотя не знала, конечно, в какой форме проявятся ее враги. Но они должны были проявиться.
По крайней мере теперь не на что надеяться.
Надо бежать.
Лена не стала трогать чемодан. Она положила в свою сумку нижнее белье, шампунь, крем, еще какие-то мелочи.
Человек, который искал средство Николая, был уверен в себе, ничего не боялся, и если бы не эти шумные французы, может быть, теперь ее и на свете уже не было. А может, ему не велели ее убивать, а только отыскать поппифаг и бумаги.
